Свидание с морем - Алексей Кирносов

— Как здесь интересно! — сказала Лариса, осматривая верстак, пеньки, инструменты и заготовки. — А ты что сделал?

— Пока ничего. Только начал.

— Покажи.

Игорь разыскал свой сучок:

— Видишь, только начал обдирать кору.

— А что это будет? — спросила Лариса.

— Танцовщицу сделаю.

Лариса стала рассматривать сучок.

— Знаешь, — сказала она, — тут почти ничего и делать не надо. Только голову. И немножко спину.

— Ну и немножко руки, немножко ноги, немножко талию, — сказал Игорь. — Всего понемножку. И поставить на что-то, чтобы стояла.

— Ты уже придумал, на что поставишь?

— Ага, — кивнул Игорь. — Отполирую кружочек из сердцевины можжевельника, он получится как каменный, проверчу в серёдке дырочку и поставлю на одну ножку, на клей ПВА.

— Я её уже вижу! Ой, какая будет красивая... Ты её кому-нибудь подаришь?

Игорь поднял глаза и встретился с её глазами. И не смог сказать ничего, кроме того, что думал:

— Тебе.

— Да?.. Чудак ты... Вот и хорошо. Вот и хорошо, вот и хорошо, — стала напевать Лариса. — Будет мне твоя танцовщица вместо грамоты. Утешение.

— Я могу и грамоту тебе подарить, — выпалил Игорь. Девочка нахмурилась:

— Утащишь из кабинета?

— Зачем такое слово — утащишь... Заберу для справедливости.

— Нет, — помотала она головой. — Это всё равно утащишь. Мне тайком ничего не надо. Пусть она сама мне вручит перед строем всей дружины, тогда возьму!

— Ты гордая.

— А ты только что заметил?

— Ага, — признался он. — Я всё смотрел, какая ты красивая, а какая внутри по натуре — не смотрел.

— Почему ты такой откровенный? — спросила Лариса и, не дождавшись от смущённого мальчика ответа, сказала с грустью: — Красивые должны быть гордыми.

— Почему должны?

— Ты представить не можешь, как пристают к красивым... — тихо сказала Лариса. — И приходится быть гордой, даже высокомерной, язвительной, недотрогой...

— Ты тоже откровенная. Лариса засмеялась:

— Только с тобой, Игорёк, только с тобой! А про мои откровенности молчи, попробуй только сказать кому-нибудь!

— Как ты могла такое подумать. Они вернулись в комнату.

Там уже кончился спор. Марина Алексеевна согласилась не вешать колдуна в кабинете, но потребовала за это русалочку. Иван Иванович, посмеиваясь, дал своё согласие.

— Немедленно! — распорядилась начальница, завладевшая желанными предметами.

— Ну, значит, немедленно, — кивнул Иван Иванович. — Игорь, грузи русалочку на плечо.

Пришли все вместе в кабинет Марины Алексеевны. Пока взрослые выискивали для русалки подходящее место, Игорь рассматривал собранные тут чудеса. Их было много, на стенках и на полках, на тумбочках и под потолком. Полированный сервант, в каких богатые хозяйки держат напоказ свои хрустали, был наполнен произведениями умельцев-пионеров. Среди всех чудных камней и корней, мягких и твёрдых игрушек, вышивок и альбомов, дипломов и грамот, чеканок, скульптур и моделей, среди всего этого роскошества пещеры Али-бабы самым главным чудом был макет морского дна.

Смотрит на него человек, и как будто сам погружается в подводные джунгли. Тут и морские травы, и разные рыбы, и камни, и медузы, и кораллы, и раковины. Два краба встали на задние ноги, или, как это у них там называется, переплелись передними клешнями и борются друг с другом. Морской конёк танцует над зарослями морской капусты. Плывёт рыба-игла. Запутался в тине головастый бычок. Чванливо смотрит на рыбью мелюзгу надутый морской петух. И всё в натуральную величину, в натуральном цвете, по самому настоящему. Игорь увлёкся, размечтался, прищуриваясь, и опомнился, только когда донеслись до него слова Марины Алексеевны:

— Два прекрасных приобретения для кабинета за нынешнюю смену: ваша, Иван Иванович, русалочка и вот эта Ларисина грамота. Первое место на республиканском конкурсе в Киеве!

Марина Алексеевна указала пальцем на грамоту.

Иван Иванович подошёл поближе и рассмотрел.

Отошёл на шаг, приставил согнутую ладонь к левому глазу и ещё с полминутки посмотрел.

Приблизился вплотную и посмотрел ещё минуту.

Сердце Игоря оборвалось и упало в живот. Руки и ноги заледенели, по спине поползли щекотные мурашки.

Кого угодно можно обмануть и ввести в заблуждение, только не знаменитого художника Ивана Ивановича. Иван Иванович сразу учуял подделку. Сейчас он скажет, разоблачит, и такое начнётся...

