Пятница – game over - Елена Усачева

Стриженов сидел на окне и, демонстративно от всех отвернувшись, смотрел во двор.

– А вы что обо всем этом думаете, Викентий Михайлович? – Жека соскочил с подоконника и пересел за парту около стола историка.

В отличие от большинства учеников, Стриженов не боялся разговаривать с преподавателями на равных. Жека был отличником, поэтому был выше обычных школьных отношений, в основном построенных на страхе. Именно поэтому Стриженов никуда не пошел, хотя расходиться приказал сам учитель.

– Я думаю, что здесь замешан взрослый. – Историк говорил медленно, тщательно выбирая слова, чтобы не сказать лишнее. – И, скорее всего, ему помогает один подросток. Вы правы, события идут одно за другим, потому что их готовит один человек. Больше и не надо. Если бы здесь была команда, об этом бы уже знала вся школа. Вы же страшно болтливы.

Викентий Михайлович слабо улыбнулся. В ответ Стриженов нахмурился, давая понять, что последний комментарий к нему не относится.

– Это все? – Жека пристально смотрел на учителя.

– Нет. – Историк покачал головой. – Взрослому помогает точно не Лавренко.

– Не Лавренко? – От возмущения Стриженов вскочил. – Да он сам себя выдал тем, что сбежал. Невиновный человек ничего не боится и никуда не бегает, – гордо закончил он, совершенно забыв, что вчера сам позорно сбежал, бросив друзей на произвол судьбы.

– Ну, это ты загнул, – не согласился историк. – Когда на тебя наваливается тридцать человек и никто не хочет слушать объяснений, кто угодно испугается. Вот только куда он побежал? Ясно, что не домой. Это плохо. В загнанном состоянии человек может наделать глупостей.

– Ничего, он там не один! – произнес Жека, намекая на убежавших следом за Максом Каринку и Владика.

Емцов заерзал на стуле, давая понять, что он вполне очухался и теперь может идти домой.

– Хорошо, на этом и остановимся. – Историк потянулся за своим портфелем.

– Викентий Михайлович, неужели вы все это так и оставите? – Жека тоже взял свой рюкзак.

– Я ничего не могу сделать, – развел руками учитель. – Сидя в классе, на пальцах, кто это, мы с тобой не вычислим. Прятаться по кустам и сидеть в засаде я не могу. Что еще? Отведу Емцова домой, позвоню его родителям, чтобы они пришли пораньше с работы и накормили ребенка витаминами. Еще посоветую тебе быть осторожным и обязательно завтра прийти на контрольную. Все.

– Викентий Михайлович! Вам все равно, кто поедет на море? – с отчаянием воскликнул Стриженов.

– Нет, – отозвался историк.

– А что вы готовы сделать для того, чтобы мы поехали? – гнул свою линию Жека.

– Будь я на вашем месте, я бы договорился с учителем алгебры и попросил провести дополнительные занятия, чтобы повторить все темы. Взял бы варианты контрольных на этот год и каждый день решал бы по десять штук. Честное слово, начать всех убивать – это самое последнее дело.

– А что? Кто-то договорился о дополнительной оплате? – вдруг поднял голову Емцов, участия в разговоре не принимавший, но зато внимательно слушавший.

– 7-й «В» занимается, – как само собой разумеющееся сообщил Викентий Михайлович.

– 7-й «В»!

Жека первым выскочил в коридор и вскоре остановился перед дверью с табличкой «Кабинет математики».

Следом не так шумно, но быстро подошли историк и Митька.

Оглянувшись на группу поддержки, Стриженов потянул на себя дверь.

Тишина, склоненные головы, исписанная доска.

– Что случилось? – поднялась со своего места алгебраичка.

Жека тут же отступил в коридор.

– Подождем. – Стриженов был настроен решительно.

– Чего ты собрался ждать? – удивился Викентий Михайлович. – Спросили бы у меня, я бы и так сказал – сидят они там. И еще полчаса будут сидеть. Евгения Петровна как раз варианты контрольной прогоняет. И не первый день. Вчера они тоже занимались.

– А почему только с ними? – мрачно спросил Жека. Он уже корил себя, что, увлекшись мифической борьбой с «бэшками», совсем упустил «вэшек».

– Я говорил: они попросили, – терпеливо напомнил учитель. – Вам же не надо хорошо написать контрольную! Вам – лишь бы другой класс в Болгарию не попал. Для поездки, между прочим, еще отличное поведение нужно. А у вас с этим проблемы.

– Неужели там все «вэшки»? – Стриженов все еще не верил в происходящее. Самый слабый класс и тот надеется хорошо написать контрольную. И судя по всему, шансов у них с каждым днем все больше и больше. – Сами, что ль, догадались?

