Криптоистория Третьей планеты - Владимир Контровский

Эн-Риэнанта произнесла окончание своей тирады с некоторой излишней горячностью, и Селиана улыбнулась — совсем чуть-чуть. Верховная Мудрая прекрасно видела и понимала, что творится в душе её воспитанницы с тех пор, как Ярл Гард пошёл на Золотого Демона. И поэтому Глава Синклита бесстрастно продолжила разговор.

— Да, помощи просить придётся. Помимо численности, эти грызуны очень ловко маскируются, меняют формы своих воплощений и даже впадают в подобие спячки при первых признаках опасности — тогда их приходится буквально выцарапывать из каждой щели гиперпространства. А это, как ты сама прекрасно понимаешь, требует времени и ещё раз времени.

— Собственная магия этих… насекомых?

— Не слишком впечатляющая. Термиты не очень опасны для воплощённых сущностей — не они служат им пищей. Поэтому серьёзных потерь нет, так, незначительные ранения. Конечно, если угодить прямо в середину роя этих созданий… Жаль, что нет Викингов — они наловчились отстреливать таких Тварей, — но у Янтарных Магов сейчас другая задача, куда более важная, и другой противник.

Королева ничего не ответила. Она только молча опустила ресницы, и Селиана не стала вдаваться в ненужные подробности затронутой темы.

— Хорошо ещё, что Одиннадцатый Мир необитаемый, — сказала она, — не говоря уже о Носителях Разума. Пустых Миров всегда гораздо больше, чем населённых. Именно поэтому, кстати, мы и заметили выводок относительно поздно — за всем не уследишь!

— А надо бы… — обронила Эн-Риэнанта, явно думая о чём-то другом. — Здесь нам не обойтись без Дарителей — нужно связаться с Круххом или прямо со Смотрительницей Радой. Зелёные Маги сведущи в архитектуре — ведь утраченное измерение в этой злополучной Реальности придётся восстанавливать. Что там у нас ещё?

— Ещё? Прочие новости не относятся к разряду особо важных — таких, которые стоят внимания Звёздной Владычицы и Королевы Объединения Пяти Доменов. Но ведь тебя, Энна, интересует Третья планета системы Жёлтой звезды?

— Да, — дочь Таэоны не отвела глаза под испытующим взглядом Верховной Мудрой, — меня очень интересует Третья, Селиана. И ты прекрасно знаешь, почему. Я не спрашиваю тебя о Гарде — если там что-то произойдёт, я узнаю об этом раньше самого Вечнотворящего и Его Предтеч! Гард молчит — значит, так надо. Он жив — и этого мне достаточно. И этот проклятый Демон — он тоже жив. Пока, надеюсь… Так что у нас с Третьей? Я слушаю тебя.

— Грольф бросил в Астрал всех лучших бойцов фратрии Ночи, и сам пребывает там почти безвылазно, поручив опеку собственно планеты клану Спасённых. Демон не так прост — его астральная составляющая подобна ртути. Она разлетается на капли под ударом, но не разрушается. Мельчайшие части его тела просачиваются в другие измерения и продолжают жить своей причудливой псевдожизнью. Полагаю, суть этого явления в том, что Демон соткан из множества мыслей и эмоций огромного количества людей, и поэтому даже малая частичка чудовища жизнеспособна. Их можно выжигать поодиночке, но процесс этот весьма кропотливый. И опасный — Демон ядовит, и он огрызается. У Грольфа есть потери.

— Нужна ли Янтарноголубому помощь?

— Туда уже посланы дополнительно четыре крыла фратрии Ливня, однако говорить о каком-то переломе рано. Более того, тяжело ранена сама Торис. Она решила посостязаться с Жёлтыми Искателями в искусстве астральной охоты и в лихости. Глупая девчонка! В результате Глава Ливня сейчас у Целителей — ей здорово досталось, когда нашу отважную охотницу окатило заклятьем Демона.

— Воплощение не прервётся? — Королева беспокоилась о сестре искренне: в особых случаях эски чётко разделяют приоритеты, и личное неизбежно отступает на второй план.

— Нет. Но поболеть Инь-Ворожее придётся.

— Пусть её Валькириями пока командует Грольф, — распорядилась Звёздная Королева. — Да, из моего материнского домена никого в Одиннадцатую Реальность не посылать — Монстр куда опаснее безмозглых термитов. Пусть лучше перекроют все Границы Миров в области существования Демона и ловят капли. А с Астером я свяжусь сама — пять-шесть его синтагм будут там сейчас очень кстати. В конце концов, Воители появились в пределах Объединения именно из-за проявления Вселенского Зла, воплотившегося в Демоне. А что у нас творится в Привычном Мире и на самой планете?

