Варвара Асенкова - Юрий Алянский

Асенковой немедленно передавали все эти разговоры. Трагическим шепотом упоминалось даже имя самого министра, который якобы лично известил всех заинтересованных лиц о том, что контракта с Асенковой продлевать не будут

— Да что же это делается, — восклицала Александра Егоровна, — и чего же они от тебя хотят? Кому ты мешаешь?

— Неужели же я стала бы мешать кому-нибудь? С какой это стати? Мне своего дела хватает, и чужих ролей я ни у кого не отнимаю.

— Нельзя, Варенька, быть такой безответной. В театре надо уметь за себя постоять. Иначе съедят тебя, уничтожат.

Варенька плакала, и Оля утешала ее как умела. Чем она могла помочь сестре?

«Однажды приехала она ко мне встревоженная слухом, что дирекция не возобновит с ней контракта по приказанию министра двора, — писала Александра Михайловна Каратыгина. — Просила меня узнать причину тому и если можно заступиться за нее. Князь 11. М. Волконский. всегда особенно благоволил ко мне, а потому я смело отправилась к нему На вопросы мои князь отвечал, что Асенкова не делает никаких успехов и годится только на мужские водевильные роли. Я вызвалась доказать князю противное, пригласив его приехать в бенефис мой посмотреть игру Асенковой в «Эсмеральде», драме, переведенной мною с немецкого, с оригинала, присланного мне самою сочинительницей г-жою Бирг-Пфейфер, заимствовав сюжет из недавно появившегося романа. В этой пьесе Асенкова, долго проходившая со мной роль Эсмеральды, сыграла ее с неподдельным чувством. Сцена ее в темнице с Клодом Фролло доказала, что у нее есть несомненное дарование. Все предубеждения министра были побеждены, и Асенкова осталась на сцене.»

Это — драматический для Варвары Николаевны Асенковой документ.

Еще раз подтвердилось, что злонамеренные слухи и злокозненные факты состоят в неразрывном единстве. Одно порождает другое — в обоих направлениях. К тому же, возможно, мнение министра, при полном незнании подлинного положения вещей, опять основывалось на высочайшем мнении. А оно снова оказалось не в пользу Асенковой.

Лето 1837 года выдалось для Асенковой напряженным, утомительным. За два с половиной летних месяца ей пришлось выступить в пятидесяти трех спектаклях, из которых двадцать шесть возобновлялись после длительного перерыва, а девятнадцать были новыми постановками. Две премьеры в неделю, не считая возобновляемых и полузабытых постановок! Какие силы, какие нервы надо иметь для такой работы! И какое здоровье! Его у Вареньки не хватало. Она уставала до изнеможения, приезжала домой, падала на диван. А тут по городской почте приносили какое-нибудь анонимное письмо с карикатурой или пасквилем, где говорилось, что Асенкова — любовница некоей очень высокой особы и лишь за это еще держится на сцене и получает роли. Безымянные рисовальщики изощрялись, изображая ее в непристойном виде. Оля плакала и иногда не показывала сестре этих писем.

Не меньше досаждали Вареньке и многочисленные поклонники, которые, не находя у нее поддержки и поощрения, распалялись все больше и пускались во все тяжкие, чтобы приволокнуться за нею. Молодой, начинающий драматург Виктор Дьяченко переоделся сбитенщиком, проник со своим товаром за кулисы театра и там отыскал Асенкову, к неописуемому восторгу окружающих. Для других это был бесплатный спектакль. Для Асенковой — утомительная, докучливая забота. Она никак не могла взять в толк: почему должна она дарить своим вниманием людей, которые ей не нравились и не вызывали у нее ни малейшего интереса? С такой же логикой подходила она, насколько можно понять сегодня, и к царю. Но если с ее холодностью и равнодушием не желали мириться молодые офицеры и всякого рода случайные кавалеры из «общества», то тем менее желал мириться с этим государь император.

Способы уколоть ее изыскивались всевозможные. «Недотрога» «Бездарная» «Незаконнорожденная» Это последнее, наиболее серьезное по тому времени «обвинение» не слишком шокировало большинство тех подлинных любителей и ценителей театрального искусства, которые, сидя в креслах Большого или Александринского театра, забывали обо всем на свете, когда Асенкова появлялась в какой-нибудь новой роли. Но «незаконное» появление Асенковой на свет тревожило некоторых «ближайших подруг», болезненно воспринималось иными поклонниками таланта, которые соглашались признать превосходство над собой Варвары Асенковой на сценических подмостках, но никак не желали считать ее человеком, равным им в жизни, на Невском проспекте, в Летнем саду, даже в ее собственном доме, где они, случалось, охотно ели и пили. Тупые и злобные обывательские уколы ранили сердце.

Только один раз визит поклонника доставил ей подлинную спокойную радость. Это случилось, когда один из ее знакомых, некто Рокотов, привел к ней сына, подростка (будущего актера В. Рокотова). Каждый раз, когда давали «Эсмеральду», он просил отвести его в театр, и в тишине и полумраке ложи с замиранием сердца следил за любимой артисткой, которая казалось ему «чем-то неземным, божественным» — он невольно повторял слова Феба.

И вот однажды отец решил сделать сыну сюрприз и повез его к Варваре Николаевне, в ее квартиру на Невском проспекте. Мальчика провели в будуар артистки, где лежал большой ковер, а на столиках и этажерках стояло множество самых удивительных вещей.

Дверь отворилась, и вошла Асенкова — высокая, стройная, черноволосая, в белом капоте, опоясанном голубым шнуром с кистями: голубой цвет, похожий на цвет ее глаз, очень шел ей. Мальчик, испуганно вытянувшись, поклонился.

— Вот и отлично, что выдумали привести тебя ко мне, я давно ждала тебя, мой маленький поклонник!.

Она усадила мальчика На мягкий диван и принялась угощать шоколадом, бисквитами, пирожными и конфетами.

Увы, она торопилась в театр. Она всегда торопилась. У нее совсем не было свободного времени для себя.

— Чтобы ты помнил меня долго, — сказала Варвара Николаевна на прощанье, — выбери себе какую-нибудь безделушку на память.

Он выбрал серебряную фигурку гусара.

Эта фигурка, оставшаяся у актера как драгоценная реликвия, в известной степени олицетворяет саму Асенкову с ее излюбленными ролями.

Среди возобновленных спектаклей Александринский театр поставил тем летом водевиль П. Каратыгина «Знакомые незнакомцы». В первой постановке водевиля Асенкова не участвовала. Поэтому возобновление явилось для нее премьерой, еще одной премьерой в ряду многих других. Ей досталась единственная женская, но отнюдь не главная в водевиле роль молодой девушки Лизы, дочери Палубина, «отставного штурмана, станционного смотрителя» Лиза, как водится, влюблена в молодого человека, в данном случае — в канцеляриста Черемухина, и пользуется взаимностью. Однако — и это тоже как водится во всяком водевиле — на пути к счастью молодых влюбленных ожидают всевозможные препятствия и приключения.