Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

Госпожа Жильсон поступила следующим образом. Дождавшись очередного появления этой повозки на рынке, она через виноградники, примыкавшие к невысокой городской стене, незаметно прошла к тому месту, где от большой аскалонской дороги, отделялась тропинка ведущая к замку Конрада Монферратского. Выбрала она на этой дорожке место поукромнее, там, где над нею сходились кроны двух древних шелковиц, образуя густую тень, и стала ждать, присев на камень.

Когда появилась повозка, она попросилась подвести ее до замка. Добрая женщина согласилась. Усевшись рядом, госпожа Жильсон огляделась, нет ли поблизости кого. Дорога была глухая, место тихое. Госпожа Жильсон ударила кухарку камнем завернутым в платок, попала точно в висок и та рухнула замертво. После этого, госпожа Жильсон сунула под хвост кобыле вывернутый стручок кушитского перца. Этого было достаточно, чтобы та рванула, что есть сил в сторону замка. Когда ее остановили у ворот, глаза у нее были безумные, а морда в пене.

На следующий день госпожа Жильсон уже работала на замковой кухне. Это был большой шаг к достижению поставленной цели. Хотя с хозяйственного двора, где располагалась кухня, в сад, где гуляла Изабелла попасть было никак нельзя, новая кухарка была уверена, что ей удастся что-нибудь придумать. Первоначально она собиралась каким-нибудь хитроумным способом отравить невесту маркиза, но разузнав, каким путем попадает пища на господский стол, забраковала эту идею. Конрад некогда подвергся попытке отравления и ввел у себя в замке всевозможные предосторожности. Во-первых, каждое блюдо должны были попробовать сами повара в присутствии мажордома. Потом отведывали по кусочку специальные люди, которым платили очень большие деньги за их работу. Под конец приглашались собаки, им маркиз доверял больше всего. Проскользнуть через эту сеть не имела возможности ни отравленная пулярка, ни убийственный суп. В случае же неудачной попытки отравления, как, впрочем и удачной, кухня была бы превращена в пыточную камеру. И первое подозрение легло бы на особу, попавшую на кухню недавно. Вон какой был переполох, когда Изабелла просто занемогла. Всем было отлично видно, что у нее простуда, но мажордом на всякий случай устроил разнос поварам и поварятам.

Госпожа Жильсон не спешила, лучше действовать медленно, но наверняка. Кстати, как раз недомогание Изабеллы и открыло перед нею новые возможности. Однажды взбивая яичные желтки она увидела на кухонном дворе юного Бодуэна. Не прекращая своего занятия она стала за ним наблюдать. У молодого принца был отнюдь не праздногуляющий вид, он был похож на неопытного хорька, прокравшегося в курятник. Горящие глаза, быстро облизываемые губы... тут не могло быть никаких сомнении в том, какие мысли бродят в его голове. Крестьянские молодки кормившие утят и теребившие шерсть весело обменивались мнениями на его счет и похихикивали. Они не считали его пока еще опасным. Через год, два, он превратится из озабоченного щенка в настоящего хищника, а сейчас слюна которая блестит на его мелких желтоватых зубах еще не ядовита.

Госпожа Жильсон приняла решение мгновенно. Поймав взгляд Бодуэна, она тем самым поймала мальчишку в свои сети. Она улыбнулась ему и осторожно поманила к себе. Он недоверчиво оглянулся, к нему ли относится этот жест. Да, к нему. Медленно подошел, обогнул лужу, перешагнул через колоду для кормления поросят. Остановился шагах в трех от этой странной, но очень привлекательной женщины, умело сбивающей яичные желтки.

- Что ты делаешь? - спросил он, хотя отлично видел - что. Он знал, раз она работает на кухне, значит она прислуга, и к ней надо относиться по-господски.

- Сбиваю желтки с сахаром и медом, хочешь попробовать?

Госпожа Жильсон обмакнула в ярко-желтую массу палец и протянула его Бодуэну. Тот побледнел как смерть, но поколебавшись несколько секунд, подошел и взял палец в рот.

- Сладко? - спросила госпожа Жильсон вкрадчивым голосом, в голове и в душе у мальчишки все запело от ее нежного придыхания.

- Сладко, - прошептал он, соскользнув губами с ее пальца.

- Вон там за бочками есть пролом в стене. Иди туда, спускайся и подожди меня возле старой груши. Понял?

- Понял, - еле слышно выдохнул мальчик.

- Иди же, пока никто не обратил внимания.

Через несколько минут после этого принц Бодуэн стал мужчиной. Госпожа Жильсон иронически констатировала про себя, что возник еще один мужчина, которого она должна делить с принцессою Изабеллой.

Бодуэн был счастлив целых два дня. Уже на третий женщина начала выяснять отношения.

- Ты любишь меня?

- Да.

- Но я же гожусь тебе в матери.

- Я люблю тебя.

- Но ведь ты принц, а я служанка.

- Я люблю тебя.

- Если кто-нибудь узнает о наших встречах меня вышвырнут отсюда как собаку. Если не убьют.

- Никто не посмеет, я не позволю! - глаза мальчика горели лихорадочным не детским огнем. Любовники лежали на сухой траве на небольшой поляне среди заброшенного грушевого сада. Солнце хорошо пропекало эту проплешину так, что даже в октябре здесь было жарко.

- А твоя сестра?

Он не знал, что ответить на этот вопрос и отвел глаза.

- Она любит меня.

- Она скажет, что я развратила ребенка и прикажет наказать меня плетьми на конюшне.

- Я не ребенок.

- Нет, ты ребенок и во всем зависишь от своей сестры. Я не хочу рисковать своею жизнью ради встреч с тобой.

- Ты не любишь меня, - прошептал он.

- Я люблю тебя как мужчину, а она любит тебя как брата. Можешь ли ты понять разницу.

- Сестра болеет.

- Не приходи больше.

- Я люблю тебя.

- Нет, не приходи!

Через полчаса Бодуэн сидел возле ложа простуженной Изабеллы. Он был мрачен. Она относила его пасмурность и заплаканность на свой счет и это было ей приятно.

- Ты плакал, Эди?

Он бы хотел это скрыть, но глаза были предательски влажны, отказываться было глупо.

- Да, сестрица.

- Ты ушибся?

- Нет.

- Тебя кто-то обидел. Ты плакал из-за меня?

Мальчик тяжело вздохнул.

- Да.

У Изабеллы у самой заблестели слезы на глазах.

- Ты любишь меня, Эди?

- Да, сестрица.

Мужчина, которому в течении получаса две столь привлекательные женщины задают вопрос "ты любишь меня? ", мог бы считать себя счастливцем. Юный Бодуэн чувствовал, что он несчастнейший человек.

- Ты поправляешься, сестрица?

- Да, дня через два, как сказал лекарь, я могу встать и мы снова будем гулять с тобой. Будем все время проводить вместе. Ты снова плачешь?

- Я так рад сестрица.

В течении всего разговора, наворачивающиеся слезы умиления, наконец, свободно хлынули из глаз принцессы.

- Эди, дорогой, дай я тебя поцелую.