BRONZA - Ли Майерс

Сирена спешащей на вызов скорой помощи заставила Родиона отвлечься от воспоминаний. Он глянул на темные окна дома, выходя из машины. Хлопнул дверцей. Родители давно спали. Отец, конечно, не встанет, а мать проснется, выйдет. Радостно захлопочет вокруг него, начнет накрывать на стол для своего единственного и ненаглядного…

51 глава

Москва – Прага – Москва, 2007 г. Самоубийца

Инна радовалась, что подруга смогла выкроить время из своего очень плотного рабочего графика, чтобы пообщаться с ней. Прикупив по случаю к своему и так не маленькому бизнесу один столичный гламурный журнал, Хозяйка Медной Горы теперь хозяйничала в издательстве. Они не часто виделись в последнее время.

Лялька, пока официант расставлял на столе мятный мохито со льдом для нее и кофе со взбитыми сливками для Инны, изучала лицо подруги. Та выглядела ухоженной, и только вот это нервное позвякивание ложечки о край чашки напоминало ее прежнюю.

– Хватит уже мешать! Кофе остынет! – одернула она Инну.

– Ах, да… извини… – виновато спохватилась та. И позвякивание ложкой о край чашки продолжилось.

– Ладно, рассказывай, как у вас дела? – более внимательно вглядевшись ей в лицо, спросила Лялька. – Новоселье отметили? Переехали уже в тот особняк, который приобрел Виктор?

– Что ты, нет! Дом такой большой… даже не представляю, как содержать его в чистоте! Придется приглашать кого-нибудь… – говорила Инна, словно оправдывалась в чем-то.

Закуривая, Лялька понимающе хмыкнула.

– Да, хорошая прислуга, приличная, знающая свое место, осталась в 17-м году! Нынешняя мало того, что сядет на голову, ноги свесит, так будет еще и обворовывать! – заметила она со знанием дела. – А ты со своей интеллигентностью (знаю я тебя) слова поперек никому не скажешь, да и всю работу будешь делать сама…

Не поддержав тему, Инна положила ложечку на блюдце. Подруга завела разговор о прислуге, а ей хотелось поговорить совсем о другом. По ночам ей стали сниться странные сны, заставляя днем тоскливо сжиматься сердце. Словно она должна что-то потерять или уже потеряла, только вот никак не вспомнит, что именно. Это гнетущее состояние отразилось и на их отношениях с Виктором. Они несколько раз серьезно поссорились. Но он хороший, чуткий. Оказывается, его встревожило, что ночью она бродит по квартире с закрытыми глазами. Теперь вот разговаривает с ней в мягкой манере доктора, у которого на руках тяжелобольной пациент.

Только когда занята сыном – возня с ним, его детские радости, бесконечное «что» да «почему», чтение ему книжек, прогулки и повседневные приятные хлопоты, – спасается этим от тоскливой, непонятной тревоги. Впервые взяв его на руки, прижав к себе маленькое тельце, она в полной мере ощутила, какое же это чудо, что он родился. Да, может быть, со стороны ее любовь к сыну выглядит немного утрированной и даже чуточку болезненной, но она ничего не может поделать с этой своей любовью. Виктору пришлось смириться. Хорошо, он понимает ее…

– Да-а, – протянула Лялька в своей обычной насмешливой манере, – доктор тут не поможет… Тебе надо уехать! Все бросить! Взять от семейной жизни отпуск недельки на две и уехать!

– Как все бросить? Куда уехать? – уставилась на подругу Инна.

– Ну, не в Америку же… – пожала плечами Лялька на такую недогадливость, – в Европу, разумеется! Тут как раз один любитель готической архитектуры… – на ее лице появилось выражение обольстительного коварства, – предложил мне посмотреть в его обществе Пражский Град! Замки там всякие с привидениями. Вампиры! – пугая, она сделала страшные глаза, по-паучьи пошевелила пальцами.

– Тебе легко говорить… ты свободная… Собралась и поехала! – слегка обиделась Инна.

Взгляд Ляльки стал строгим.

– А ты что, цепями прикована? – спросила она. – Виктор не маленький, без тебя справится. Аришка потусуется пока у нас. Родители только рады будут! А сына возьмешь с собой. Мой крестник, между прочим, мужчина вполне самостоятельный!

Она деловито покопалась в своей сумочке, достала билеты на самолет.

– Номер забронирован в отеле «Герцог Леопольд». Небольшой, но уютный, как ты любишь. Все включено.

Протянула билеты Инне.

– Поехали собираться в путешествие!

– Что, прямо сейчас?

Родион отложил нож, вилку, отодвинул тарелку, внимательно посмотрев на друга, спросил:

– Может, уже расскажешь, что тебя гложет? А то от хмурого ненастья на твоем лице скоро на улице пойдет дождь…

Щелкнул портсигаром. Золотым, с именными вензелями. Достал длинную сигариллу. Он мог позволить себе быть снобом. Собираясь с мыслями, Виктор наморщил лоб и тоже потянулся за сигаретами. Для официанта, постоянно обслуживающего их столик, это было сигналом, что пора нести кофе: одному – с бейлисом и взбитыми сливками, другому – классический черный.

Эти двое притягивали его так же сильно, как мотылька – пламя свечи. Того, который покрупней, с роскошной шевелюрой смоляных кудрей, жгучим взглядом из-под темных, с изломом, широких бровей, хищно вырезанными ноздрями и чувственным рисунком рта (не носи он дорогие костюмы с элегантностью европейца) можно было принять за какого-нибудь цыганского барона. Другой, наоборот, с внешностью плейбоя и мягкой интеллигентностью манер скорей всего был питерцем. Жители северной столицы заметно отличались от москвичей. Не зря же издавна считалось, что Санкт-Петербург – дворянский, а Москва – купеческая.

Обслуживая столик, он украдкой наблюдал за ними, прислушивался к их разговорам. Это давало иллюзорное чувство приобщения к чужой жизни. По тому, как привычно оба, обедая вместе, занимали выбранные ими места, шутили, смеялись или тихо о чем-то беседовали, было ясно, что дружат давно, может, даже с детства. И так хотелось стать частью их жизни. Почему-то он не сомневался – здесь не предадут, не обманут, не бросят в трудную минуту. Пока ему с этим не очень везло. Мужчины обманывали его всегда.

Подождав, пока официант, этот смазливый мальчик, с пожеланиями приятного аппетита отойдет от стола, Виктор помолчал немного, прежде чем рассказать Родиону о том, что тревожило его в последнее время.

– Ну, что сказать тебе, камрад?! Почти семь лет брака, старик, – это кризис. Пора расставаться! – ответил Родион в своей обычной немного несерьезной манере.

Виктор так глянул на него!

– Да я не имел в виду «расстаться», – тот махнул на него рукой, – а расстаться, чтобы не расставаться! Понимаешь?!

Кажется, Виктор понял.

– Тебе нужно отпустить ее… – лицо Родиона сделалось серьезным. – Пусть поедет куда-нибудь. На ковре-самолете или там на верблюдах, но пусть она уедет из Москвы. Мир посмотрит. К тебе издалека присмотрится, сделает переоценку ценностей. На расстоянии все видится лучше… Знаешь… – он затушил окурок в пепельнице, – женщинам на самом деле не нужна свобода, как они думают… Нужна лишь уверенность, что клетка не заперта и она может выпорхнуть из нее в любой момент… Отпусти ее – и все уладится. И ночные хождения с закрытыми глазами закончатся…