Безнадёжное жужжание гудело в голове: «Бежать, бежать, бежать, бежать, бежать...»

Наконец Иван Иванович высказался:

— В самом деле, интересное приобретение. Мастерская работа.

Марина Алексеевна обрадовалась:

— Вы бы видели, как девочка танцует! Это вихрь, полёт, пламя страсти и в то же время нежнейшая лирика...

Сердце Игоря всплыло обратно, заняло положенное место и принялось за привычное дело, погнало кровь в руки и в ноги. Они ожили, потеплели, а в груди томило его горячее чувство благодарности Ивану Ивановичу, что не выдал. Хотелось хоть как-то выразить эту благодарность, дать Ивану Ивановичу понять, как он ценит его благородный поступок, но дать понять значило выдать себя и Ду-нина, поэтому Игорь сдержался, наступив на горло своему желанию. Когда-нибудь он сделает для Ивана Ивановича что-нибудь такое же ценное, спасёт его от жуткой беды, защитит от убийц и грабителей, вытащит из горящей мастерской, но сейчас — увы...

— Лариса, — позвал Иван Иванович, — как же ты отдала свою грамоту?

— Я не отдавала, — сердитым голосом сказала Лариса. — У меня её попросили до конца смены и обещали вернуть.

Марина Алексеевна обняла и приласкала Ларису:

— Что за счёты, девочка, у тебя таких грамот ещё знаешь сколько будет в жизни!.. Ну, пойдём, товарищи. Может быть, ещё успеем на окончание футбольного матча.

Глава десятая

Перед обедом Игорь забежал к Дунину. Борис и младшие спасатели сколачивали на берегу большой плот из круглых брёвен.

— Зачем такой? — спросил Игорь.

— Для костра. Навалим гору всякого дерева и подожжём прямо в море.

— Так он уплывёт!

— Куда он уплывёт, если мы его на якорь поставим. Говори скорей, чего надо, а то работы очень много.

— Иван Иванович догадался.

— Та-а-а-к-с... — процедил Дунин. — Каким образом?

— Вчера мы в кабинет русалку относили. Марина Алексеевна похвасталась Ларисиной грамотой. Иван Иванович её рассмотрел, хитро усмехнулся и сказал: «Мастерская работа».

— Марина сообразила?

— Нет, не додумалась. Она поняла так, что он про Ларисины танцы говорит, и стала Ларису расхваливать. Ты как думаешь, выдаст или не выдаст?

— Не выдаст, — без раздумья ответил Дунин, — не такой человек. Но будет докапываться, кто сделал, ему же это интересно! И докопается, можешь не сомневаться.

— И что потом сделает?

— Это трудно угадать. Так что ты грамоту пока Лариске не отдавай, может, она ещё пригодится.

— Я намекнул, что. могу добыть ей грамоту, — сказал Игорь. — Она не желает.

— Правильно делает.

— Сказала, что возьмёт, только если Марина Алексеевна эту грамоту вручит ей перед строем дружины.

— Какая хитрая! — сказал Дунин. — Захотела, чтобы ей одну и ту же грамоту два раза вручали! Ничего, и так возьмёт, без строя дружины. Ну, иди и не забивай голову этим делом, никакой опасности на горизонте пока нет. Будь спокоен.

За Ивана Ивановича Игорь теперь совсем не опасался, но покоя в душе не было. Не то чтобы он жалел о сделанном, сделал он справедливо и правильно, в этом не было сомнений, но он не видел смысла в том, что сделал. Никакой пользы это никому не принесло. Тогда зачем же?..

Праздник Нептуна начался после полдника.

Над высеребренной солнцем бухтой Ласпи загремела музыка.

Пионеры пришли на берег не в купальных костюмах, а в парадной форме, с красными галстуками, в синих пилотках.

Причал был украшен зеленью и разноцветными флажками. На нём возвели красивую арку, огородили ковровыми дорожками сцену.

Когда пионеры расселись на берегу, на этой сцене начался праздничный концерт. Чтецы читали стихи, и спортсмены делали трудные упражнения. Игорь смотрел на это не очень внимательно. Он впился глазами в причал, когда выбежала из-под арки Лариса в костюме морской девы и стала танцевать стремительный и тревожный танец. Перепачканные чертенята, рогатые и хвостатые, вылезли из-под причала и стали нападать на морскую деву, чтобы схватить её и утащить в нехорошее место. Морская дева убегала от них и отбивалась, а чертенята всё нападали и нападали. И совсем бы пришлось деве худо при подавляющем численном преимуществе чертенят, но тут из воды вышли тридцать витязей прекрасных (может, поменьше, пересчитать их было трудно) во главе с бородатым дядькой их морским, разогнали бердышами всех чертей и побросали в воду. Вздымая фонтаны брызг, чертенята поплыли к берегу, выбрались на сушу и, теряя по пути хвосты и рога, вприпрыжку побежали за ангар.