Недетские игры - Максим Есаулов

– Вербовать начнут.

– Ничего, это мои проблемы.

– Хорошо, поговорю. Но это смотря что сольешь.

– Что знаю, то и солью.

– Я тебя слушаю.

– Взрывник со стороны был. Мастер! Чибис как-то по пьянке гордился, что половину «глухарей» по взрывам в городе можно смело на него вешать. Погоняло – Румын. Где искать – не знаю, но Чибис его бабе завидовал. Она работает официанткой в «Астории». Чибису не дала, а с Румыном – все что угодно. Чибис потом охреневал: и чего она в этом уроде нашла? – Упомянув про уродство, Петруха испытующе посмотрел Стасу в лицо и продолжил: – Он ведь одноглазый, ему глаз взрывом выбило.

Скрябин кивнул, словно подтверждая слова Петрухи. Одновременно лихорадочно думал: если лицо пострадало, то и рукам наверняка доставалось… Рискнуть?

– У него не только рожа, но и клешни все покарябаны. Правильно?

– Верно, – Петруха кивнул. – Так сразу в глаза не бросается, но вообще заметно, если присмотреться.

– И пальца одного нет…

– Нет, пальцы у него все вроде целы. Были, по крайней мере, при мне. Может, после меня? Или это ты так меня проверяешь?

– Неважно. Как официантку зовут?

– Мальвина.

– Шутишь?

– Нет, они ее так называли.

– Ладно. Что еще?

– Все. Честно, все.

– Ладно… Ты чего кофе не пьешь?

– Чаю завари лучше.

Стас пожал плечами, встал, подошел к маленькому столику. Включил электрический чайник, насыпал в кружку заварки.

– Письмо матери передашь? – спросил Петруха. – И на словах, что все нормально.

– Передам.

– Ее только жалко.

– А остальных?

– Да кого жалеть, за что? Жизнь вообще, знаешь, она штука волчья. Кто сильнее, тот и прав. Мне вот не повезло…

– Это Сереге Соловьеву не повезло. А ты жив.

Петруха долго не отвечал. Сидел, смотрел в пол, покусывал ногти. Потом махнул рукой:

– Да ладно, старый, не гони порожняк. Всем все ясно…

Железнодорожный состав, несколько дней назад сформированный на сортировочной станции под Душанбе, благополучно пересек территории Узбекистана и Казахстана и миновал наконец границу России.

Первая длительная остановка была под Омском. Состав загнали на запасные пути и оставили то ли до вечера, то ли утра – никто точно не знал, когда дадут разрешение продолжить движение. Поезд выбился из расписания, и диспетчерам приходилось выискивать «окна» в плотном графике.

Со скрежетом приоткрылась сдвижная дверь грузового вагона, и на землю спрыгнул крепкого телосложения угрюмый таджик в джинсовом костюме. Он постоял, озираясь по сторонам, потом направился вдоль путей к административным зданиям станции.

Купив карточку, он отыскал таксофон и достал из кармана засаленную бумажку с десятизначным федеральным номером мобильного телефона. Для конспирации некоторые цифры были переставлены местами, и, забыв об этом, таджик сперва набрал не тот номер. Ответила женщина. Он выругался и дал отбой. Набрал заново. Теперь долго не отвечали. Он ждал, считая гудки и поглядывая по сторонам. Наконец в трубке прозвучал мужской голос…

Кальян спешил на важную встречу и гнал джип по трамвайным путям, когда подал голос лежащий в кармане дверцы мобильник. Мелодия была незнакомая, не такая, как на двух трубках, которыми он пользовался постоянно, так что он сперва даже не понял, что это за звуки. По радио, что ли? Или какой-то раззява забыл телефон?

Сообразив, мысленно выругался и схватил аппарат, купленный на прошлой неделе и зарегистрированный на чужой паспорт. Номер был известен только одному человеку, так что если это не ошибочное соединение, то это звонок, которого он ждет с воскресенья и о котором уже стал беспокоиться. Согласно договоренности, пока груз не достиг границы России, за него отвечали поставщики. Но как только он границу пересекал, вся ответственность ложилась на Кальяна. На него и на группу сопровождения. Но что могут четыре человека, пусть даже вооруженные «калашами» и пулеметом? Железнодорожных воров отпугнуть. Если накатит система – неважно, государственная или криминальная, – им останется только сдаться или геройски погибнуть. И спрос за это будет с Кальяна.

Он схватил аппарат:

– Да! – и ухмыльнулся, услышав пароль. Наконец-то дождался!

Прижав телефон к уху плечом, Кальян вел разговор и продолжал гнать по трамвайным путям, объезжая длинную пробку на Пискаревском:

– Бале… Хуб асти? Хольат четоур аст?.. Хуб… Хуб… Ба худо, бародар!

