Истинная для Мира (СИ) - Владимирова Анна

— Можно в ванную?

Влад кивнул.

А я сделала медленный вдох… и запустила внутренний сканер эмоциональной обстановки, открываясь полностью, снимая мысленно все заслоны. Такое я обычно проделывала на заданиях со страховкой. Но здесь все равно помощи ждать неоткуда, а любопытство и чувство самосохранения толкали на риск.

Мне хотелось знать больше…

Стоило коснуться ладонью деревянных перил, в ауру упруго ткнулись огрызки эмоций, испытанные здесь хозяином — ничего особенного, никого он тут не загрыз. К середине пролета я осмелела.

Лестница вывела меня на маленькую застекленную веранду, панорамное окно которой выходило на сосновый бор. Я поискала глазами выключатель и вскоре нашла его сбоку от лестницы. Пространство заполнилось мягким нижним светом, и, как показалось, теплом.

За стенкой я обнаружила спальню… попереминалась с ноги на ногу, но все же шагнула внутрь. Деревянный пол, кровать… выключатель скользнул в руку…

…но тут же меня едва не сбило с ног! Я схватилась за дверной проем, падая на колени. В голове зазвенело…

Нет, я не слышала слов, я чувствовала когда-то вырвавшиеся здесь на волю эмоций. А это было гораздо опаснее. Что такое слова? Ничто. Только чувства правдивы. Где-где, а в собственной спальне Мир себе в эмоциях не отказывал. И вожделения не здесь не было и следа. Только злость, отчаянье, решимость… Особенно свежей была эмоция острой душевной боли. Она пронзала все, торчала острыми осколками из каждого угла и жалила при каждом движении! Кто-то сильно обидел моего зверя, так, что тот едва дышал здесь последнее время…

Встав с колен, я утерла пот со лба. Вот и все, теперь Миру тут будет спокойно.

В спальне все оказалось также лаконично, как и внизу: большая кровать, два панорамных окна — одно плотно зашторено, второе — открыто, ни столика, ни шкафа, зато тут имелся небольшой диванчик, сразу же пришедшийся мне по вкусу. Присмотревшись, я приоткрыла рот: в углу, выбиваясь из общего колорита, стоял мой рюкзак, который я бросила в гостинице при телепортации…

Значит, мне обозначили место здесь, в хозяйской спальне.

Рядом с входом я обнаружила дверь в ванную.

Все же здесь чувствовалась рука дизайнера. Даже ограниченный в деталях, он все равно сделал это место особенным, таким, чтобы хозяин чувствовал себя уютно, насколько это вообще было для него важно. Единственное в доме зеркало я тоже обнаружила здесь. Большое, на пол стены, со сложной подсветкой. Сделала шаг и зажмурилась…

У Мирослава, кажется, привычка бить зеркала… Кое-как перетерпев вспышку чужой боли и ярости, я задышала чаще, хватая ртом воздух…

— Ч… блин! — не рискнула богохульствовать, опускаясь на пол.

Злость Мира была настолько кристальной и острой, как куском льда под дых засадили! Пробрало до самого позвоночника… Непохоже, что это состояние было нормальным для зверя.

Охая и постанывая, я кое-как добралась до понравившегося диванчика и рухнула на него, вымотанная до основания. Последняя мысль, осветившая мое потухающее сознание, была далеко не о духовном:

«И почему я не занялась этим после ужина?!»

* * *

Как же было страшно! Я перебирала лапами, выкручивалась, рычала, но куда там! Барс не двинулся с меня, продолжая жадно обнюхивать загривок. Его хвост метался из стороны в сторону — мне хорошо это было видно, будучи придавленной передними лапами к земле. В конце концов ему надоели мои метания. Он прихватил меня за холку зубами и тряхнул, не больно, но красноречиво делая первое и последнее предупреждение. Я притихла, шумно выдохнув, а он уже спокойно продолжил свои изыскания… Раздвинул носом передние лапы, развернул… и мы вместе уставились на мои кровоточащие подушечки…

«Выгребать эмоции боли и ярости из пространства всегда болезненно… — подумалось вдруг мне совершенно осознанно. — Раны еще предстояло зализывать, но раньше их не было видно…»

Выводы испугали, но барс покосился на меня неожиданно осуждающе и потянулся к моим лапам. Шершавый язык коснулся израненной кожи, и зверь принялся зализывать повреждения. Он жмурился, но бдительности не терял: одна его лапа, казалось, весила, как вся я: надавит чуть больше — и от меня останется мокрое место. Оставалось ошалело наблюдать за его действиями. Все происходящее было странно… Я дышала все чаще, словно просыпаясь там, во сне. Барс чувствовал мой испуг, но ему было плевать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Отпусти».

