Дневник самоходчика: Боевой путь механика-водителя ИСУ-152 - Электрон Приклонский

Едва успеваю в землянке ОВС получить полушубок, зимний танкошлем и прочие теплые вещи, как тут же во весь дух пришлось мчаться к машине. На погрузку! Прощай, наша темная землянка! Мы все же попривыкли к тебе...

В 13.30, минуя Птицеград, двинулись напрямик, полями, к станции Загорск боевые машины.

Лида пришла проводить меня. Уже стемнело. Небо все затянулось тучами, началась метель. Мы спрятались от разгульного ветра во дворе какого-то дома в боковой улочке вблизи вокзала: отсюда хорошо были слышны визгливые свистки маневрового паровоза, таскавшего взад и вперед по станционным путям платформы и теплушки. Сквозь неплотно прикрытые ставни окна, под которым мы стояли, пробивалась полоска света. На щеках девушки блестели не то слезы, не то тающие снежинки. Молча осушаю эти капельки поцелуями, чутко прислушиваясь к тому, что происходит на погрузочной платформе. Это было ужасное прощание...

Мне показалось вдруг, что она торопится обратно. «Зачем?» – обожгла ревнивая мысль. И сдуру спросил. Лида, подняв большие глаза, насмешливо взглянула мне в лицо и серьезным голосом отвечала, что спешит на свидание. Холодея, сжимаю ее руки:

– Скажи, что шутишь... Сейчас же, слышишь?

– Да, то есть нет... Меня в самом деле ждет... Иван Петрович.

Кто это – я спросить не успел: в этот момент раздался пронзительный паровозный крик, громко залязгали буферные тарелки, и стали одна за другой взрезывать моторами машины 1-й батареи: она приступила к погрузке. Пора было уходить.

В последний раз с отчаянием прижимаю девушку к груди и крепко целую в переставшие улыбаться губы. Поцелуй показался мне горьким... Легонько отстраняю ее:

– Иди! Меня тоже... ждут. До свидания!..

12 декабря

Уехали наконец.   

20 декабря

Нас везут в Бельск. На ходу поезда готовимся к заводке. Во время возни на ветру и морозе пересекли так называемую «линию Керзона».

В Бельске сгрузились под вечер и сделали ночной марш свыше сорока километров. Шли без фар. Нил в темноте, когда влетел на каменный мостик, более узкий, чем само шоссе, проскочил правой гусеницей по воздуху. Самоходка свалилась с моста и легла на правый борт, но ничего страшного не стряслось, только заряжающему стукнуло по пояснице трехпудовым бронебойным снарядом, выпавшим из левой боеукладки. По счастью, насыпь в этом месте невысокая. Эх, как бы пригодились на Ниловой машине в эту ночь мои глаза!

Глухой ночью, пасмурной, беззвездной, колонна наша втянулась в лес. Спать улеглись в машинах, как кто сумел.

Полулежа на своем сиденье, с наслаждением протягиваю ноги к трубе балансира. Глаза слипаются. Машина укутана от башни до опорных катков брезентом, разожжены оба керогаза. В башне от них больше копоти, чем тепла, но зато они помогают сохранить плюсовую температуру охлаждающей жидкости. Одну из дверок в моторной перегородке мы сняли, и от горячего двигателя приятно веет в спину теплом. Разрешено отдыхать четверым из пяти. В полусне слышу вдруг нежное: «тиньк-теньк». Настораживаюсь: что такое? Чуть поворачиваю голову и сквозь посапывание Костылева опять улавливаю где-то в глубине моторного отделения тихое мелодичное позванивание: «тин-ньк». Однако сразу и успокаиваюсь: это потрескивают дюритовые прокладки под головками остывающих блоков цилиндров. Ничего страшного. И уютно, как в родном доме... Можно спать. 246 часов вождения.

21 декабря

Не дождавшись ленивого позднего рассвета, изрядно продрогнув в остывшей машине, принимаемся греться работой – охаживать свою технику. Костров жечь не разрешено.

С приближением темноты, ввиду предстоящей здесь же, в лесу, ночевки, быстро сооружаем под руководством моего командира палатку на всю батарею, чтобы не корчиться и не дрожать от холода в машинах. Одни из нас скрепляли два   больших брезента, продевая проволоку сквозь металлические кольца, вделанные в толстые края брезентов; другие расчищали от снега квадратную площадку и утаптывали ее ногами; третьи заготавливали еловые лапы и колья. Когда площадка была готова, ее устлали толстым слоем пахучего лапника, в центре закрепили главную стойку, по углам вбили четыре кола пониже; после этого набросили на колья брезент, края его, свисающие до земли, прикопали снегом. Из металлической бочки соорудили буржуйку. Правда, тепло, излучаемое ее железными боками, достигало лишь тех счастливчиков, кто пристроился рядышком с нею. Зато дыму хватило на всех с избытком. Водители спали мало и тревожно: держали машины на прогреве.

