Эйзенхауэр. Солдат и Президент - СТИВЕН АМБРОЗ

Эйзенхауэр постоянно с жалобой в голосе утверждал, что Никсон слишком политизирован и не обладает достаточной зрелостью. Первое обвинение можно в равной степени разделить между Эйзенхауэром и Никсоном. Хотя, очевидно, Никсон получал удовлетворение, нанося удары демократам, несмотря на то, что Эйзенхауэр часто просил его умерить тон своих нападок, факт остается фактом: он использовал Никсона при проведении двух выборных кампаний, а также при выборах в Конгресс, проводившихся в конце года, для произнесения очень острых речей, отражавших партийные взгляды, и это позволяло самому Эйзенхауэру как бы наблюдать за ходом битвы сверху.

Что касается второго обвинения, то оно ничем не отличалось от высказанных Эйзенхауэром Ларсену и в отношении многих других лиц. Когда в 1958 году Никсону исполнилось сорок пять лет, Эйзенхауэр сказал Ларсену: "Вы знаете, Дик стал более зрелым". Через шесть лет, в 1964 году, Эйзенхауэр повторил: "Вы знаете, Дик стал более зрелым". Через три года после этого, в 1967 году, опять напомнил: "Вы знаете, Дик действительно стал более зрелым". Но весной 1956 года, когда Эйзенхауэр должен был принять ключевое решение относительно карьеры Никсона, он сказал Эммету Хьюзу: "Ну да, дело, конечно, в том, что я наблюдал Дика в течение долгого времени, и он совсем не вырос. Поэтому я совершенно честно не могу поверить, что он обладает качествами, необходимыми президенту" *2.

Но оставалась другая проблема. В 1956 году Эйзенхауэру исполнилось шестьдесят пять лет и он перенес инфаркт. Все-таки была вероятность, что он не доживет до конца второго президентского срока. Эйзенхауэр любил свою страну и желал ей только хорошего. И если он считал, что Никсон не является самым лучшим кандидатом, не обладает всеми качествами, необходимыми президенту, то именно он и был единственным человеком в Америке, который мог вытолкнуть Никсона из вице-президентства и заменить человеком, которому доверял свое политическое наследство. Видимо, он или не нашел такого человека, или, найдя его, не мог убедить его взять на себя труд выпихнуть Никсона.

9 апреля Эйзенхауэр встретился с Никсоном и снова, к изумлению вице-президента, стал убеждать его занять министерский пост — либо министра здравоохранения, образования и социального обеспечения, либо министра торговли, — мол, в этом качестве у него прибавится опыта в вопросах деятельности правительства. Эйзенхауэр добавил: "Я продолжаю настаивать, чтобы вы сами решили, чем хотите заняться. Если вы ответите "да", то я буду только рад, что вы станете баллотироваться вместе со мной". И он попросил Никсона не спешить с решением *3.

25 апреля на пресс-конференции Эйзенхауэру задали вопрос: определил ли Никсон собственный курс и сообщил ли об этом Президенту? "Ну, он еще не докладывал мне об этом, — ответил Эйзенхауэр, — ...нет". На следующий день утром Никсон попросил о встрече с Президентом и уже днем в Овальном кабинете говорил Эйзенхауэру: "Я считал бы честью для себя продолжать свою деятельность при вас в качестве вице-президента". Эйзенхауэр был доволен таким решением. Поймав Хэгерти по телефону, Эйзенхауэр сообщил: "Дик только что сказал мне, что остается в списке... Почему бы вам не взять его сейчас с собой — пусть он сам скажет об этом репортерам. И вы можете сказать им, что я очень доволен этой новостью*4.

Деятельность республиканцев в период, предшествовавший конференции, отличалась спокойствием и достоинством. В 1952 году Эйзенхауэр и Республиканская партия выиграли наступление, которое вели против демократов, выдвигая против них различные обвинения. На этот раз Эйзенхауэр решил проводить свою избирательную кампанию, находясь в обороне, подчеркивая свои достижения, а не недостатки в деятельности оппозиции. Подчеркивание рекордного уровня занятости, роста общего благосостояния, сохранения мира на земле было, без сомнения, мудрым и расчетливым решением. Кроме того, Эйзенхауэр мог с гордостью упомянуть о различных законопроектах и нормативных актах; особенно он дорожил проектом о создании имеющей оборонное значение Национальной системы шоссейных дорог между штатами, который стал законом после его подписи 29 июня 1956 года.

Однако перед республиканцами до начала партийной конференции вставали три важные проблемы. Первая — гражданские права. Вторая — Средний Восток, где ситуация становилась крайне острой, грозящей перерасти в войну, которая разрушила бы репутацию Эйзенхауэра как миротворца. Третья — незаживающая рана в Восточной Европе, ставшая еще болезненнее в результате недавнего секретного доклада Хрущева, в котором содержались обвинения Сталина и намек на либерализацию советского контроля над регионом.

В вопросе гражданских прав главной инициативой Эйзенхауэра летом 1956 года был законопроект, подготовленный Браунеллом. Лидеры республиканцев с осторожностью относились к этому законопроекту, хотя и испытывали удовлетворение, заставляя демократов занимать оборонительную позицию, когда вынуждали сенаторов от южных штатов выступать против него; они боялись потерять свой главный шанс — расколоть сплоченный Юг. Поэтому они рекомендовали Эйзенхауэру продвигаться постепенно, отозвавшись о законопроекте Браунелла как об очень жестком. Эйзенхауэр сказал лидерам республиканцев, что Браунелл испытывал чудовищное давление со стороны "радикалов в его аппарате", убеждавших его подготовить еще более жесткий законопроект, и что тот вариант, который подготовил Браунелл, вряд ли может быть "более умеренным или менее провокационным". Он жаловался на южан, которые выступили с осуждением законопроекта, даже не потрудившись прочитать его, и обратил внимание на другую сторону: "...эти озабоченные гражданскими правами люди" никогда не считались с тем, что, даже если президент может "направить туда войска", он не может "позволить им руководить школой". И Эйзенхауэр вспомнил историю, которую слышал от Бобби Джоунса, когда был в Аугусте. Один из работавших в поле негров якобы сказал: "Если кто-либо не заткнет глотку тем, кто здесь болтает, в особенности этим неграм с Севера, то они многих из нас, ниггеров, прикончат" *5.

Браунелл направил свой законопроект о гражданских правах в Конгресс. После длительной внутренней борьбы Палата представителей в июле одобрила два самых умеренных раздела законопроекта, один — об образовании двухпартийной комиссии для расследования проблем, возникающих на расовой почве, другой — о создании секции по гражданским правам в Министерстве юстиции. Разделы, касавшиеся права голосовать и федеральной ответственности за проведение в жизнь закона о гражданских правах, были опущены. И тем не менее законопроект похоронили в сенатской комиссии по юридическим вопросам, председателем которой был сенатор Джеймс Истланд от штата Миссисипи.