The Russian Don #1 - Georgia Carre

— Съешь их. Это хлеб с начинкой из швейцарского сыра и жареного лука, — отвечает Ной.

— Спасибо, но я пас, — мой желудок не очень хорошо себя чувствует.

— Ты должна протрезветь, — сурово опять говорит Ной.

Они оба стоят надо мной и выжидательно смотрят.

Я отрицательно качаю головой, и от резкого движения, чувствую себя совершенно больной.

— Нет. Я не голодна. Я только что съела полную тарелку клубники.

Ной хмурится.

— Послушай, Далия. Это твой первый день. Ты же не хочешь, чтобы босс разозлился. Это не очень хорошая идея.

— И тебе не стыдно, Ной. Большой парень, а боишься Зейна, — я прищуриваюсь и смотрю на него даже ехидно. — Спорим, ты мог бы победить его.

Ольга напряженно вздыхает.

Ной тревожно поглядывает на часы.

— У тебя осталось десять минут.

— Ты слишком много беспокоишься, Ной. Конечно же, я пойду. Я не боюсь его, знаешь ли. Он... — я замолкаю, чувствуя, как мой локоть соскальзывает с мраморной поверхности. Господи. Я напилась в хлам. Я склоняю голову на предплечье и делаю глубокий вздох и проваливаюсь в сон.

Я смутно чувствую, как Ной и Ольга очень стараются разбудить меня, но я фактически какими-то урывками спала несколько последних дней, и после долгого перелета тоже так и не выспалась, поэтому у них ничего не получится. Я прижимаюсь к сильному теплому телу Ноя и засыпаю, промямлив:

— Ты как медведь, Ной. — По крайней мере, мне кажется, что это Ной. Если это Ольга, то у нее слишком уж на удивление мускулистое тело...

Зейн

Она не явилась ко мне в кабинет, как ей было сказано. Вместо этого она выпила три четверти бутылки шампанского и вырубилась на кухне. Я должен рассердиться, но не могу. Мне нравится черта ее характера — протест, дух мятежа в ней.

Я захожу в прохладную темную ее спальню, включаю ночник и смотрю на нее. В золотом свете, ее кожа мягко светится, ресницы такие черные, словно покрыты сажей, отбрасывают тени на ее нежные щеки. Губы покраснели и слегка приоткрыты, темно-шоколадные волосы разметались по всей подушке. Молния на платье до конца не застегнута, и оно соскользнуло с одной стороны плеча, обнажая мягкую сочную грудь. Ее правая рука согнута и лежит рядом с щекой, ногти покрашены в нежно голубой, и в точности соответствуют цвету ее платья. Весь ее вид кажется кем-то инсценированным. Слишком прекрасным, словно тщательно спланированная сцена. На мгновение я задаюсь вопросом, может Ной это сделал.

Неееа! Ной не способен на такое, в нем нет драматического таланта.

Я гляжу замирая на плавный изгиб ее шеи, нежную и уязвимую, которую так легко сжать. От ее вида что-то поднимается у меня внутри. У меня были другие женщины, не менее красивые, такие же как она, но только она влечет меня, бл*дь, как сирена. Даже сейчас я жесткий, пи*дец какой. Член настолько жесткий, что болит, и мне нужно облегчиться.

Уверен, она чертовски горячая штучка, но я не могу позволить любой женщине так близко подобраться к своему сердцу.

У меня есть ровно месяц использовать ее по полной и изгнать это наваждение из своей жизни. Я знаю непреложное правило спроса и предложения, чем больше вы имеете, тем меньше вы хотите это. Даже самое великолепное становится несвежим, когда вы потворствуете своей прихоти, поэтому я буду злоупотреблять, потворствуя своей прихоти.

Я буду иметь ее на каждом шагу.

До тех пор, пока больше ее не захочу.

Тогда я откажусь от нее так же, как поступал с любой другой женщиной, которые у меня были. До нее все было хорошо, и после нее снова все будет хорошо, когда она уйдет.

Мне не нужна единственная женщина. Я никогда не имел и никогда не буду иметь. Слабость и зависимость — не для меня. Я протягиваю руку и касаюсь ее лица. У нее кожа как шелк, как чертова мечта. В один прекрасный день ее лицо сольется в бесконечной череде лиц и тел, которые я трахал и бросил. Она просто болезнь. Ее яд в конечном счете потеряет свою силу и выйдет из моей крови. Она превратиться в далекое воспоминание, и я буду свободен.

Я не буду чувствовать пустоту каждый раз, когда смотрю на нее.

12.

Далия Фьюри

Я просыпаюсь в чужой постели, голова идет кругом, я не знаю, где нахожусь. Солнечный свет пробивается через щели в занавесках. Во рту кислый привкус и тупая пульсирующая боль в голове.

Потом вспоминаю, что нахожусь в доме Зейна. И вчера я напилась. Последнее, что помню, как пила кофе на кухне. Ной должно быть принес меня сюда. Я осматриваю себя, и слава Богу вижу, что по-прежнему в своей одежде. Часы показывают — почти семь.