22 декабря

А утром – двухчасовой марш на новое место. Стали мы метрах в пятистах от польского села Долобово, в лесу, который местные жители называют «ксендзовым», рядом с католическим кладбищем. Соседство приятное, ничего не скажешь.

Расставляя машины на места, указанные подразделениям, братва «нечаянно» сшибает высоченные, чуть ли не со строевую сосну, высохшие до звона кресты. Они пойдут на дрова. Масло и антифриз слиты. Порядок. Начинаем выжидать. 248 часов вождения.

23 декабря

Зима здесь пока тепла, как наша поздняя осень. Снегу мало, да и тот старый: выпал уже давно.

Ходили нашей четверкой неразлучной – Павел, Федька, Анатолий и я – в село устанавливать, как говорится, дружеские контакты с местным населением, а заодно разведать насчет «бимбера», то есть самогона.

24 декабря

Весь день экипажи работали на машинах. Часть людей приступила по приказу старшего начальства к строительству прочных постоянных землянок. «Что ж мы, на зимние квартиры?»  

А вечером по белой тропе, по пушистой свежей пороше, «три мушкетера» и плотный увалень Анатолий, ничуть не похожий на д'Артаньяна, отправились в село к некоему Владеку, с которым свели знакомство во время вчерашней «разведки». Сверхкомплектная двуручная пила, разведенная и наточенная, которую мы преподнесли крестьянину, совершила чудо: он устроил изрядное угощение, не поскупившись на горилку и сало. По простоте душевной мы решили, что хозяева только и мечтают о том, как бы получше накормить и напоить гостей, и приступили к закреплению позиций, завоеванных мирным путем. Не откладывая в долгий ящик, тут же договариваемся с хозяином о нашем переселении завтра из лесу в теплую хату, а для надежности мы с Анатолием остаемся ночевать у Владека, потому что в окрестностях каждый день появляются все новые части и по селу уже рыщут пронырливые квартирьеры.

25 декабря

С утра дотемна работаем на землянке, а вечером втроем (Павел заболел) неторопливо шагаем на «обжитое» место. Неженатый Владек собирался на тамошние посиделки, и поэтому не обошлось без выпивки. Надевая короткий приталенный кожушок, он улыбнулся нам и сказал: «Зачем панам офицерам скучать дома? Пойдемте вместе!» Предложение пришлось нам по душе, и, движимые любопытством, мы увязались вслед за младшим братом хозяина. Владек привел нас к хате с высоким крыльцом. За стеной ее раздавались веселые звуки гармони и скрипки, слышался перестук каблуков. Мы вошли и поздоровались. По лавкам вдоль стен, шушукаясь и пересмеиваясь, рассаживались только что танцевавшие девчата. Они с любопытством поглядывали в нашу сторону, пока мы гурьбой неловко топтались у порога. Хозяйка хаты приветливо распорядилась. Нас усадили на лавку у самой печи, в центре комнаты, должно быть, для всеобщего обозрения. Рядом со мной оказалась хорошенькая «паненка», но танцевать, да еще и не по-нашему, я так и не осмелился, в то время как мои приятели веселились вовсю. Федор уже сбросил шинель и то плясал, то играл сам на гармошке, а у меня под шинелью рабочая гимнастерка, и это стесняло меня. Вскоре сквозь шинельное сукно спина моя почувствовала благотворное тепло, идущее от жарко натопленной печи. А после дня, проведенного в трудах на   морозе, страшно захотелось спать. Героически борюсь с навалившейся дремотой... и вдруг просыпаюсь от крепкого дружеского толчка. Вздрогнув, роняю с колен шапку, и, нагнувшись за нею, краем глаза вижу, как весело переглядываются девушки, а смехач Федька плюхается с размаху на лавку рядом со мной, подмигивает девчонкам, весело скаля белые зубы, и лихо подкручивает почти невидимые золотисто-белобрысые усишки. Надо сказать, что мы, то есть Павел, Федор и я, вот уже около месяца упорно отращиваем усы, несмотря на то что товарищи весело потешаются над этим мушкетерско-гусарским украшением. А один остряк, из водителей постарше, даже непочтительно сравнил как-то (каково это было слышать Федьке!) нашу растительность под носом с тою, что имеется у телушки на одном месте, которое и называть-то неудобно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});