– Не сами. – Историк отошел подальше от кабинета математики, чтобы не мешать своими разговорами 7-му «В» заниматься. – Сергей Юрьевич, их классный руководитель, говорил, что это он предложил ребятам дополнительные занятия. И они согласились.

– Что же вы нам такого не предложили? – в наглую спросил Жека.

– А вы бы стали сидеть после уроков?

Стриженов опустил голову и стал изучать рыжий паркет под ногами. Вопрос, как говорится, бил в лоб. Да, на дополнительные у них никто не остался бы. Вернее, пришли бы один-два человека, скорее всего отличники, то есть те, кому эти занятия и не нужны. Если поднапрячься, можно было притащить хорошистов, уговорить Митрофанова, Макса, Ёлкина с Коробкиной, Воротникову, Каплину, Мысину. Кого еще… Да чего он гадает! Чтобы всех собрать, пришлось бы полдня бегать, уговаривать. А здесь-то сидит весь класс! Даже самые последние двоечники! Костомаровского можно заставить сидеть лишний час над алгеброй только под угрозой смерти.

Да, Викентий Михайлович был прав, на подобный подвиг 7-й «А» был не способен.

– А это разве честно? – убитым голосом спросил Жека.

– По крайней мере честнее, чем стучать друг другу дверями по голове.

– Мне кажется, там кого-то не хватает! – Емцов, проявляя невероятную для себя храбрость, подошел к кабинету и сквозь щелочку смотрел на корпящих над задачками семиклассников.

– Какая разница? – пожал плечами Викентий Михайлович. Подобная статистика его не интересовала. – Хотя нет! – вдруг вспомнил он. – Когда я зашел узнать насчет записок, действительно кое-кого не было. Пугачева. Я так понимаю, что ему подобные тренировки не нужны, он спокойно может позаниматься самостоятельно.

– С ногой у него что-то! – мрачно протянул Жека. Трудоспособность «вэшек» его расстроила вконец. – Дома отсиживается, силы бережет для завтрашнего дня.

– Не знаю, как там насчет ноги, – покачал головой историк. – Сегодня утром он шел от столовой вполне себе ровно.

– О ком говорите?

За их спинами внезапно появился Сергей Юрьевич, учитель русского языка и литературы. Он выжидательно смотрел на стоящих под дверью кабинета математики учителя и двух семиклассников.

– Занимаетесь? – кивнул в сторону двери Викентий Михайлович.

– Нельзя же ребят лишать их законного шанса! – развел руками литератор.

– Понятно. – Историк медленно положил руку на плечо Стриженова. – Мои тоже к контрольной готовятся. Интересно, что они завтра напишут.

– Главное, чтобы все пришли. – Сергей Юрьевич вопросительно посмотрел на Жеку, лицо которого сияло всеми цветами радуги. – Где это ты так ударился?

– Придут, куда они денутся, – заверил коллегу Викентий Михайлович, не давая Стриженову ответить. – Все же хотят поехать в Болгарию.

– Все, – согласился Сергей Юрьевич и улыбнулся.

– Удивительно, как вам удалось уговорить своих на дополнительные занятия. – Историк упорно не снимал руку с плеча Стриженова, словно боялся, что его подопечный сейчас натворит каких-нибудь страшных дел. – Мои на такое не способны, каждый занимается самостоятельно.

– Ну, это несложно… – протянул Сергей Юрьевич. – Главное – уметь убеждать. Помните, у Достоевского в «Братьях Карамазовых»? Проповеди Ивана Карамазова возымели действие. Человека можно уговорить на что угодно.

Плечо Жеки пронзила острая боль – до того сильно Викентий Михайлович сжал пальцы.

– А почему у вас не все занимаются? – Внешне историк оставался спокойным, хотя в душе его, похоже, бушевал ураган.

– Как не все? – Литератор сделал шаг в сторону кабинета, видимо, намереваясь приоткрыть дверь.

– Пугачева нет, – бросил в спину ему Викентий Михайлович.

– Ах, Илюши! – остановился Сергей Юрьевич. – Так ему-то зачем? Он у нас фаворит, первый номер. Пускай отдохнет сегодня, сил наберется.

– А разве он не подворачивал ногу? – Историк вел какой-то свой разговор, смысл которого Жека пока не понимал.

– Ногу? – вздернул вверх брови литератор. – Ах, ногу! – щелкнул он пальцами. – Так у него все прошло. Ну, вы сами понимаете, эта истерия вокруг поездки… То есть вокруг контрольной. А он мальчик впечатлительный, нервный. Ему нужен покой.

Сергей Юрьевич приоткрыл дверь, заглянул в класс математики, удовлетворенно погладил свой выступающий живот и снова посмотрел на «ашек».

– Здесь же как? Не проследишь – натворят дел, – и литератор почему-то посмотрел на Стриженова, словно он был главным зачинщиком всех «дел» школы.