Результатом короткой беседы он остался доволен.

Поисковая группа была последней, которая отрабатывала участок вдоль московской трассы. По каким-то причинам – начальству видней, по каким, – направление было признано неперспективным, и всех остальных перебросили на северо-восток, ближе к Ладоге, уделив особое внимание железнодорожным путям.

На исходе третьего часа поисков старший группы наметанным глазом углядел рядом со стволом упавшего дерева что-то странное, подошел и обнаружил труп, частично прикрытый землей. Судя по остаткам одежды, это был взрослый мужчина. Сказать что-то более определенное было сложно: почти все мягкие ткани давно сгнили.

– Сколько он, по-твоему, тут загорает? – спросил радист.

– Не меньше года. – старший группы подумал, что когда-то труп был целиком засыпан землей, но снегопад и дожди размыли почву, открыв то, что не успело сгнить, а зверье и птицы подчистили кости.

– Шофер какой-то, наверное, – радист кивнул в сторону трассы, пролегавшей в полукилометре от них. – Замочили и бросили. Может, его того?…

– Чего – того?

– Ну, типа мы ничего не видели. Прикопаем его – и вперед. На хрена он нам сдался?

Старший отрицательно покачал головой. Заманчиво, конечно, пройти мимо. Будь они вдвоем с радистом – так бы можно было и сделать. Но в группе еще пять человек, и кто-нибудь наверняка стуканет командирам. А какой будет их реакция – предсказать невозможно.

– Вызывай «Иртыша», – сказал старший. – И не топчитесь здесь, чего, «двухсотых», что ли, не видели?

Через полчаса на место прибыл «Иртыш» – руководивший розыскной операцией майор. Оценив ситуацию, он связался с милицией, и к вечеру подтянулась оперативно-следственная группа в составе опера, двух экспертов и прокурорского следака.

Поначалу работали спустя рукава. Труп старый, лежит, наверное, с прошлой осени, «привозной». Ни следов, ни свидетелей. Похоже на огнестрел, но не факт; возможно, что и в морге не сумеют точно определить причину смерти. Придется слать кучу запросов, проверять по картотекам пропавших без вести. А когда получится установить личность – если это вообще когда-то получится, – то к раскрытию это вряд ли приблизит…

Так что с осмотром не переламывались, старались побыстрее закончить, но все изменилось, когда эксперт обнаружил под трупом часы.

Отчистив от грязи, он прочитал на корпусе наградную надпись: «Полковнику Карташову А. И. от министра внутренних дел».

8

Символически стукнув по двери, Паша Арнаутов вошел в кабинет Кожуриной.

И удивился.

Появился второй письменный стол, которого он раньше не замечал, и за столом сидела очень красивая девушка. Самой Татьяны Николаевны не было, а по каким-то неуловимым приметам на ее рабочем месте можно было понять, что она сегодня на работу не приходила.

– Здрасьте! А где Татьяна Николаевна? – спросил Паша, закрывая за собой дверь.

– Она в командировке, – ответила Александра, делая строгое лицо и перекладывая какие-то бумаги. – Вас вызывали?

– Нет, я по личному…

– Ничем не могу помочь. – Александра подровняла пачку бумаг и сложила их в папку. Одновременно посмотрела на свое отражение на компьютерном мониторе, проверяя макияж и косметику. Все было в полном порядке.

– Почему же? Как раз вы можете. Пришел устраивать чужое счастье, а придется заняться своим. – Паша взял стул, развернул его спинкой вперед и сел верхом перед столом Александры.

– Что вы себе все позволяете? – деланно строго спросила она.

– Все? Скажите, кто – я разберусь. Красивая женщина – редкость в этих стенах, так что неудивительно, что пристают.

– Вы, собственно, кто?

Вместо ответа Паша продемонстрировал удостоверение.

– Понятно. Ничем вам помочь не могу, Павел Николаевич. Романы с оперативниками – дурной тон.

– Кто вам такое сказал?

Александра посмотрела на пустой стол и ответила таким голосом, что было неясно, разделяет она мнение своей наставницы или посмеивается над ним:

– Татьяна Николаевна.

– Это она так говорит? – Паша недоверчиво покрутил головой. – А вы знаете, что ее гражданский муж – оперативник?

Александре это было известно. Как было известно и то, кем именно этот гражданский муж является. А о его родственных отношениях с Пашей она догадалась сама, когда увидела удостоверение и сопоставила указанные в нем отчество и фамилию с фразой про то, что он шел устраивать чужую личную жизнь. Все-таки Александра была девушкой сообразительной, хотя иногда и любила сыграть простушку, приехавшую из глубокой провинции во вторую столицу за счастьем.