Я вам не Сталин… Я хуже! Часть первая: Перезагрузка системы. - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему ни один «Рамзай» не предупредил о них Сталина?
Что там историки по этому поводу говорят…?
Ау!
Делаем вывод: все эти «предупреждения» имеют одно происхождение, один и тот же адрес - «Берлин, Тирпицуфер, 74/7670».
Мне могут напомнить: Сталина не только Рамзай и его друзья предупреждал, но и такие серьёзные источника как Черчилль – премьер-министр Британии и даже…
Германский посол в СССР Шуленбург.
Беспрецедентный в дипломатии случай!
А тот один хрен в ус не дул, маразматик паранойялогический!
Разберём как это обычно, «по полочкам».
Черчиллю доверять – себя не уважить, ибо кто такой Гитлер по отношению к нашей стране – ещё не было понятно… А вот сэр Уинстон у тому времени, уже успел с 1918-го - зарекомендовать себя злейшим врагом Советской России.
Он кстати ничуть этого не стеснялся и даже после 22 июня открытым текстом говорил:
«В философии русских большевиков нет ни одного социального или экономического принципа, который не был бы миллион лет назад осуществлен на практике термитами».
Хм, гкхм…Нет, это не совсем то.
«Признать большевиков - то же самое, что легализовать гомосексуализм»…
Ээээ… Это совсем не то.
Да, где ж ты?
Вот, нашёл:
«Никто не был более стойким противником коммунизма в течение последних 25 лет, чем я… И я не возьму обратно ни одного сказанного о нём слова».
Даже дураку было ясно, что доверять такого «другу» нельзя, не говоря уже про то, что в «предупреждениях» хорошо заметен корыстный интерес – столкнуть лбами оба режима, ибо его словами:
«Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма».
В общем, с Черчиллем всё ясно.
С Фридрихом-Вернером Графом фон дер Шуленбургом же, всё немножко сложнее.
Да, он намекал советской стороне о возможности развязывания войны Германией против СССР…
Однако одновременно (это очень важно!) германский посол связывал эту «возможность» с какими-то экономическими и внешнеполитическими претензиями своего руководства к Советскому Союзу - удовлетворив которые, последний мог бы избежать этого «развязывания».
Опять же на «неофициальном уровне» вбрасывалась всякая дичь по поводу этих «претензий»: от обеспечения германских потребностей в сырье в размерах больших - чем это обусловлено договором от 10 января 1941 года, до признания Турции сферой жизненных интересов Третьего Рейха и вывода частей Красной Армии из Прибалтики и Бессарабии.
Поэтому естественно, советское руководство ждало когда эти самые «требования» будут официально объявлены… Не дождавшись, через знаменитое «Сообщение ТАСС» от 14 июня 1941-го года - само сделало запрос, который в переводе с дипломатического языка - звучит примерно так:
«Чё вам от нас надо?».
Не дождавшись ответа и на этот раз, Сталин (Политбюро ЦК ВКП(б), политическое руководство) дал отмашку на приведение Красной Армии в полную боевую готовность. И если бы военное руководство, проявило бы хотя бы чуточку профессионализма и, так жидко не обосралось…
Впрочем, разговор нынче не про то.
В общем, граф Шуленбург вовсе не был другом нашей страны (с чего бы это вдруг?), как это считают некоторые… Вовсе не стремился к миру и дружбе между нашими народами. Он был звеном одной пропагандисткой спецоперации по вводу в заблуждению высшего политического руководства СССР.
Почему-то говоря об советской разведке, забывают о германской… А ведь она существовала и отнюдь не бездельничала!
В отличи, например, от Кента и его сотоварищей с уругвайскими паспортами в Бельгии.
***
Так, так, так…
Ну, вроде «слонов» всех раздал.
- На сегодня всё, товарищи.
Посмотрев на Федоренко:
- Начальнику Главного автобронетанкового управления РККА, через час быть у меня с результатами последних испытаний новейших танков, остальные могут быть на сегодня свободны.
Народ с хорошо слышимыми вздохами облегчения – могущими приняться за массовый пердёжь, начал рассасываться… Смотрю в одну сутулую спину и, уже почти на выходе обращаюсь к ней:
- А Вас, товарищ Шапошников, я попрошу остаться!
Глава 18. «Демотиватор» и, «один в поле воин» - особенно если он «старый конь».
В.И. Молотов:
«Когда мы со Сталиным прочитали об этом (перелёт Рудольфа Гесса в Британию 10 мая 1941), то прямо ошалели! Это же надо! Не только сам сел за управление самолетом, но и выбросился с парашютом, когда кончился бензин. Его задержали близ имения какого-то герцога… и Гесс назвал себя чужим именем.
Чем не подвиг разведчика?!
Сталин спросил у меня, кто бы из наших членов Политбюро мог решиться на такое? Я порекомендовал Маленкова, поскольку он шефствовал от ЦК над авиацией. Смеху было! Сталин предложил сбросить Маленкова на парашюте к Гитлеру, пусть, мол, усовестит его не нападать на СССР! А тут как раз и Маленков зашел в кабинет. Мы так хохотали, будто умом тронулись».
Н.Д. Скорняков - резидент военной разведки при посольстве СССР в Берлине:
«При определенных условиях наши достоинства оборачиваются недостатками. Возьми Сталина. Трезвый, холодный расчетливый. Рационально мыслящий. Но именно этот рационализм и подвел его в оценке возможности нападения Гитлера на Советский Союз. Сталин считал, что Германия безо всякой войны получает от нас всё, что ей надо — хлеб, нефть, сырье, политическую поддержку… Зачем ломиться в открытую дверь, ввязываться в войну? С точки зрения здравого смысла действительно незачем. Но Сталин не понимал, а вернее, был не в состоянии понять, что человеком движут не только рациональные силы, особенно таким человеком, как Гитлер. Фюрер тяготился вынужденным сближением со Сталиным, с этим, как он считал, «унтерменьшем» (недочеловеком). Такой союз унижал Гитлера в его собственных глазах, и он с трудом сдерживал переполнявшие его эмоции…».
Из всемирной сети:
«Демотиватор, если рассуждать логично, должен демотивировать. То есть это что-то мрачное, негативное, что заставляет опустить руки, завернуться в простынку и тихонько ползти на кладбище».
Когда мы с маршалом Шапошниковым остались наедине в совнаркомовском зале для совещаний, ненавязчиво предлагаю тому:
- Приглашаю Вас составить мне компанию за вечерним чаепитием… Как Вы на это смотрите, Борис Михайлович?
Тот, сперва изрядно опешив, тем не менее согласно кивнул:
- Хм, гкхм… Не откажусь, Иосиф Виссарионович.
***
Через какое-то время оказавшись в совнаркомовской столовой, в том же «отдельном кабинете», за столом с знакомым самоваром и приступив к «церемонии», первым делом извиняющим тоном расставляю все точки над «ё»:
- Я не так
