Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

Золотая рука Джейме впечаталась в его лицо с такой силой, что рыцарь оказался на несколько ступенек ниже. Его фонарь упал и разбился, масло брызнуло во все стороны и загорелось.

— Вы говорите о благородной даме, сир. Соблаговолите называть ее по имени. Ее зовут Бриенна.

Коннингтон на четвереньках отбежал от распространяющегося пламени.

— Бриенна. Если угодно милорду. — Он выплюнул кровавый сгусток к ногам Джейме. — Бриенна Красотка.

Серсея

Подъем на вершину холма Визении проходил очень медленно. Когда лошади пошли в гору, королева откинулась на пышную красную подушку. Снаружи раздавался громкий голос сира Осмунда Кеттлблэка:

— Дорогу! Освободите улицу! Дорогу Ее Королевскому Величеству!

— У Маргери довольно оживленный двор. — Рассказывала в это время леди Мерривезер. — У нас есть жонглеры, актеры, поэты, кукольники…

— Певцы? — Подсказала Серсея.

— Да, много и разных, Ваше величество. Хамиш Лютнист играет раз в две недели, и иногда Аларик из Айзена развлекает нас по вечерам, но самый любимый у нее Голубой Бард.

Серсея помнила его по свадьбе Томмена. — «Молод и красив собой. Может в этом что-то есть?»

— У вас бывают, как я слышала, и другие мужчины. Рыцари и придворные. Ухажеры. Ну-ка, отвечайте честно, миледи. Ты считаешь Маргери до сих пор девственница?

— Она говорит, что да, Ваше величество.

— Говорит. А ты, что скажешь?

Темные глаза Таэны озорно блеснули.

— Когда она выходила за лорда Ренли в Хайгардене, я помогала ему раздеваться для брачной ночи. Его милость был хорошо сложен и довольно сладострастен. Я видела доказательство, когда мы втолкнули его на брачное ложе, на котором ожидала его невеста в чем мать родила, мило краснея под одеялом. Сир Лорас сам внес ее наверх. Маргери может говорить, что свадьба не была завершена, что лорд Ренли выпил в тот день слишком много, но уверяю вас, клинок между его ног, когда я видела его в последний раз, вовсе не выглядел уставшим.

— Тебе не довелось увидеть брачное ложе на утро после этого? — поинтересовалась Серсея. — Кровь была?

— Простыней никому не показывали, Ваше Величество.

«Какая жалость». — И все же, отсутствие крови на простыне само по себе ничего не значит. Крестьянки в брачную ночь, как она слышала, текут как свиньи, однако с благородными девицами, вроде Маргери Тирелл, подобное не всегда верно. Есть поговорка: «дочка лорда скорее отдаст свою девственность коню, чем мужу», а Маргери ездит верхом с тех пор, как научилась ходить. — Я так поняла, что у нашей маленькой королевы множество поклонников среди наших собственных рыцарей. Близнецы Редвины, сир Таллад… кто там еще?

Леди Мерривезер пожала плечами.

— Сир Ламберт, дурачок, который прячет свой здоровый глаз под повязкой. Байярд Норкросс. Кортни Гринхилл. Братья Вудрайт — Портифер бывает пореже, а Лукантин чаще. А! И грандмейстер Пицелль очень частый посетитель.

— Пицелль? Правда? — Неужели слабоумный старый червяк променял льва на розу? — «Если так, что ж, он сильно об этом пожалеет». — Кто еще?

— Дикарь с Летних островов в плаще из перьев. Как же я могла про него позабыть, ведь он с ног до головы черен, как чернила? Остальные приходят ко двору, чтобы полюбезничать с ее кузинами. Элинор была обещана мальчишке Амброзу, но любит пофлиртовать, а у Мегги каждый вечер новый ухажер. Однажды она даже целовалась на кухне с поваренком. Я слышала разговоры о ее свадьбе с братом леди Балвер, но если б Мегге было позволено выбирать самой, уверена, она бы скорее выбрала Марка Муллендора.

Серсея рассмеялась.

— Легкомысленный рыцарь, потерявший руку в битве на Черноводной? Что толку в калеке?

— Мегга считает его милым. Она даже просила леди Маргери помочь ей найти для него обезьянку.

— Значит, обезьянку. — Королева не нашлась, что на это сказать. — «Воробьи и обезьяны. Истинно, королевство сходит с ума».

— Как там наш храбрый сир Лорас? Как часто он вспоминает о своей сестре?

— Куда чаще остальных. — Когда Таэна нахмурилась, между ее глаз появилась тонкая морщинка. — Он приходит каждое утро и каждый вечер, если только ему позволяет служба. Ее братец сильно к ней привязан, они делятся всем… О!.. — На какой-то момент мирийка выглядела по-настоящему шокированной. Потом на ее лице появилась улыбка. — У меня едва не появились нехорошие мысли, Ваше величество.

— Лучше держи их при себе. На холмах полно воробьев, а мы отлично знаем, что воробьи ненавидят порочных.

— Я слышала, что еще они ненавидят мыло с мочалкой, Ваше величество.

— Возможно, большое количество молитв притупляет мужское обоняние. Но я хочу быть полностью уверена, что доберусь до Его Святейшества.

Занавески качнулись вперед-назад вихрем алого шелка.

— Ортон говорил мне, что у Верховного Септона нет имени. — Сказала Таэна. — Это правда? В Мире у всех есть имена.

— О! Когда-то и у него оно было. У всех них. — Королева махнула рукой. — Даже септоны происходящие из благородных домов, принося клятвы, оставляют только первое имя. Когда же один из них становится Верховным септоном, он оставляет и его тоже. Церковь утверждает, что он больше не нуждается в мирском имени, потому что он становится живым подобием божества.

— Как же вы отличаете одного Верховного септона от другого?

— С трудом. Одни говорят: «тот, что был толстым» или «тот, который был до толстого» или «тот, что умер во сне». Ты, конечно, всегда можешь воспользоваться их именами, но они этого не любят. Это напоминает им, что они родились обычными людьми, а этого никто не любит.

— Мой супруг говорит, что этот новый родился с грязью под ногтями.

— Я тоже так полагаю. Как правило, угодные Богу выбирают его из собственного числа, но случаются и исключения. — Грандмейстер Пицелль поведал ей всю эту довольно длинную историю. — Во время правления короля Бэйлора Благословенного Верховным Септоном был выбран простой каменщик. Он обрабатывал камень с таким искусством, что Бэйлор решил будто тот сам Кузнец воплоти. Он не мог ни читать, ни писать, ни даже припомнить единого слова простейшей молитвы. — Поговаривают, что Десница Бэйлора приказал его отравить, чтобы спасти страну от зарождавшейся смуты. — После того, как он умер, следующим Верховным Септоном был выбран восьмилетний мальчик, опять-таки по настоянию короля. Бэйлор объявил, что мальчишка способен творить чудеса, хотя даже его исцеляющие руки не помогли королю во время его последнего поста.

Леди Мерривезер улыбнулась.

— Восьмилетний? Может и мой сын может стать Верховным Септоном? Ему почти исполнилось семь.