Ставка больше, чем жизнь - Анджей Збых

— Видимо, действительно нет другого выхода, — сказал громко Клос.

Зазвонил телефон. Лехсе поднял трубку. С выражением безграничного удивления положил ее на место.

— Звонил Дибелиус. Потребовал, чтобы мы оба сопровождали Вонсовского в камеру предварительного заключения абвера. Ты что-нибудь понимаешь?

— А ты? — ответил Клос. — Советую проверить, заряжен ли твой пистолет.

Эсэсовец вытянулся, увидев пропуск, предъявленный обер-лейтенантом Клосом, другой открыл перед ним тяжелые дубовые двери. Он оказался в большом зале. Вдоль колоннады стояли неподвижные, как статуи, эсэсовцы в стальных шлемах, с автоматами, готовые немедленно открыть огонь.

Штурмбанфюрер в черном мундире еще раз внимательно осмотрел его пропуск, что-то сверив с листком бумаги, который держал в руке.

— Все правильно, господин обер-лейтенант, — сказал он, — прошу сдать оружие. Пожалуйста, проходите дальше. Все это займет немного времени.

Клос подал ему кобуру с пистолетом и в сопровождении эсэсовца прошел в большой зал без окон. Простые колонны серого мрамора вдоль стен, темный гранитный пол, на центральной стене — черный орел, держащий в когтях свастику. Все это напоминало больше гробницу, чем приемный зал. Все присутствующие, вызванные для вручения наград, молчали.

Клос сел около майора с повязкой на голове. Еще раз мысленно перебрал в памяти все последние события, которые привели его в этот зал, где через несколько минут кто-то из гитлеровских руководителей приколет к его мундиру Железный крест.

Когда Клос решил сделать оберста Рейнера причастным к делу Вонсовского, он почувствовал нечто вроде угрызений совести, хотя не питал никаких симпатий к своему шефу. Информации Центра о его «подвигах» в Греции было достаточно, чтобы не церемониться с этим элегантным и благовоспитанным оберстом. А через два часа он уже совсем не чувствовал к нему жалости: ведь именно он, Рейнер, отдал приказ убить его и Лехсе…

Сценарий был подготовлен в спешке, предлог шит белыми нитками, а спектакль разыгран неточно.

Заняли места в тюремной автомашине: Лехсе — в кабине рядом с шофером, Клос с Вонсовским и двумя эсэсовцами — в крытом кузове. Выглянув в заднее окошко, Клос увидел следующий за их машиной полугрузовой «опель» с жандармами. Все стало ясным: если «опель» «затеряется» — это будет означать, что их решено уничтожить. С самого начала Клос считался с этой возможностью, ибо, находясь в самом центре событий, узнал слишком много и был опасен для своего шефа.

На минуту Клос отвернулся, намереваясь сесть ближе к Вонсовскому и сказать ему по-польски, чтобы в случае стрельбы спасался бегством. А когда снова посмотрел в окошко, то «опеля» уже не было видно.

Дальнейшее произошло молниеносно: тележка с овощами, кем-то направленная прямо под колеса тюремной машины, попытки шофера избежать столкновения и две автоматные очереди. Шофер, падающий на приборный щиток автомобиля, и неестественно скрюченный Лехсе. Выбив стекло, отделяющее его от шофера, Клос быстро перебрался в кабину, но взрыв гранаты вырвал заднюю дверцу кузова. Взрывная волна выбросила Клоса из кабины на, мостовую. В этот момент он увидел человека о светлом плаще и сдвинутой набок кепке, который, упирая в бедро автомат, поливал свинцом автомобиль. Клос бросился к человеку. Неизвестный направил автомат в сторону Клоса, но тот ловким движением выбил оружие из его рук. Крепко вцепившись друг в друга, они покатились по мостовой. Остальные гитлеровцы, атаковавшие машину, внезапно скрылись за углом дома. Прохожие, перепуганные стрельбой, укрылись в подъездах и нишах ворот, а на мостовой остались лежать только Клос и человек в светлом плаще.

— Доннер веттер! Отпусти! — простонал человек в плаще по-немецки.

Клос еще сильнее прижал его к мостовой. Через несколько минут подъехал «опель» с жандармами. Не все получилась так, как задумал Рейнер. Правда, погиб Вонсовский, который теперь уже ни о чем не расскажет. Но уцелел он, Клос, и гауптштурмфюрер Лехсе, которого только ранили.

Через два дня Клос представил находящемуся в госпитале Лехсе показание схваченного «партизана», и это было единственное правдивое показание во всей этой истории: человек в светлом плаще, бывший уголовник, состоящий на службе в полиции и абвере, получил приказ атаковать вместе с группой переодетых в штатское полицейских тюремную машину и убить Вонсовского, Лехсе и Клоса. Приказ отдал оберст Рейнер. Перед тем как поехать в госпиталь СС, чтобы рассказать об этом Лехсе, Клос не мог отказать себе в небольшом удовольствии. Он позвонил адъютанту Рейнера и попросил доложить шефу, что обер-лейтенант Клос через четверть часа доставит арестованного «партизана». Через некоторое время позвонил адъютант и дрожащим от волнения голосом сообщил Клосу, что оберст Рейнер застрелился в своем кабинете.

Открылись массивные дубовые двери приемного зала. В сопровождении двух эсэсовцев показался незнакомый Клосу старший офицер СС со знаками различия группенфюрера. Все присутствующие в зале как по команде сорвались с мест и вытянулись в струнку.

— Господа, — обратился он к стоящим навытяжку офицерам, — на вашу долю выпало огромное счастье: вы удостоились большой чести, отличившись перед рейхом. Сам фюрер — Адольф Гитлер поручил мне вручить вам эти награды. Прошу вас пройти за мной.

Все направились к массивным дубовым дверям приемного зала, над которыми распростерлась черная фашистская свастика.

XII. Кафе Росе

Каждое дуновение теплого, влажного ветра приносило с собой из лабиринта тесных улочек, застроенных небольшими домами, запах гнилой рыбы.

Клос задержался на узкой лестнице с выщербленными ступеньками, бросил взгляд вниз, на плоские крыши домов прибрежного района, где изредка выделялись пятна зелени, а потом с видом скучающего туриста осмотрелся вокруг.

Какой-то тип, преследующий его по пятам, тоже остановился, не пытаясь даже скрыть этого. Опершись о стену полуразвалившегося домика, он вытирал вспотевшее лицо ярко-зеленым платком.

На какой-то момент Клосу даже захотелось посмотреть, на что способен его преследователь. И если бы он побежал вниз по лестнице, то сумел бы оторваться от шпика и скрыться в извилистых улочках. Но он отбросил эту мысль. Незнакомец — сотрудник турецкой тайной политической полиции, — в общем-то, не мешал Клосу, и в случае необходимости он проведет этого тщедушного человечка с торчащими, как у тюленя, усиками.

Клос направился под гору, откуда доносился скрежет движущегося трамвая. Краем глаза заметил, что его «ангел-хранитель» последовал за ним.