Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Фракционные выходки тт. Зиновьева и Троцкого, — отмечал он, — их непозволительные нападки на Политбюро ЦК и его отдельных членов (Бухарин, Сталин), их обвинение Политбюро в том, что оно ведет дело к “гибели” китайской революции, все эти факты не заслуживают того, чтобы останавливаться на них отдельно, так как правильная их оценка напрашивается сама собой и не нуждается в доказательствах. В документах тт. Зиновьева и Троцкого, говорящих о “гибели” китайской революции, речь идет по сути дела о действительной гибели одной маленькой фракции — фракции Зиновьева и Троцкого, обанкротившейся на глазах у всех…
ЦК ВКП убежден, что требование оппозиции о немедленном разрыве с Ген-советом является, по сути дела, ультралевой спекуляцией на трудностях, может повести лишь к ослаблению позиции международного коммунизма и к дальнейшему осложнению международного положения пролетариата СССР, а курс оппозиции на вывод коммунистов из Гоминьдана и предоставление, по сути дела, гегемонии в Гоминьдане правым гоминьдановцам представляет сдачу революционных позиций в Китае»545.
2.
В самый разгар препирательств — а именно так выглядел со стороны конфликт между большинством и Зиновьевым с Троцким — 25 мая в Секретариате ЦК получили заявление. Подписанное, помимо обоих лидеров оппозиционного блока, еще 82 видными членами партии, занимавшими весьма важные посты. Среди них И. Н. Смирновым — наркомом почт и телеграфов СССР, И. Т. Смилгой — заместителем председателя Госплана СССР, Г. Л. Пятаковым — торгпредом во Франции, Г. Н. Сатаровым — первым секретарем полпредства в Китае, Н. И. Мурадовым — начальником военно-морской инспекции наркомата РКИ СССР, В. М. Примаковым — командиром 1-го стрелкового корпуса, А. Г. Белобородовым — наркомом внутренних дел РСФСР… Представлявшими не ЦК (его членом был только Пятаков), а партийную элиту. Уже претерпевшую за свое участие в оппозиции.
«Серьезные ошибки, — резко начиналось заявление, — допущенные в деле руководства китайской революцией, способствовали тяжелому поражению, из которого можно выйти, только вернувшись на путь Ленина. Крайне ненормальная обстановка, в которой происходит обсуждение вопросов, связанных с китайской революцией, создает чрезвычайное напряжение в партии.
Односторонняя дискуссия, ведущаяся на страницах “Правды” и “Большевика”, и нарочитое искажение взглядов оппозиции (например, приписываемое ей требование выхода из Гоминьдана) свидетельствуют о желании руководящей группы Центрального комитета (точнее, ПБ — Ю. Ж. ) прикрыть свои ошибки травлей оппозиции. Все это направляет внимание партии по ложному пути».
Далее в заявлении давался разбор конкретных ошибок, допущенных ПБ: «Руководство в Китае на деле свелось к тому, что нельзя вооружать рабочих… организовывать революционные стачки, подымать до конца крестьян против помещиков… критиковать господ буржуа из “правого” Гоминьдана и мелких буржуа из “левого”… организовывать коммунистические ячейки в армиях Чан Кайши… давать лозунг Советов — чтобы не оттолкнуть буржуазию».
Следующей серьезнейшей ошибкой ПБ заявление посчитало действия в Великобритании. «Прошлогодняя всеобщая стачка в Англии, — указало оно, — преданная и проданная Генсоветом, потерпела поражение… Главная причина этого — в нерешительности, половинчатом руководстве с нашей стороны».
Два таких вопиющих примера, не нуждавшихся в каком-либо подтверждении, позволили авторам заявления сделать вывод, расширив круг обвиняемых ими: «Между неправильной линией в китайском вопросе и неправильной линией в вопросе об Англо-русском комитете есть теснейшая внутренняя связь. Та же линия проходит ныне во всей политике Коминтерна… Правые элементы во всех партиях получают все больший перевес… малейший голос критики слева влечет к отсечению. Авторитет ВКП и Октябрьской революции используется, таким образом, для сдвига коммунистических партий вправо от ленинской линии».
Покончив с проблемами международного характера, заявление перешло к отечественным. «В промышленности, в сельском хозяйстве, — отмечало оно, — и в других отраслях народного хозяйства СССР мы либо переходим, либо уже перешагнули за довоенный уровень… Но одновременно с этими серьезными достижениями в итоге восстановительного периода наметились большие трудности». Перечислило их: «Вопросы заработной платы и безработицы принимают все более острый характер. Неправильная политика ускоряет рост враждебных пролетарской диктатуре сил — кулака, нэпмана, бюрократа… Отставание крупной промышленности от требований, предъявляемых к ней со стороны народного хозяйства (товарный голод, высокие цены, безработица)… приводит к усилению капиталистических элементов в хозяйстве Советского Союза».
Не слишком надеясь на успех, заявление все же предложило: «Не позже, как за три месяца до 15-го съезда созвать специальный пленум для предварительного обсуждения всех вопросов… для выработки единодушных решений, что лучше
всего обеспечило бы максимальное единство и действительную ликвидацию внутрипартийной борьбы… Если же внутри этого специального пленума ЦК обнаружатся разногласия, они должны быть заблаговременно сформулированы и опубликованы… Полемика должна вестись в строго товарищеских и деловых рамках, без обострения и преувеличения».
Но лишь в самом конце (в постскриптуме!) заявление объяснило причины, его породившие.
«Нам, — уведомляло оно, — приходится вручать (его) в момент, когда сверху поднята кампания против тов. Зиновьева под предлогом его выступления на беспартийном будто бы собрании 9 мая… Выступление тов. Зиновьева явилось, разумеется, лишь внешним поводом для поднятия против него травли… Насколько можно догадаться, непосредственной целью кампании против тов. Зиновьева является попытка устранить его до съезда и без съезда партии из ЦК — якобы освободиться от одного из критиков неправильной линии во время подготовки 15-го съезда и на самом съезде. То же завтра может быть проделано и с другими оппозиционными членами ЦК. Ничего, кроме вреда, для партии от таких приемов не получится.
Недопущение, по настоянию Политбюро, тов. Зиновьева — одного из основателей и первого председателя Коммунистического интернационала, избранного по предложению Ленина, — на исполком Коминтерна является фактом, беспримерным в истории коммунистического движения. Недопущение тов. Зиновьева, оставшегося членом ИККИ, при обсуждении важнейших вопросов мирового рабочего движения, мы можем объяснить только отсутствием политического мужества у тех, кто предпочитает заменять идейную борьбу административным распоряжением. Этот факт, помимо его политического значения, является грубым нарушением формальных прав тов. Зиновьева, являющегося членом исполкома Коминтерна, единогласно избранным на 5-м конгрессе Коминтерна. Путь отстранений и шельмования ленинца не есть путь единства для Коммунистического интернационала»546.
Так писали авторы (а может, и один — Зиновьев), не зная об еще одном значительном событии, обрушившемся на страну и партию. Событии, подтвердившем сделанный Зиновьевым в начале года прогноз.
12 мая лондонская полиция совершила налет на помещение Аркоса (Всероссийского кооперативного акционерного общества) и советской торговой делегации. Изъятые у них документы дали основание консервативному правительству С. Болдуина обвинить СССР в продолжающемся вмешательстве во внутренние дела Великобритании и 24 мая заявить о необходимости разрыва с Москвой как дипломатических, так и торговых отношений. На следующий день парламент единодушно поддержал
