Восставшая из пепла - Сергей Анатольевич Шаповалов

Суппилулиума велел подать колесницу. Его тело горело от нетерпения. Рука, до боли сжимала древко короткого копья. Он лихо врезался в самую гущу схватки, бесстрашно выпрямившись во весь рост. Завидев высокий шлем повелителя и шест с золотой головой быка, воины Хатти грянули боевой клич. Битва закипела еще ожесточеннее.

Суппилулиума, стиснув зубы, бил направо и налево. Его щитоносца сразу же подняли на копья. Возничий осел с разбитой головой. Невесть откуда, на колесницу вскочил Цула и прикрыл спину повелителя. Павшего возничего тут же заменил другой.

Враг побросал штурмовые лестницы и начал оттягиваться назад. Арцавцы отступали спешно, но стройно. Они умело и ловко перестраивались, быстро отходили и неожиданно оборачивались, делая контрвыпады. Чувствовалась хорошая выучка. Но хетты так же умело их теснили, ломая ряды.

– Вон он! – крикнул повелитель. Лицо его покрывали брызги крови. Губы лихорадочно дрожали. Глаза пылали от возбуждения.

– Кто? – не понял Цула.

– Маддуваттис! – Суппилулиума указывал вглубь вражеских рядов. – Видишь, сверкает золотой шлем с лисьим хвостом на макушке?

Он вложил в ножны затупившийся меч и схватил тяжелый боевой топор, лежавший до этого у ног.

Колесницы сделали круг по полю и с фланга въехали в самую середину арцавцев. Возничий присел, уклоняясь от острых пик, но вожжи не выпускал. Цула орудовал копьем. Длинный бронзовый наконечник мелькал, подобно молнии. Щит с острой шишкой в центре бил по лицам. С другой стороны, повелитель орудовал топором. Клин колесниц все глубже вгрызался во вражеское войско.

Повозка наклонялась то на один бок, то на другой, наезжая на убитых и раненых. Правая лошадь рухнула с разрубленным черепом. Колесница встала. Суппилулиума с Цулой спрыгнули на землю и продолжали сражаться во главе копьеносцев.

Вдруг перед ними, сквозь частокол копий мелькнули дорогие доспехи и золотой шлем с лисьим хвостом. Хетты поднажали. Повелитель ухватился за край высокой колесницы, на которой стоял Маддуваттис и ловко взобрался в повозку. Все увидели, как Суппилулиума обрушил топор на голову Маддуваттиса. Изрядно потупившееся лезвие скользнуло по высокому шлему, перерубило серебряный наплечник, сломав ключицу, и застряло глубоко в теле. Хетты грянули боевой клич и еще сильнее надавили. Арцавцы не выдержали и побежали.

Суппилулиума перевернул лицом вверх сраженного им предводителя Арцавы. Шлем соскользнул с головы убитого.

– Проклятье! – воскликнул повелитель. – Хитрая лиса, Маддуваттис, учуял неладное. Смотри, Цула, он надел свои доспехи на простого воина и поставил у всех на виду, а сам, наверное, находился где-нибудь сзади.

– Лиса сбежала, оставив свой хвост, – усмехнулся Цула, подбирая золотой шлем.

Подлетел Фазарука на колеснице.

– Повелитель! – Крикнул он. – Войско остановилось.

– Как, остановилось? – гневно воскликнул Суппилулиума. – Надо гнать Арцаву, пока хватит сил.

– Невозможно! Они заранее выставили на возвышении повозки и сейчас укрылись за ними, как за стеной.

Когда Суппилулиума подъехал к месту битвы, то увидел, как хеттская пехота безрезультатно штурмует высокий холм, на вершине которого ровным фронтом стояли тяжелые четырехколесные повозки. Все это нехитрое укрепление ощетинилось копьями. Хетты волнами накатывали на холм и снова отступали. В бой вступили пращники и лучники.