Я с любопытством разглядываю комнату.

Комната явно женская, по правде говоря, напоминает роскошный номер в дорогом отеле. Большая, стены кремового цвета, с противоположной стороны три высоких окна, зашторенные темно-розовыми шторами. Рядом по середине круглый стол, накрытый нежно-розовой скатертью, на котором стоит ваза с живыми цветами. У стола два белых кресла, стоящих друг перед другом. Очевидно это место предназначено для завтрака, но я очень радуюсь, что присутствует стол, поскольку за ним я могу спокойной работать. Изголовье кровати выполнено из позолоченного дерева с мягкой розовой обивкой из велюра.

Потягиваясь и громко зевая, я обращаю внимание на бутылку воды и две таблетки, лежащие на прикроватном столике. «Отличная идея, Ной». Я принимаю таблетки и выпиваю половину бутылки. Должно быть я очень обезвожена. Скидываю одеяло и опускаю ноги с кровати, и тут попадаю в розовые тапочки, стоящие внизу. Очевидно здесь все розовое, подстать обстановке.

Я направляюсь к окнам и распахиваю шторы. С открытыми шторами комната кажется светлой и яркой. Идеальное место, чтобы работать. Я смотрю в окно, наверное, это третий этаж, вид открывается фантастический — на сад с большими ухоженными деревьями, которые выглядят довольно эффектно в лучах утреннего солнца.

Все еще позевывая, я направляюсь в ванную комнату, которая заставляет меня невольно улыбаться. Если бы я не знала, что Зейн босс мафии, то ванная комната убедила бы меня в этом, поскольку выложена полностью из розового мрамора, очень впечатляюще. Краны и все аксессуары поблескивают золотом. Здесь же стоят запакованные новые зубные щетки, расчески, щетки, мочалки, мыло, увлажняющие лосьоны. Я беру необходимое и вхожу в душ, закутываюсь в пушистый белый халат, висящий на двери.

Вернувшись в комнату, чувствуя себя лучше, замечаю, что Юрий или кто-то еще поставили мой потертый чемодан с наклейкой девушки Мичиган, рюкзак и дешевые туфли у гардероба. Эти вещи выглядят совершенно неуместно в этом шикарном интерьере. Я открываю чемодан, одеваюсь в простую блузку и юбку и раскрадываю остальные вещи в шкафу.

Головная боль почти прошла. Я открываю свою дверь и делаю шаг на круглую лестничную площадку. Вокруг изогнутой центральной лестницы имеется еще две закрытые двери, поскольку у меня нет никакого желания исследовать, что находится за ними, я иду вниз, спускаясь на три лестничных пролета, на первый этаж. В холле никого нет, поэтому я сворачиваю в коридор, который ведет на кухню, где вижу Ольгу. Она сидит за кухонным островком, обхватив двумя руками кружку. Завидев меня, она встает и вежливо улыбается.

— Доброе утро, — приветствую я.

Она кивает и показывает на свой рот, как бы поднося ложку.

— Завтрак? Да, — я прикусываю губу. – Не говорите по-английски? — спрашиваю я, качая головой.

Она отрицательно качает в ответ.

— Даже не слова? — с надеждой спрашиваю я.

Она смотрит на меня, явно не понимая о чем я.

Я вздыхаю. Отлично.

Она показывает, что мне следует идти за ней, мы заходим в огромное помещение, наполненное солнечным светом. Поток солнца освещает уже сервированный стол.

— Ух ты! — восторженно вскрикиваю я. Я показываю на себя и спрашиваю:

— Это все для меня?

Она утвердительно кивает и показывает мне, чтобы я села за стол.

Я присаживаюсь и вижу, что стол заставлен — блины и баночки с различным джемом и медом, а также стоит кувшинчик с какой-то белой густой жидкостью, которая не похожа на крем.

— Что это? — спрашиваю я, указывая на него.

Она машет рукой, чтобы я подождала и выходит из комнаты, вернувшись с банкой, которую протягивает мне.

— Ах, сгущенное молоко, — Тьфу. — Я должна есть его с блинами? — вежливо интересуюсь я.

Она утвердительно кивает, улыбается и поднимает большой палец руки вверх.

— Только через мой труп. Хорошо. Спасибо.

Она берет маленькую тарелку и показывает мне дрожащий беловатый пудинг, затем наливает на него сверху щедрую горку малинового варенья.

Она смотрит на меня приглашая попробовать. Я беру ложку и отламываю маленький кусочек, кладу его в рот. На вкус это манная каша. Я ненавижу манную кашу. Она смотрит на меня выжидающе. Я улыбаюсь, у меня живот сжимается, но я делаю звук «мммм».

Она счастливо улыбается и показывает мне сэндвичи — кусочки хлеба, намазанные маслом с розовым куском мяса или сыра.