Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

— Зря я, пожалуй, согласился на эту прогулку, — он осторожно поставил кубок и привычно сцепил сухие пальцы. — В моем возрасте куда пристойней сидеть у камина, не так ли?

— Я молода, отец мой, но тоже не люблю ветра, солёную воду и качающуюся палубу, — улыбнулась Дилана. — Но долг перед Империей…

— Ах да, долг, это верно, — кивнул жрец. — Я не устаю удивляться, как многое можно объяснить стремлением исполнить свой долг.

От жаровни, установленной в оббитом медью углу каюты, шли волны приятного тепла, но Дилана ощутила, как по спине пробежала морозная волна. Вряд ли Борох пригласил её сюда лишь для того, чтобы пожаловаться на невзгоды морского путешествия. В памяти всплыл разговор с Императором… «Он не должен вернуться, и эту задачу я поручаю тебе» — так сказал Его Величество. А она уже упустила пару более или менее удачных моментов, не обещавших шанса уцелеть, но дававших надежду выполнить приказ. В искусно скрытом от посторонних глаз кармашке на поясе и сейчас пряталась крошечная склянка с ядом, способным убить даже лучшего из магов.

Или ударить «стрелой мрака»? Вот прямо сейчас, когда старик не ожидает нападения. Дилана внимательно пробежала взглядом по сморщенной фигуре старика и мысленно покачала головой. Да, Борох выглядит расслабленным и умиротворенным, немного усталым — как и все на этом корабле. Но пальцы его сейчас готовы к действию, заподозри он угрозу хоть на миг — атакует первым, без тени сомнения или сожаления. Не успеть.

— Я давно присматриваюсь к тебе, дочь моя, — Борох, как обычно, не смотрел на собеседника, но создавалось впечатление, что его глаза, скрытые сейчас под капюшоном мантии, улавливают не только движения, но и намеки на них. — Ты всегда была верной слугой… Империи, что бы там ни говорили злопыхатели.

Пауза не ускользнула от внимания Диланы и она поняла, что стояло за этой короткой запинкой. Борох никогда не высказывал, хоть бы и в виде намёка, мысль о том, что на троне Гурана он смотрелся бы куда лучше нынешнего Императора, но имеющий хоть каплю разума признает — кресло Верховного жреца высоко, но не на самой вершине. Император понимает, что Юрай, собравший под своей рукой немалые силы, вполне может сделать этот последний шаг. Потому она и получила самоубийственный приказ.

— Да… — повторил жрец. — Верной слугой, и пусть тебя не коробит слово «слуга», дочь моя.

Дилана снова ощутила холод. Он знает, что ей неприятно это определение, или же она не сумела сохранить бесстрастное выражение лица? Всё верно, пусть в Гуране каждый придёт в восторг, услышав подобную похвалу от Бороха, сама она ненавидела это проклятое слово, напоминавшее о тех давних днях, когда она была ничем и никем, слугой, полезной и ценной вещью, которую использовали те, кто стоял выше в иерархии Ночного Братства. Она смогла вырваться, убив тех, кто пытался воспрепятствовать, сумев договориться с теми, кого убивать было нежелательно. И теперь принимала приказы лишь от одного человека.

Но для него, пусть и единственного, Дилана всё равно оставалась слугой. Слугу можно ценить, к нему можно испытывать теплые чувства, но равным он не станет никогда.

— Все мы чьи-то слуги, — развивал мысль Борох. — Мы служим богам, Императору, долгу… ещё — друзьям или тем, кого любим.

Дилане потребовались немалые усилия, чтобы сдержать улыбку. Борох и любовь… есть ли вещи менее совместимые?

— Человек проживает жизнь по-разному, — продолжал старик. — Кого-то устраивает быть слугой, кто-то мечтает приказывать многим и получать приказы как можно реже. А иные видят целью жизни ограничиться служением лишь тому, кто воистину заслуживает поклонения.

— Эмнауру?

— Или Эмиалу… ты удивлена, дочь моя? Да, мои помыслы направлены на служение нашему богу, и сторонники Эмиала мне враги, но странно было бы не признать, что мои и их взгляды в чём-то схожи. Но речь не об этом. Однажды человек оказывается перед выбором — остановиться на достигнутом или сделать ещё один шаг вперед.

Он замолчал, разглядывая изуродованные старостью пальцы, а Дилана всё пыталась понять, что хочет сказать ей жрец. Может, Император прав в своих подозрениях, и Борох намерен радикально изменить соотношение сил в Гуране, добавив к сутане ещё и императорскую корону?

Старик тихо рассмеялся.

— Думаешь, я возжаждал власти? Властью наслаждаешься лишь до определённого момента, пока не начинаешь понимать, что всё преходяще. Вот ты служишь Императору и власть, которую он даровал тебе, велика. Много ли радости это тебе принесло? Ты распоряжалась жизнью людей, чьи заслуги перед Империей были, пожалуй, куда более значительны. Ты отняла эту жизнь… скажи, это принесло мир в твою душу? Или заставило её трепетать от наслаждения?

Дилана молчала. Знает ли старик о её роли в трагической гибели генерала Седрумма, или же просто выдает свои предположения за полную уверенность? Ищейками Триумвирата наводнён весь Гуран, мало что может укрыться от всевидящего ока жрецов Эмнаура, хотя она могла бы поклясться, что идеально запутала следы. Хотя кто его знает, возможно, он намекает на капитана галеры, убитого не так давно.

— Не знаю, отец мой. Мне приходилось убивать… по приказу. Или ради дела. Я испытывала удовлетворение от хорошо сделанной работы.

— Это верные слова, — кивнул Борох. — Мы ставим перед собой цели… или их ставят перед нами те, кому дано такое право. Но однажды приходит время, и надо задуматься — верны ли эти цели. Не ошибается ли отдавший приказ.

— А он… ошибается?

Более всего она боялась, что сейчас Борох спросит, кого это волшебница имеет в виду — что ответить? Но он не спросил.

— Я хотел бы, дочь моя, чтобы ты как следует подумала об этом нашем разговоре. Сейчас ты на распутье, и следующий шаг поведёт тебя уже по новой дороге. В конце каждого пути — цель, но приближаясь к одной, неизбежно отдаляешься от другой, и лишь тебе решать, какой путь избрать.

Дилана помолчала, затем усмехнулась.

— Знаете, отец мой, я ведь воин, хоть и иногда ношу платье. Мне куда проще нанести удар, чем плести паутину интриг, в которых жертва сама запутается и задохнётся.

— Иначе говоря, не мог бы я выражаться яснее, так, дочь моя?

— Именно так.

Борох расцепил пальцы, сделал глоток уже остывшего вина, затем кивнул.

— Изволь. Иногда слова похожи на якорь, что утянет на дно самого искусного пловца. Пока они не произнесены, выбор всё ещё есть — грести к берегу, к борту ближайшего судна или просто болтаться на месте в ожидании шлюпки. Но когда всё сказано — выбор истаивает, словно дым, оставляя неизбежность. Ты просишь — я буду говорить прямо. Император слаб. Его решения продиктованы заботой о государстве, не спорю, но сиюминутная выгода часто оборачивается поражением в будущем. Империя утратила изрядную часть былой мощи именно потому, что каждое решение принимается с оглядкой на то, что подумают о нем в Триумвирате… в Ночном Братстве… Три года назад Унгарт стоял в шаге от достижения той воистину великой цели, что угодна Эмнауру — Инталия готова была пасть на колени. Требовалось лишь проявить немного мужества, пойти наперекор Зорану…