Он зарычал…

-24-

Проснулась я на том же диване, с сухостью в горле и ужасной головной болью. Раннее утро только-только занималось над лесом сиреневыми сумерками, края окна оплетали морозные узоры, искрящиеся в свете тусклой луны.

С трудом приняв вертикальное положение, я осмотрелась. Мира не было. Прислушалась к ощущениям — отголосков его эмоций тоже, и это начинало беспокоить.

Спустившись в гостиную, обнаружила потухший камин, свои вещи у дивана и звенящую тишину. Интересно, Мир так и не вернулся? Я что, одна в доме? С этими мыслями я провалялась в горячей ванной целый час, а потом, одевшись потеплее, устроилась на «своем» диване перебрать старый рюкзак.

Неожиданно тишину дома нарушил какой-то мягкий перезвон. Через минуту он повторился, и я поняла, что это был звонок в двери, а открыть их кроме меня некому. Сбежав по лестнице, я остановилась перед камином — может, уже ушли? Но звонок повторился в третий раз.

Подкравшись к двери и не найдя глазка, я все же решилась ее приоткрыть.

На пороге оказался незнакомый мужчина. Его прозрачно голубые глаза странным образом устремились куда-то сквозь меня, но последовавшая открытая улыбка сразила наповал.

— Здравствуй, — поздоровался он, все также не фокусируясь на моем лице. — Я — Келль. А ты…

— Аня.

Гость улыбнулся шире.

— Очень рад с тобой познакомиться! — восторженно выдохнул он, протягивая руку. — Как ты?

— Может, вы пройдете? — совсем растерялась я, пожимая его ладонь.

— Спасибо! — Келль ощупал дверной проем с ближайшей стороны и ступил внутрь.

Слепой!

— Вам помочь? — обеспокоилась я, кидаясь к нему.

— Нет, спасибо! Я здесь знаю каждый угол… — сообщил гость и тут же звучно впечатался лбом в угловую балку.

— Осторожно!

— Эта моя любимая, — потер он досадливо ушиб, — черт… — он скинул капюшон, высвобождая собранные в хвост длинные волосы, и растер ладони. — С мороза эхолокаторы еще не отогрелись…

Я рассмеялась, беря из его рук пуховик. Не знаю, почему, но Келль не вызвал опасения.

— Будете что-нибудь? — спросила я, позабыв, что понятия не имею, где это «что-нибудь» достать. — Только я тут не ориентируюсь, вчера приехала…

— О, так я вам покажу все! — оживился мужчина и уверенно направился в боковую дверь, за которой обнаружилась небольшая кухня. — Здесь у нас должен быть стол… — он протянул вперед ладонь, ощупывая деревянную поверхность. Над столом висело несколько ламп на длинных проводах. — Там, — указал в сторону окна, — раковина, а сбоку должен стоять чайник…

Действительно, чайник был на месте.

— Заглянешь в холодильник? Может, что-нибудь там завалялось?

В холодильнике обнаружился пакет с вчерашним ужином: несколько лепешек с мясом, каша с сухофруктами и что-то, напоминающее ряженку в банке.

— О, — принюхался Келль, — королевский завтрак.

Вскоре мы уже сидели с чашками чая и ароматными лепешками в тарелках, которые он разогрел на сковородке. Келль действительно превосходно ориентировался для незрячего.

— Так ты только вчера приехала? — поинтересовался он, надламывая лепешку.

— Меня привезли, — мягко поправила его я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Понимаю, — он настороженно повел глазами, будто слышал еле уловимый шум. — Но ты была раньше тут?

— Часто… Только не здесь, а ближе к Ламбергу.

— Понятно… Нравится тут?

С Келлем было удивительно легко, и так хотелось забыть обо всем, как о страшном сне. Вот я просто снова в Карелии, просто завтракаю с новым знакомым…