Молодые волки старого королевства - Валерий Иващенко

– Очень надеюсь, что потом ты останешься человеком.

Да уж, не хуже учителя, мастера Колина! Тот тоже иной раз как сказанёт, так хоть стой, хоть падай. И добро если через седмицу дойдут до понимания непонятные поначалу слова. Бывало и куда дольше.

Привратнику проще. Сказал ему Верховный наведаться в подвал, а потом зачем-то в потайной ход — выполняй, и все дела. А почто, зачем, пускай у самого Архимага голова болит. Хотя нет, старикашка вроде не вредный, пусть без головной боли обходится…

– Бери сколько надо, — с этими словами молча шедший впереди привратник уже где-то глубоко в подземельях Башни поколдовал над тяжёлой дверью и с натугой потянул её на себя.

Вошедший внутрь Лен поначалу отшатнулся. Нет, конечно, он слыхал о таких сокровищах. Не без удовольствия читал о кладах удачливых пиратов или подземных кладовых подгорного народа — но как-то совсем упустил из виду, что под столичной цитаделью магии тоже вполне может и даже обязана иметься такая вот ухоронка.

– Впечатляет, — буркнул он, поддев ногой массивное блюдо.

В хорошей каморке шагов этак пять на десять золото лежало просто грудой. Хламом. Блистающей кучей, в которой кроме монет и слитков виднелись вазы, кубки, короны и прочие излишества ювелирного ремесла.

Как то ни показалось бы странным, змея гораздо более живо заинтересовалась несметными богатствами, чем её хозяин. Шустро она скользнула по руке вниз и проворно нырнула в глазницу стоящего на массивной подставке черепа, всего инкрустированного уж явно не стекляшками. Право, стоило предаться философским размышлениям, кто же был прежний его владелец, раз заслужил у своего могущественного врага такой почёт.

Ведун вздохнул и принялся за работу. Из стопочки лежавших осторонь кожаных мешочков под свет немеркнущих магических светильников покорно появился самый маленький и безропотно принял в себя звон пары пригоршен золотых монет. И их же тяжесть. А в сиротливо болтавшийся на поясе кошель Лен переправил столько же серебра из примеченного в углу широкогорлого кувшина.

– Вот и всё, мне хватит, — промолвил он, распрямляясь. — А ты что там высмотрела?

Впору было рассмеяться. Змея в полном соответствии с легендами сначала было разлеглась на верхушке вполне сошедшей бы ей за пригорок груды золотых монет. И даже нежно потёрлась о них спинкой в порыве своего маленького обожания. Но затем извивисто уползла в угол (не забыв по пути протечь сквозь корону кого-то из старых королей этаким напоминанием о бренности всего сущего) и принялась придирчиво что-то высматривать в здоровенном крепком сундуке с льдисто и ало поблескивающими самоцветными каменьями.

– Пошли, малышка.

Пещерница прислушалась, пристально всматриваясь в хозяина холодными чёрными бусинками на плоской клиновидной голове. Потом по своей привычке стрекотнула язычком и словно нехотя потекла на голос.

– Надо же, — хмыкнул Привратник и покачал в удивлении головой. — Похоже, где живут такие змеи, обязательно имеется золото?

В самом деле, под недоверчивыми взглядами людей скрутившаяся в клубок на ладони Лена маленькая негодница постепенно меняла цвет. Сначала могло бы показаться, что она умирает — в ней откровенно проявилась мертвенная бледность. Но затем в изменении обозначился сначала зелёный оттенок, а затем он словно полыхнул великолепным изумрудным сиянием.

– У-у, ты моя красавица, — с улыбкой заметил ведун, разглядывая преобразившееся животное.

И правда, теперь змея щеголяла в окрасе из золотого блеска и гм… чего-то вроде зелёного, изумрудного оттенка металла. Несомненно благородного — попробовал бы кто возразить! Цапнет так по своей змеиной зловредности, что и мама пискнуть не успеешь! Мало того, что змея, так ещё и женского, так сказать, полу — стало быть, змея вдвойне.

Привратник без лишних слов закрыл дверь в сокровищницу, навесил пару отозвавшихся мурашками по спине запорных заклятий. И в том же молчании, но совсем с иными мыслями они направились обратно.

Однако, едва поднявшись чуть выше, страж ворот коснулся ладонью каменной стены, и в той медленно, словно нехотя протаял проход. Изнутри пахнуло сыростью, затхлостью, и на взгляд самого Лена, отнюдь не возжаждавшего войти туда, чем-то нехорошим.

– На том конце тебя ждут, парень, — лаконично сообщил маг. И совершенно неожиданно на прощание крепко пожал руку.

Стена за спиной заросла так же бесшумно, как перед тем и появилась, лишь шевельнулись волосы от слабого тока воздуха.

– Вот паскудство! — в сердцах ругнулся Лен — освещения тут ровным счётом не имелось никакого. Слабыми зелёными огоньками ещё некоторое время рдели глаза неслышно ползавшей вокруг змеи, по своей непоседливости исследовавшей новое пространство, но вскоре погасли и они.

Пусти темноту в себя. Мало кому понятный, но весьма здравый для некоторых волшебников принцип. Не нужно развеивать мрак, разрывать его слабым и тщедушным светом — рано или поздно он погаснет. Конечно, умел Лен засветить болотный огонёк над собой и кое-что ещё из световых эффектов… но лишь ставя перед собой всё более и более трудные задачи, можно в конце концов подняться ещё на одну ступенечку бесконечной лестницы познания?

Познание. Ах, какое славное и даже сладкое слово. Лен прислушался к себе, сидя в позе "отдыхающий богомол" в кромешной тьме. Да, познание сладостно. Но мало кто отдаёт себе отчёт, что это не тупая зубрёжка или многократное повторение неких приёмов. О нет, оно совсем иное. Понимание. Принятие в себя неких принципов настолько, что они становятся частью тебя. Даже нет. Обдумывание и принятие настолько, что однажды вдруг осознаёшь — а ведь на самом деле, где-то глубоко внутри ты это уже знал.

На самом деле знал и поступал именно так, просто не отдавал себе в том отчёта. А сейчас оказалось, что великие естествоиспытатели и учёные прошлого лишь сформулировали это чёткими словами — специально для тебя. Они ведь знали, что придёт однажды некто, жаждущий испить из сладостного источника познания…

Не просто пусти темноту в себя — стань частью её. У тьмы нет тайн от самой себя, и они все станут твои. Не за никчемные деньги или роспись своей кровью на некоем документике, как воображают возомнившие невесть что невежды. Не за отданную врагу рода человеческого душу, как твердят жрецы белого бога. А просто так.

Пойми меня, стань мною — и я отдам тебе всё.

Сидевший неподвижно человек встал. Его хриплый смех слабым эхом отразился от обветшавшей кое-где кладки лишь с тем, чтобы увязнуть в сырой пустоте впереди. И всё же, не благодаря этому отзвуку он шагнул вперёд уверенно и беспечно.