Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты так ненавидела их, — сказала Совесть. — Но взяла их оружие. Сама стала как они.
— Неправда! — отмахнулась Максиме. Она была не на шутку встревожена. — Они использовали его, чтобы править! Я хочу, чтобы он принес всем покой!
— Покоя не будет, — вмешался Никас. — Ты не успеешь уничтожить все. Одиночество погубит тебя раньше, какой бы сильной ты ни была.
— Я справлюсь, — тихо сказала Максиме.
— В любом случае, люди же не перестанут мыслить, — увещевал Никас. — За твоей спиной будут постоянно появляться новые миры, которые…
— Люди, наполненные негативными страстями, не мыслят! — крикнула Максиме. — Они ничего не создают! Когда негатив полностью заполнит Многомирье, часть умрет от психологического шока. Часть покончит с собой или убьет ближнего. А часть перегорит, перестанет чувствовать что-либо. Власть страстей над нами закончиться. Останется только разум.
— И сколько же людей погибнет? — наступала Совесть. — Ты готова пожертвовать ими?
— Да, — без колебания ответила пророк. — Так нужно.
— Но дети оставшихся в живых будут такими же, как их родители когда-то, — рассудил Аркас. — Все начнется заново.
— Вы меня не слушаете, — покачала головой Максиме. — Выжившая часть людей будет сама по себе мало подвержена страстям. Именно поэтому они и останутся в здравом уме. И передадут это качество своим детям, усилив его. Пока негатив будет пожирать сам себя, пока Многомирье будет возвращаться к состоянию нейтралитета, люди вовсе избавятся от генов, которые делают их чувствительными к страстям, чтобы выжить.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Совесть. — Кто тебе это сказал?
Пророк подняла Руку Одиночества и указала себе на грудь.
— А ему это зачем? — не поверил Никас. — Для него это смертный приговор!
— Оно не боится смерти, — сказала Максиме. — Я научилась понимать его. Его разум как у ребенка, Одиночество не понимает последствий своих ответов. Оно появилось, когда нервная система какой-то несчастной обезьяны стала достаточно сложной, чтобы она смогла соприкоснуться со страстями. Первое, что поняла эта странная мартышка: я одна. Вокруг меня сородичи, такие же как я, но именно это и доказывает, что я одна. Я отделена от них и нет никакого способа нам слиться воедино. Разумеется, она не говорила это про себя. Это был, скорее, новый инстинкт. Одиночество — это инстинкт. Сочетание страсти и древней материальной традиции размножаться. Когда разделилась первая клетка, она дала начало этой катастрофе. Целое — стало множеством. Именно поэтому Одиночество существует в двух мирах одновременно. Как и Великая Гидра основных потребностей.
— И оно само тебе все это рассказало? — упавшим голосом спросил Никас.
Пророк кивнула.
— И много еще чего. К сожалению, даже оно не знает другого способа ослабить себя.
— Значит, тебя не переубедить? — Совесть приблизилась к хозяйке. — Никас, я задержу ее, но ненадолго. Успей сделать то, что должен.
С этими словами сущность бросилась на хозяйку и исчезла в ней. Та покачнулась, ее лицо приняло выражение испуга и сильного замешательства. Геноцид внизу закончил терзать здание. Ухая ломающимися стенами, оно начало крениться в сторону. Максиме, все еще не пришедшая в себя, успела прошептать: «что я наделала». Она вцепилась Рукой Одиночества в бетон, глядя вниз, на то, как Никас выпускает клешни Цинизма из спины. Несколько кратких мгновений они смотрели друг другу в глаза. А потом крыша раскололась пополам, разделив их.
На какое-то время они ослепли из-за пыли, поднявшейся кругом серым занавесом. Их понесло куда-то вниз, быстро и угрожающе. Никас упал, его клешни бесполезно цеплялись за обломки и глыбы. Они накрыли его, пытаясь растереть в кашу. Но он расшвырял изломанные плиты быстрее, чем они перестали скрежетать и буйствовать. Вокруг еще катилось, падало и трескалось, а Никас уже бежал сквозь хаос.
Из пыли вынырнула голова Геноцида. Человек, не останавливаясь, врезал по ней тремя негативными кулаками. Чугун гулко откликнулся, из единственного глаза полыхнуло огнем. Потом эта неповоротливая махина сделала рывок, который невозможно было ни предсказать, ни уйти от него. Огромный локоть теснил журналиста назад. Тот упирался нижними клешнями в землю, а верхними давил от себя.
— Пусти меня к ней! — хрипел Никас.
— Ты не достоин даже смотреть на нее!
Они вырвались из пылевого облака. Аркас, понимая, что ему не совладать с остатками силы Геноцида, позволил тому подмять себя. Локоть ушел дальше, а человек схватился за плечо титана и пополз по нему на спину. Тот разочарованно охнул, и попытался перекатиться. Но Аркас шнырял по нему как крохотная полевка по телу быка. В исступлении Геноцид, начал бить самого себя, пытаясь смахнуть человека. После каждого удара он злился все сильнее, боль распаляла печи внутри него. Гнев на неукротимую малявку, гнев на то, что ему не дали уничтожить Крепость лично, гнев на то, что жизнь все еще не была искоренена, гнев на то, что хозяйка снова ушла.
Гнев, гнев, гнев!
Ослабленный схваткой с Все и ЛПВВ, а так же самоубийственной атакой Солнышка, Геноцид терял остатки самообладания. Огонь внутри него обратился сам на себя, как это бывало всегда. Геноцид, столп истинного зла, убивал других и себя одновременно. Неуязвимый, он был обречен гибнуть раз за разом от собственной силы. Это была его вечная участь. Темная ирония.
Разумеется, он воскреснет. Память о нем слишком сильна. Снова спутанный цепями, титан будет ждать освобождения. Люто ненавидя Многомирье и жизнь, во всех ее проявлениях. Но, даже погибая, заберет с собой всех, кого сможет.
На его груди появился циферблат.
00:30
00:29
00:28…
— Я уничтожу жизнь!
Никас замер. Крепость. Мы все еще где-то рядом. Какой силы будет взрыв? Котожрица. Воля. Нет! Он бросился к циферблату, понимая, что все бесполезно. Механизмы внутри этой безумной твари ему неведомы. Даже если он разорвет чугунную грудь, где гарантия, что это поможет?
Максиме может приказать ему.
Но где она?
Он соскочил с ревущего титана и побежал обратно в пыль. Аркас тщетно рыскал среди развалин. Времени было слишком мало. Она могла быть где угодно. За сто миров отсюда. Сбежала, чтобы закончить начатое. Может быть, уже держит за горло Волю. А он застрял здесь, вместе с окончательно спятившим Геноцидом, готовым взорваться в любой момент. Никас останется в пустоте, неспособный найти выход в другой мир.
Из-за воротника выползла бабочка.
Она полетела куда-то, быстро махая крылышками, и Аркас последовал за ней. Только благодаря мельтешению насекомого, он смог увидеть выход среди перекошенных руин. Разлом в реальности.
— Вот черт!