«Господи, как хорошо! В Гамбурге сейчас серость и сырость, а тут солнце, да такое, что его свет проникает даже сквозь опущенные веки — убрать эту тёплую засветку можно, только плотно зажмурив глаза…»

Гюнтер расслабленно возлежал на удобном шезлонге. Солидное шуршание огромных пальмовых листьев, сливавшееся с негромким рокотом прибоя, действовало умиротворяюще. Тёплый ветерок ласкал и нежил уже набиравшее неизбежный жирок упорядоченной жизни тело сорокадвухлетнего инженера фирмы «Блом и Фосс», вкушавшего заслуженный отдых. Компания хорошо оплачивала ценных работников, и Гюнтер мог позволить себе перенестись из европейской зимы в вечное тропическое лето.

«Восточных владык обмахивали большими такими метёлками из страусовых перьев… Наверно, если такой штукой погладить живот, ощущение будет точно таким же, как от этого бриза… А ещё у султанов были гаремы… Хотя по этой части у меня всё в порядке…».

Эта последняя мысль, появившаяся среди медлительно-ленивых прочих, заставила Гюнтера приоткрыть глаза и посмотреть на расположившуюся рядом с ним Дорис. Девушка лежала на спине, подставив лицо и всё тело потокам солнечных лучей. Кожа Дорис обрела за проведённые здесь дни ровный смугло-золотистый цвет, лишь на бёдрах перечёркнутый узкой красной полоской ткани — обделённые солнцем северянки любят загорать top-less.

«Какой дизайн! — подумал Гюнтер, скользя взглядом по стройному телу подруги от талии до тёмных сосков. — Словно воспоминание о потерянном рае, где обитали лишь Адам и Ева… Как славно, что можно хоть ненадолго выключится из жёсткого ритма, где всё подчинено целесообразности, где каждый день расписан по минутам, и где каждый шаг строго регламентирован определёнными рамками общества… Странно, я никогда раньше не обращал внимания на то, какие у Дори волосы — блондинка, и всё! А вот когда в них запутывается солнечный свет…»

Чувствуя, что Дорис начинает вызывать у него вполне адекватную мужскую реакцию (словно они только что познакомились), Гюнтер хотел уже было предложить ей подняться на полчасика в номер — благо отель в двух шагах, — но не успел. Что-то отвлекло его внимание, а что — он сразу и не понял. Особого беспокойства Гюнтер не ощутил, просто на пляже явно происходило нечто не совсем обычное. Приподнявшись на локтях, мужчина оглядел берег — да нет, вроде всё как всегда. Странно… И тут он заметил, что море ушло.

Да, море отступило, и на сотни метров обнажилось песчаное дно, усеянное мелкими камнями. В образовавшихся лужицах плескалась рыба, и шустрые местные мальчишки уже собирали крабов и выковыривали из ила причудливой формы ракушки — туристы с большим удовольствием покупают местные сувениры. А потом инженер заметил, что горизонт вдруг почему-то зашевелился.

Горизонт — это воображаемая линия, которой полагается быть неподвижной. Эту истину образованные представители человечества к началу двадцать первого века усвоили давно и прочно. Но сейчас, в нарушение всех физических законов, горизонт приближался — и быстро — к берегу, на котором муравьями засуетились ещё ничего не понимавшие люди. И пару минут спустя турист из Германии Гюнтер Ланц, проводивший со своей girl-friend Дорис Леманн десятидневный отпуск на экзотическом острове Пхукет, осознал: на них идёт волна.

«В океане цунами незаметно. Длина волны гораздо больше её высоты, и на лайнере даже не обратят внимания на эхо подводного землетрясения — корабль плавно поднимет и так же мягко опустит, и даже коктейль не выплеснется из высокого стакана с пластмассовой трубочкой и с пришпиленной на край бокала долькой лимона. Но вот при подходе к берегу с уменьшением глубины волна вырастает, и тогда не заметить её будет уже сложно…».

Более чем неуместные в данной ситуации отвлечённые размышления о природе и свойствах цунами быстро уступили место самому настоящему первобытному страху перед слепой силой стихии. Гордящийся своей кажущейся властью над природой человек технической эры не замечает этого атавистического чувства, оставленного ему в наследство его лохматыми пещерными предками, но древний ужас живёт и ждёт только подходящего момента, чтобы напомнить о себе.