Баллада о Лорелее - Юрий Морозевич

несчастному члену экипажа станции, явно ожидавшему самого худшего, очень по-человечески развел руками, — мол, извини, так уж вышло, — и стремительно последовал за первым.

Лежащий на полу Алекс повернул голову и расслабленно уставился в темный потолок. Что происходило дальше, он не запомнил.

Глава 6

Больше всего командный пункт станции «Афродита-2» напоминал зал суда.

Все необходимые признаки приближающегося разбирательства, как говорится, имелись в наличии: неподвижно застывший в кресле за обширным круглым столом командир в непривычной для себя роли строгого, но справедливого судьи; возмущенная действиями «подсудимых» общественность в лице Ника, вольготно расположившегося в соседнем кресле и нетерпеливо поглядывающего на Михаила Александровича в ожидании сурового приговора; замерший у дверного проема Марк, добровольно взваливший на себя обязанности охраны и мрачно взирающий на «подсудимых» подбитым в неравном бою глазом.

Михаил Александрович Богданов восседал хмурый и сосредоточенный, положив руки на столешницу и глядя куда угодно, только не на виновников торжества. Предстоящее разбирательство совершенно очевидным образом не вызывало у него никакого энтузиазма. Совсем даже наоборот, почти физиологическое отвращение. Однако, деваться, как говорится, некуда. Слишком уж много непонятного и даже загадочного накручено вокруг только что завершившейся спасательной операции, так что оставлять возникшие вопросы без вразумительных ответов попросту не представлялось возможным. Как бы ни хотелось избежать столь неприятной во всех отношениях процедуры.

Николай, напротив, ожидал начала допроса с прекрасно различимым нетерпением, переходящим в довольно нервное предвкушение весьма скорого разоблачения наглых обманщиков. Вопросов к так называемым стажерам накопилось столько, что он никак не мог решить, с какого же именно начинать. Хотелось разобраться во всем и сразу.

А Марк… Что ж, его-то как раз совсем нетрудно понять. Жажда справедливости и показательная порка обидчиков. Плюс некоторая толика любопытства: а что же это все-таки было? Дважды Марк предпринял попытку встать на пути нарушителей порядка, и оба раза потерпел сокрушительное поражение. Причем один раз даже с ущербом для здоровья, о чем мгновенно напоминали даже легчайшие прикосновения к заплывшему синевой глазу. В душе инженера горела свирепая решимость не допустить подобного в третий раз.

Он несокрушимой преградой встал в дверном проеме, угрожающе скрестив руки на груди и мрачно уставившись в спины обидчикам. Вся его поза просто кричала о том, что тот, кто незаконным образом вдруг возжелает вырваться из зала суда, пусть имеет в виду — на этом направлении коварному врагу ни за что не пройти, нечего даже и мечтать. Марк наш Аврелий выглядел так, словно у него спиной и в самом деле уже замерли выстроенные в боевые порядки сверкающие легионы, готовые отразить любую, даже самую массированную атаку.

Решительный вид инженера свидетельствовал о том, что он жаждет крови ненавистных стажеров не менее, а скорее всего даже более Ника.

И, наконец, сами подсудимые.

Майкл и Сэм стояли перед уважаемым собранием, понурив головы, что, по всей видимости, должно было означать полную готовность принять любую, даже самую суровую, кару. Правда, при ближайшем рассмотрении любому незаинтересованному лицу сразу же стало бы ясно, что, если кто и чувствовал за собой хоть какую-то вину, так только Сэм. А вот его напарник явно не испытывал ни малейшего раскаяния и взирал на происходящее действо с немалой долей иронии.

Что, конечно же, немедленно было замечено и квалифицировано в качестве отягчающего обстоятельства.

— Майкл… Сэм… — командир нарушил, наконец, тяжелую тишину, сгустившуюся на командном пункте. — Нам необходимо кое-что выяснить.

— Мы готовы, Михаил Александрович, — немедленно отреагировал Майкл, бросив косой взгляд на Сэма. — Спрашивайте. Правда, совершенно не понимаю, чем же именно мы перед вами провинились.

— Не понимают они, — раздраженно буркнул Николай. — Мы тоже, знаете ли, много чего не понимаем. И очень хотим понять.

— Спокойно, Ник. Спокойно, — произнес командир. — Не торопись. Думаю, сейчас они нам все расскажут и все объяснят, — он поднял хмурый взгляд на стажеров. — Успокойтесь, речь не идет о чьей-либо вине или невиновности. Никто вас ни в чем не обвиняет. Просто нужно прояснить некоторые довольно сомнительные моменты.

Марк на своем посту при этих словах хмыкнул весьма красноречиво. Ему-то как раз было что предъявить.

— Пока не обвиняет, — уточнил Богданов специально для инженера. — Тем более, что операция завершилась очевидным успехом: люди спасены и находятся в полном здравии. Речь не о том… Обстоятельства, при которых состоялось вызволение бывших пассажиров «Феникса» из ловушки и подъем их на станцию таковы, что не могут не вызвать законных вопросов. Надеюсь, вы и сами все понимаете. А если это действительно так, то ответьте нам на один-единственный вопрос: как удалось доставить сюда, на станцию, Каттнера и Маккуина, имея в наличии всего два пригодных к употреблению скафандра?

— Никого мы никуда не доставляли, — затряс головой Майкл. — Это все Ник… насколько мне известно.

— Ну ты дурака-то здесь не включай! — возмутился Ник. — Прекрасно ведь понимаешь, о чем идет речь!

— Послушай! — Майкл постарался быть убедительным. — Мы не имеем к этому абсолютно никакого отношения, сам знаешь. Вот скажи, откуда ты только что вытащил нас с Сэмом?.. Правильно, из наших собственных кают. А что мы там делали?.. Ну же, Ник!.. Правильно, отдыхали. По этой причине ни к какому подъему пострадавших на станцию мы совершенно непричастны.

Николай сверлил наглого обманщика свирепым взглядом. В его голове никак не укладывалось, как человек может так беззастенчиво врать, когда обстоятельства дела настолько очевидны. Ему вдруг даже стало интересно, до какого градуса неправдоподобия способен дойти бывший стажер, чтобы объяснить воистину необъяснимое.

А Майкл тем временем неожиданно решил перейти в наступление:

— Михаил Александрович! Сами посудите… Даже если предположения Ника действительно верны, и мы в самом деле приложили к этому руки — с каких пор у нас спасение жизни считается преступлением?

Вопрос застал Богданова врасплох. Справедливость слов Майкла оспорить оказалось абсолютно невозможно. Правда, дело очевидным образом было не в самом факте спасения терпящих бедствие пассажиров «Феникса», а в совершенно фантастическом способе, примененном хитроумными спасателями. Командир отвел взгляд в сторону и уставился в окно, за которым клубилась привычная бледно-оранжевая муть.

— Врешь! — возмущенный до глубины души Ник повернулся к командиру. — Ведь врет же, Михаил Александрович! Ясно как божий день. Это кем же надо быть, чтобы спать в такой момент?! Мы все как на иголках… работаем как проклятые… переживаем… не то что спать — кусок в горло не