Почему любовь уходит? Социология негативных отношений - Ева Иллуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правила и процедуры работали благодаря тому, что ухаживание имело сюжетную структуру. Ухаживание представляло собой последовательный процесс прохождения различных стадий. Скорее всего, именно поэтому эмоциональный обмен соответствовал сюжетному развитию событий. Каждый двигался вперед шаг за шагом, чувствуя, что его «направляют», и «управление» взаимодействием придавало уверенности в том, что оно имеет смысл, и определяло роли, которые каждому полагалось исполнять. «Существовала четко установленная последовательность событий, предшествовавших браку, включавшая объявление о помолвке для привлечения общественного мнения и получения сведений»114. Сюжетная последовательность или упорядоченность ухаживания стала возможной благодаря тому факту, что социальные взаимодействия и эмоции были переплетены с религиозными культурными космологиями, освящавшими эмоции любви и сексуальности в таинствах брака.
Эмоциональная уверенность
Последняя составляющая уверенности, которую давали традиционные формы ухаживания, заключается в том, что партнеры действовали так, словно они знали природу и интенсивность своих собственных эмоций и могли легко определить эмоции других. Эмоциональная уверенность тесно связана со способностью преобразовывать эмоции в последовательные действия, в сюжеты, цели и объективированные знаки, которые выражают и перформативно вызывают эмоции. Эмоции формировались в процессе взаимоотношений и были их катализатором. Сам факт начала ухаживания часто вызывал всю полноту эмоций. Например, в 1836 году Теодор Дуайт Уэлд, один из создателей американского аболиционистского движения, познакомился с сестрами Гримке — Сарой и Анжелиной, боровшимися против жестокости мужчин по отношению к женскому полу. После нескольких встреч, в феврале 1838 года, Уэлд написал тщательно сформулированное письмо, в котором признался в любви Анжелине Гримке. Он писал: «Вы давно уже завладели моим сердцем»115. Несколько недель спустя, когда она согласилась принять его ухаживания, он ответил, что всем сердцем «мучительно тянется к ней и сливается с ней, чувствуя, что больше они не двое, а одна плоть»116. Любовь здесь воспринимается и переживается как эмоция, которую можно быстро познать и в которой нужно только «признаться», чаще всего это было прерогативой мужчины. Это признание являлось скорее началом, чем конечной точкой ухаживания, и оно часто входило в силу лишь после того, как мужчина заявлял о своих чувствах. В письме к Анжелине после их короткой встречи в марте тот же Уэлд признался ей, что его чувства «стали еще сильнее, как только слились с твоими»117. За считанные недели Уэлд и Анжелина посвятили свои жизни друг другу во имя духовной, равноправной концепции брака.
В другом примере Салли Макдауэлл написала Джону Миллеру 13 октября 1854 года:
«Они [ваши чувства] сгустились вокруг меня, когда я еще и не подозревала об их существовании. То, что я пробудила их, стало для меня чудом тогда и до сих пор остается загадкой. Но когда они обнаружились, я предприняла все усилия, чтобы отнестись к ним со всей добротой. Впервые за много лет я выслушала такое предложение, как ваше. До сих пор по причинам, указанным мною в моих предыдущих письмах, я чуть ли не с ужасом отворачивалась от любых предложений. Но в вашем случае (я говорю слишком откровенно, чтобы быть неправильно понятой) я остановилась в раздумье, но не потому, что моя решимость поколебалась, а потому, что мое уважение к вам подсказало мне выбрать иной и более доброжелательный путь. Мне подумалось, что вы слишком опрометчивы. Я не понимала, как вы смогли полюбить меня за столь короткий срок. Казалось, вас настигло и охватило чувство, которое может исчерпать себя при первой же вспышке. Однако вы были отчаянно серьезны, и я постаралась избежать любого подобия суровости, нанося удар, который вынуждена была нанести»118.
Эмоции «провозглашаются» в самом начале, и, будучи однажды провозглашенными, они развиваются в заранее известном обеим сторонам направлении, что превращает «провозглашение» чувств в критически важный момент. Кэлвин Линдли Рон ухаживал за Люсией Дж. Ноттс, учительницей афроамериканской школы в Бренхеме, штат Техас. Его ухаживание приобрело характер такого же откровения, какое было описано выше. 31 мая 1886 года Кальвин написал Люсии письмо, положившее начало девятнадцатимесячному ухаживанию и решению вступить в брак. В его письме говорилось: «Думаете ли вы когда-нибудь обо мне? Мисс Люсия, нет необходимости говорить, что я люблю вас всем сердцем»119. Во многих случаях ухаживания в XIX веке любовь провозглашалась на самом начальном этапе и была скорее отправной, чем конечной точкой взаимоотношений. Признание в любви в начале ухаживания, таким образом, устраняло эмоциональную неуверенность. Более того, эмоциональная уверенность часто была условием, при котором женщина взаимодействовала с мужчиной. Заявляя о своих чувствах, мужчина увеличивал свои шансы завоевать сердце возлюбленной. Энтони Троллоп, очень полезный источник информации о процессе ухаживания английского среднего класса XIX века, представляет момент, называемый «провозглашением» чувств в своем романе 1867 года «Клеверинги» (The Claverings). Мистер Сол признается Фанни Клеверинг, ничего не подозревающей о его намерениях:
«Да, мисс Клеверинг, теперь я должен идти, но не из-за этого я настаивал бы на получении от вас ответа сегодня. Встретив вас, я познал любовь, и, если вы сможете полюбить меня в ответ, я возьму вас за руку и назову своей женой. Я нашел в вас то, что не смог не полюбить, — не смог не возжаждать того, чтобы связать с вами жизнь навеки. Прошу, подумайте об этом и дайте мне ответ, когда вы всецело обдумаете его»120.
Здесь признание в любви, как это часто происходило, незамедлительно сопровождается предложением руки и сердца, которое женщина должна либо принять, либо отвергнуть.
Многие составляющие уверенности, описанные выше, обусловлены важнейшей социологической характеристикой процесса ухаживания, а именно тем, что оно имеет структуру ритуала. Ритуалы не связаны с познанием или представлениями. Скорее они создают динамическое энергетическое поле, которое связывает партнеров посредством принятия общих правил и совместного участия в раскаленной символической реальности121. Ритуалы, как и нормы, определяют интенсивность, границы и объект эмоций. Это происходит потому, как ясно показал Дюркгейм, что ритуалы уменьшают неуверенность и неопределенность122. Социальная реальность всегда грозит утратить свой порядок, впустить хаос и непредсказуемость в наше сознание. Ритуалы — это как раз то средство, с помощью которого можно противостоять угрозе хаоса. Как проницательно выразился Джоэл Роббинс (ссылаясь на внушительный труд Роя Раппапорта о ритуалах), ритуалы придают «ясность, уверенность, надежность и традиционность информации [которую они транслируют]»123. Ритуалы объединяют людей благодаря предсказуемым и понятным всем правилам, которые усиливают и обостряют
