Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

Тиоро сам повел свой полк — на этот раз не мелкими группами, а в полном составе — по нехоженым горным тропам. Месяц напряженных тренировок в горах в верховьях Траиды не прошел даром. Скрытно выйдя ночью к перевалам, рейдерский полк в предрассветных сумерках начал штурм скал, казавшихся неприступными. Зима уже вступала в свои права, и пронизывающий ледяной ветер пытался сорвать людей, изо всех сил карабкавшихся по отвесным скалам. Однако к полудню первый взвод уже оседлал господствующие высоты. Спущенные им веревки облегчили продвижение остальных. Поздно вечером передовой взвод начал спуск.

Ночная атака на батальон деремцев с двумя батареями, занимавший перевал, была внезапной и отчаянной. Часовые, мало что замечавшие, кроме мокрого снега, бившего в лицо, ночного мороза, забиравшегося под шинели, и больно кусавшего пальцы ног в солдатских ботинках, так и не успели поднять тревогу, пронзенные тяжелыми арбалетными стрелами, бесшумно вылетевшими из ночной темноты. Короткая перестрелка, сопровождавшаяся разрывами ручных гранат, вспыхнула лишь тогда, когда рейдеры окружили палатки батальона и вышли на позиции батарей. Сопротивление было быстро сломлено, и в эфире раздался писк радиосообщения — перевал свободен. В долине взревели моторы броневиков и грузовых машин, и свежая кадровая дивизия тайрасанской армии стала втягиваться на заснеженный перевал. А рейдеры двинулись дальше.

В штабе 6-й деремской дивизии так и не успели получить сообщения о захвате перевала. В тот же день в поселке, где располагался штаб, среди садов и огородов, за плетнями, в проулках, замелькали люди в странных пятнистых мундирах. За окнами штаба загрохотали одиночные выстрелы, штабные офицеры схватились за револьверы, но поздно — в окна штаба уже летели гранаты, а по крыльцу почти безостановочно лупил длинными очередями пулемет. Через несколько минут на улочки поселка ворвались бронеавтомобили, в упор расстреливая очаги сопротивления батальона охраны.

Когда на звуки боя стали подтягиваться находившиеся поблизости пехотные и артиллерийские подразделения, рейдеры встретили их организованным пулеметным и минометным огнем. Впрочем, командиров деремцев, атаковавших дерзко проникшего в их тыл противника, это не особенно взволновало. Они обрушили на поселок огонь полевых пушек и тяжелых гаубиц. Велико же было их удивление, когда на их позиции хлынул ответный ливень снарядов, а еще через полчаса на поле показались десятки зелененьких бронированных машин, и идущие за ними цепи тайрасанской пехоты.

Приморская группа деремцев, атакованная одновременно с фронта и с тыла, расчлененная на две неравные части, отчаянно сопротивлялась. Цепляясь за каждую удобную позицию, она медленно отходила к побережью, под защиту мощных орудий эскадры. Но эскадра не могла помочь сухопутным частям. Адмирал Оссапан издал строжайший приказ — расходовать снаряды только в случае непосредственной угрозы самой эскадре. И такая угроза действительно появилась. На этот раз Тайрасанский флот атаковал днем.

В порту Латраиды, еще несшем на себе следы разрушений после недавних ожесточенных сражений за столицу, советник Обер Грайс, полковник Главного штаба, встретился с командующим Восточной эскадрой. 2-й адмирал Датарравон Мунаш был удивлен и немного раздосадован неожиданной просьбой.

«Поймите», — убеждал его полковник Грайс, — «я приложил немало сил для проектирования и строительства этого класса судов. И нынче, когда им предстоит первое серьезное дело, я не могу остаться в стороне. Я должен видеть их в бою. И не в бинокль, а с одного из судов».

«Понимаю вашу просьбу», — ответил адмирал Мунаш, чтобы не показаться совсем уж невежливым, — «но команды судов укомплектованы полностью, а лишнего человека они взять не смогут. Вы сами должны это понимать».

«Я могу пойти помощником моториста. Могу стрелять из пулемета», — не сдавался упрямый полковник.

Сухопутный полковник штаба — помощником моториста? Эта мысль настолько развеселила адмирала, что он, не сдержавшись, коротко хмыкнул, и снисходительно бросил:

«Ладно. На усмотрение командира дивизиона — если он освободит для вас место помощника моториста, то я не буду возражать».

Тайрасанский флот был верен себе. Когда был открыт огонь из главного калибра, на эскадру Оссапана одновременно навалились аэропланы и подводные лодки. В атаку пошли быстроходные тайрасанские миноносцы.

Но Оссапан не собирался уступать так просто. За борт посыпались глубинные бомбы. Все зенитные орудия и пулеметы эскадры безостановочно отстреливались от наседавшей авиации. Миносносцы встретил интенсивный заградительный огонь. Вот один из стремительных узких судов со скошенными назад трубами окутался белесым облаком пара и резко сбавил ход, пытаясь отвернуть и выйти из боя. Вот загорелся другой. Вот резко кренится и ложится бортом на воду третий, получивший несколько пробоин ниже ватерлинии…

Но что это? Из-за гибнущих судов на огромной скорости вылетают небольшие катера и устремляются к эскадре Оссапана, оставляя за собой широкий пенистый след. Артиллерийские снаряды беспорядочно рвутся вокруг них, как будто не причиняя им вреда…

Мерный гул дизелей торпедных катеров, шедших вместе с эскадрой на скорости около двадцати морских лиг (больше тридцати километров в час), а затем, вслед за миноносцами, прибавивших до тридцати лиг, моментально сменился на оглушительный рев, как только с флагмана просемафорили атаку. Стальные корпуса, до того лишь легко вздрагивавшие от работающих моторов, бешено затряслись, а неистовый рев двигателей заглушил даже орудийные залпы. Катера рванулись вперед, как торпеды, подвешенные к их бортам. Скорость в считанные секунды превысила пятьдесят морских лиг в час…

Их встретила сплошная стена разрывов. Катера упрямо летели между высокими водяными столбами, но вот один из них мощной волной от взрыва швырнуло на борт, перевернуло, одновременно опрокидывая на нос, и он ушел под воду, как будто его и не было. Вот второй вдруг резко изменил курс и стал описывать суживающиеся круги. Вот третий влетел прямо в водяной столб — и лишь несколько обломков на воде говорили о том, что тут только что был небольшой, но мощный боевой корабль.

Миноносцы, сторожевики и канонерки выстроились вокруг крупных броненосных судов, прикрывая их своими корпусами от торпедной атаки тайрасанцев. Однако снаряды тайрасанской эскадры проделали бреши в этом заборе. Свое слово сказали и катера. Два из них пошли прямо на миноносец, с их бортов сорвались черные продолговатые тела торпед и полетели вперед, на обреченное судно. Времени отвернуть от торпедного залпа у него не было — дистанция уж больно мала. За считанные минуты судно с развороченным боротом легло на бок, перевернулось и скрылось под водой. В образовавшуюся брешь хлынули остальные катера.