Суппилулиума быстро оценил обстановку. Холм им не захватить. Хоть арцавцев и потрепали, но все же у врага оставался численный перевес. Вдруг он ужаснулся, заметив, как с той стороны заграждения из повозок подкатывают прямоугольные деревянные рамы на сплошных деревянных колесах. Он не мог ошибиться – метательные орудия. Внутри рам крепились пучки крученых канатов. В канаты уже вставляли рычаг с пращей на конце и нагружали пращи камнями.

Суппилулиума мгновенно приказал барабанщикам сигналить отступление. Тревожно загрохотали частой дробью большие хухупалы. Хетты тут же отпрянули, прикрывая спины щитами.

Маневр совершили своевременно. Рычаги метательных орудий взмыли вверх и с глухим стуком ударились в упоры. Град тяжелых камней вспахал землю перед хеттским войском, поднимая тучи пыли, выворачивая ошметки дерна. Арцавцы сделали еще залп, но хетты находились на безопасном расстоянии.

Оба войска стояли друг против друга и не предпринимали никаких действий.

– Повелитель, разреши мне с колесницами заскочить в тыл, – предложил Цула. – Попробую атаковать метательные машины.

– Бесполезно, – не разрешил Суппилулиума. – Приглядись: кругом по склонам и в кустах прячутся лучники. Вас перестреляют на подходе.

– Повелитель! Нельзя же так стоять, – забеспокоился Фазарука. – Их больше. Одна напористая атака – и нас сомнут.

Суппилулиума ничего не ответил. Он и сам понимал, что слишком увлекся преследованием. Отступить под стены Каниша не успеют. Далеко! Бой придется принимать прямо здесь. Но силы не равные. Напряженная тишина, царившая над полем боя, начинала раздражать повелителя. Впервые Суппилулиума не знал, как ему поступить. Он мысленно обратился к Богам с горячей молитвой. Вдруг взор его прояснился, с лица сбежали напряженные морщинки. Повелитель указал вперед.

– А вот, все решилось само собой. – Но в голосе его прозвучала еле заметная тревога.

Над строем арцавцев взметнулся шест с белой и красной лентой. Враг предлагал судьбу сражения решить поединком двух воинов. Суппилулиума с надеждой взглянул на Цулу. Тот пожал плечами. Над хеттским войском взвился ответный знак. Согласны!

По склону неторопливо спускался арцавский воин. Не человек – чудовище. Он был огромного роста, с мощными длинными руками. Ноги, словно два каменных столба. Большую голову неправильной формы защищал кожаный шлем. Хмурое скуластое лицо с нависшими густыми бровями покрывали уродливые шрамы. Густая черная борода грязными клочьями спускалась на широченную обнаженную грудь. Правой рукой он играючи вертел тяжелым копьем. В левой нес прямоугольный щит, сплетенный из прочной лозы дикого винограда. За поясом торчал большой боевой топор и короткий широкий меч.

Суппилулиума снял с себя золотой амулет с изображением бычьей головы и надел на мускулистую шею Цулы.

– Да направят твою руку Боги! Да придаст тебе силы родная земля! – Дрожащим от волнения голосом произнес повелитель.

Цула сменил щит на более легкий, снял кожаный нагрудник. Заткнул за пояс топор, сбоку поправил меч, взял копье и уверенно направился к месту поединка. В его широкую мускулистую спину взирали с надеждой тысячи воины Хатти. Сзади лежала в развалинах родная земля.

Оба войска затаили дыхание. Противники остановились шагах в тридцати друг от друга. Арцавец вблизи еще больше напоминал чудовище, сошедшего со стен храма Ярри. Увидев, что перед ним молодой, не обросший бородой юноша, он страшно оскалился в презрительной ухмылке и прокаркал что-то издевательское на своем языке. Затем, в знак унижение, снял с себя кожаный шлем и отшвырнул его в траву. Цула ответил тем же. Медный шлем с высоким гребнем конских волос полетел на землю. Арцавец злобно прорычал, тяжело размахнулся и метнул копье. Цула, будто ящерица, на мгновение припал