Кумир и поклонницы - Мэг Кэбот

Плюс он где-то нашел какое-то эспрессо… или, по крайней мере, кофе с молоком в высоком бумажном стаканчике. И выглядел он в тысячу раз более бодрым, чем накануне.

— Привет, Джен, — сказал он, усаживаясь рядом со мной.

Должна признаться, его вид меня потряс. Что он здесь ДЕЛАЕТ? Я ведь была уверена, что он не вернется. Просто уверена.

Но он вернулся. Он все-таки не исчез.

Я повернулась к нему и, радуясь, что еще не прозвенел второй звонок и в классе было мало народу, прошептала:

— Что ты тут ДЕЛАЕШЬ?

Люк заморгал за линзами своих очков в проволочной оправе.

— Что ты имеешь в виду? Я здесь на две недели.

Разве они тебе не сказали?

— Хм, ага, — прошептала я, — но я просто… я просто подумала

— Я быстро обучаюсь? — засмеялся Люк. Это была та самая улыбка, от которой растаяли тысячи сердец, когда он сверкнул ею перед Анжеликой Тримэйн в роли Джиневры. И я, признаюсь, затрепетала.

— Люк…

— Лукас, — поправил он меня.

— Ну да, Лукас… Ты… Я хочу сказать, что ты так очевидно все здесь возненавидел. — И я добавила то, что действительно чувствовала: — И меня возненавидел.

Улыбка исчезла.

— О чем ты говоришь, Джен? Я вовсе тебя не ненавижу.

— Но все эти дела с Кэйрой…

— Ну да, — сказал он и поморщился. — Это было не очень приятно. Но после того как ты на меня наорала, мне… стало любопытно.

— Любопытно? Что любопытно? И я на тебя не орала, я просто…

— Выпустила пар. Я знаю. Успокоилась. — Люк открыл стаканчик с кофе, и в воздухе распространился приятный аромат. — Я хочу посмотреть, что из этого получится.

Я посмотрела на него, как на психа.

— Что из этого получится? — спросила я. — О чем это ты говоришь?

Но я так и не узнала, потому что прозвенел звонок.

Нельзя сказать, что после этого разговора мы с Люком стали — ну, как Ланселот и Джиневра, или что-нибудь в этом роде. То есть Люк все равно ходил по большей части с нахмуренным лицом… особенно, когда не из-за чего особенно было и хмуриться. Например, когда Кортни Деккард и ее друзья, встретив нас в холле, сначала опустили глаза на ноги Люка, затем прошлись взглядом снизу доверху по всей его фигуре, пока не встретились с ним глазами, а потом засмеялись.

Почему ЭТО заставило его нахмуриться? Таким образом завязывается общение. Это всем известно. Они просто осмотрели его одежду, чтобы убедиться в том, что она достаточно модная. Таково положение вещей.

В другом случае он, наоборот, развеселился от того, что вовсе не было смешным. Это было на репетиции хора. Люк нашел сногсшибательно забавным ворчание мистера Холла, когда тот требовал, чтобы я «расслабилась» и быстрее бросала Трине ее шляпу в номере «Весь этот джаз».

Хотя мне, честно, непонятно, что его так развеселило. Это вам не шуточки, вовремя попасть сверху на нижние ступеньки, когда сопрано распевают свой канкан или что-то там еще. Я, в конце концов, рассчитала, что если брошу Трине шляпу сверху, она сможет ее поймать как раз, когда ей нужно будет встать в ряд вместе с Карен Сью Уолтерс и всеми остальными.

Я не лучший в мире бросальщик, но Трина великолепный ловец, так что это должно было сработать. По крайней мере, мистер Холл перестанет рычать на меня и станет рычать на баритоны.

Похоже, что после первоначального шока, вызванного варварством, существующем в наши дни в средней школе, Люк слегка смягчился. Его даже ланч не расстроил, поскольку он принес еду с собой. Разумеется, этот поступок чуть не приоткрыл завесу над его тайной — ведь ланч, который он принес, очевидно, прилетел из Индианаполиса. Я хочу сказать, что в Клэйтоне нет места, где делают суши. У нас ведь даже нет компании, которая держала бы лимузины! Так какое же здесь суши?

Но Люк очень спокойно объяснил, что сам сделал суши из консервированного тунца. Я чуть не поперхнулась своей диетической колой. Но Люк сказал это с такой уверенностью, что даже Скотт ему поверил, и дальше они начали рассуждать о разнице между свежим и замороженным тунцом. Мне было неинтересно слушать, о чем они разговаривают, но было приятно, что мои друзья стараются принять нового парня в свою компанию…

До тех пор, пока я не вспомнила, что Люк вовсе не «новый парень». Он — звезда фильма «Небеса, помогите нам!», экс-бойфренд Анжелики Тримэйн, голый Тарзан с набедренной повязкой и трагический герой Ланселот. Полагаю, все это только подтверждало мастерство Люка, потому что даже я начала думать о нем, как о Лукасе Смите, переведенном ученике. И весь следующий день он не выходил из образа Лукаса…

Кроме одного раза. И как раз после первого урока, когда он узнал о похищении Бетти Энн Малвейни.

— Зачем ты учишь латынь? — спросил меня Люк, когда мы после урока пошли в раздевалку. — Ведь это же мертвый язык, на нем никто больше не говорит.

— Этот язык полезно знать, — ответила я. Это был стандартный ответ на подобный вопрос. Потому что правдивое объяснение — для единого госэкзамена — могло показаться довольно странным.

— Тебе это не нужно, — сказал Люк, беспокоясь, как ни странно, за человека, с которым он встретился двадцать четыре часа назад. — Ты работаешь в школьной газете. Ты хорошо владеешь грамматикой и хорошо ладишь с людьми в редакции. Для чего тебе НА САМОМ ДЕЛЕ нужна латынь?

Может быть, потому, что он старше — ему только девятнадцать, но он намного взрослее многих девятнадцатилетних, если принять во внимание то, что у него собственный дом в Голливуде и ему платят около десяти миллионов долларов, чего мой папа не зарабатывает за год, не говоря уж о татуировке и прочем, — я сказала ему правду.

— Я узнала, что миссис Малвейни очень хорошая учительница, — прошептала я ему на ухо, потому что рядом могли быть Кортни Деккард и ее друзья, они бы подслушали. — Так что я записалась в ее класс.

Люк понял все даже лучше — я и не ожидала.

— О, ясно, — сказал он. — Это как у актеров. Если ты хочешь работать с хорошим режиссером, ты берешь роль независимо от того, что это за роль и что это за фильм. Только… не обижайся, но миссис Малвейни не кажется мне такой уж замечательной. Она какая-то… будто ее здесь нет.

— Это только ТЕПЕРЬ, — сказала я. — Она в эти дни немного не в себе из-за Бетти Энн.

Люк спросил, кто такая Бетти Энн, и я ему рассказала. По-видимому, я ему слишком много рассказала — сплетни о том, что у миссис Малвейни не может быть детей и о том, что Бетти Энн будто бы замещала ей ребенка. По правде говоря, я была очень огорчена. Из-за того, что не знала, как Курт Шрэдер и его дружки расправятся с Бетти Энн. Они не понимают, как Бетти Энн важна для миссис Малвейни. Для миссис М, Бетти Энн не просто кукла или талисман. Она своего рода… член семьи.