Героиновые пули - Александр Щелоков

— Кто такой Ахмед?

— Я знаю, да? Не скажешь, она тебе и дверь не откроет…

Слово Ахмед подействовало безотказно. Власиха так верила в надежность пароля, что тут же открыла дверь и спросила:

— Что берем?

Алексей, не ожидавший такого напора и приготовившийся к долгим объяснениям что ему надо и как он тут оказался, на мгновение растерялся. Под немигающим взглядом Власихи брякнул первое, что пришло на ум:

— Интересуюсь колесами… — Алексей вытащил из кармана бумажник.

— Имеется.

Алексей огляделся. Комната производила приятное впечатление. Из прихожей в неё вела ковровая дорожка — новая, чистенькая. Окно, выходившее во двор, сверкало зеркальной промытостью. В красном углу висела икона свежего письма в золоченом киоте с изображением благостного лика Николая Угодника.

Власиха прошмыгнула на кухню, загремела металлическими банками.

Все ещё держа в руке деньги, Алексей подошел к двери и заглянул внутрь. Власиха лихорадочно снимала с полки жестяные коробки с надписями «Мука», «Крупа», «Фасоль» и ставила их на стол. Наконец, она добралась до нужной упаковки. Повернулась к Алексею.

— Здесь у меня на два лимона. Хватит капусты?

«Во, бабка, — подумал Алексей, — прет по-фене, как заправский уголовник. А может сидела? Кто это знает».

— Хватит. — Алексей сделал шаг вперед, шлепнул деньги на стол. — Покажь товар.

Власиха лихорадочно заскребла ногтями по крышке, стараясь открыть банку с надписью «Горох». Открыла. Вынула горсть таблеток. Протянула Алексею.

— Будешь пробовать?

— Давай.

Власиха пересыпала «колеса» в подставленную ладонь.

Быстрым движением Алексей схватил бабу за плечо, развернул к себе с силой, сжал рукой горло.

— Жри!

Он прижал горсть таблеток ко рту Власихи. Баба плотно сжала губы и отчаянно мычала. — Жри, старая курва, иначе убью!

Власиха рухнула на колени, и таблетки частично высыпались из ладони Алексея. Злясь, он толкнул бабу, и та стукнулась лбом о половик, застилавший паркетный пол.

Алексей изобразил кипучую свирепость. Схватил со стола большую мельхиоровую поварешку, придвинул к губам Власихи.

— Не скажешь, выдавлю зубы, но рот открою. Потом ты у меня сожрешь все, что здесь есть. На два лимона. И подохнешь.

Алексей размахнулся, демонстрируя намерение врезать бабе черпаком по лбу. Та, потеряв бдительность, заорала.

Воспользовавшись моментом, Алексей сунул ей в рот таблетки. Тут же, перестав голосить, Власиха начала их выплевывать. Стараясь этому помешать, Алексей прижал поварешку к её рту. Старуха принялась крутить головой, но Алексей зажал ей башку между ботинками.

— Ну что, карга, будем ломать зубы или сожрешь все добровольно?

— Не посмеешь. — Власиха все ещё сохраняла надежду на благополучный исход. — В милицию заявлю. Сама под суд пойду, но и тебя подведу под статью.

— Ах-ах-ах, испугала! — Алексей открыто насмехался. — Когда все выжрешь, а ты у меня это сделаешь, останется один путь — идти в загиб. Я подожду, когда ты начнешь остывать и дело с концом.

Хоть медленно, но до Власихи начало доходить, что она просчиталась и не оценила мужика по достоинству. Он крутой, как каменное яйцо, и в то, что не доведет свои намерения до конца, теперь верилось мало.

Свернув голову вбок, чтобы в рот не попала очередная порция таблеток, Власиха жалобно запричитала. Она тряслась от страха и осеняла себя мелким дробным крестом, махая пухлой рукой от одного огромного вымени до другого. И дрожащим голосом повторяла: «Господи, помоги! Господи, помоги!»

Алексей никогда не испытывал приступов глухой ярости. Но сейчас она быстро нарастала в нем, охватывая все его существо, ослепляя и требуя жестокости. С трудом сдерживаясь, он оглядывал старуху, выбирая, куда её ударить так, чтобы с одного тычка она отлетела в угол.

Власиха прочла в его глазах злую непримиримость и поняла вдруг, что уповать на господа в деле неправедном ей нет никакого смысла. Надо каяться перед человеком, в чьих руках сейчас оказалась её жизнь.

Когда Алексей медленно отводил руку, готовясь к удару, старуха вдруг пятипудовым мешком кишок и сала рухнула на спину. Молитвенно сложила руки клинышком, завизжала, прося пардону.

Хотя Алексей видел, что глаза у неё все те же — злые, хорьковые, как у зверька, собравшегося укусить жертву, он понял — бабка сломалась.

— Встань! — Он сгреб её за ворот и попытался богатырским рывком поставить на ноги. Но старуха оказалась куда тяжелее, чем он предполагал, и номер не прошел. Ему пришлось пристукнуть ей ногой по мощному тяжелому заду. — Быстро! Вставай!

Власиха закряхтела, заохала, но поднялась. Он подтолкнул её к постели, заставил сесть.

— Рассказывай!

Все-таки старуха нажралась дури. Отплевывалась, визжала, крутила башкой, но кое-что проглотила. Это стало видно по глазам, которые потеряли хищный блеск и выглядели туманно-обалделыми. Она хныкала, растирала слезы по пухлым щекам и причитала:

— Родненький! Все брошу, все! Вот те крест — уеду в Теряево. Там дом у сестры. Жить буду тихо, как мышка. Только не тронь меня, старуху…

Слова путались, язык заплетался, но Алексей угадывал — Власиха в немалой степени симулирует обалдение и, как говорят, «косит» под потерявшую разум бабу. Она дело свое знала и старалась вести игру до конца.

— Нет, старуха! Так дешево не отделаешься! Где у тебя телефон? Сейчас позвоню в милицию…

Власиха сползла с постели, встала на колени, обеими руками сжала Алексею колени.

— Не губи, сынок! Ой, лихо мне!..

— Тоже мне, мамаша! — Алексей освободил ноги от её объятий. — Говори, откуда у тебя столько дури?

— А скажу, ты простишь?

Она торговалась.

— Говори, черт с тобой!

— В аптеке беру, родненький… У Изольды.

— Кто она?

— Аптекарша, батюшка. Изольда Михайловна… Втянула меня в грешное дело, бог её покарает!

Власиху прорвало. Дробным речитативом, захлебываясь словами, она как духовнику на исповеди каялась Алексею в своих грехах. Называла себя старой дурой, кляла алчность, которая её обуяла, божилась, что никакого отношения к смерти Николая не имеет, что раньше он у неё брал «пустячки» со слабинкой, но давно перешел на новые, крепкие порошки, а где их брал, она знать не знает…

Окончив разговор, Алексей вышел в кухню. Власиха, шаркая тапочками без пяток, потянулась за ним. Алексей выгреб из коробок с продуктовыми надписями все содержимое и под причитания хозяйки спустил в унитаз. Вымыл руки под краном посудомойки. Вытер их носовым платком. Пригрозил вернуться и разнести к чертовой матери её гнездо, если узнает, что она снова занялась своим гнусным делом Хлопнул дверью и ушел.

Власиха жила в блочной пятиэтажке постройки шестидесятых годов. Дом окружали густые посадки тополей, которые плотным строем стояли вдоль узкой ленты асфальта, проложенной между зданиями. Поэтому Алексей не сразу заметил, что едва он вышел из подъезда, за ним из бокового узкого тупичка выехала машина — серенькая «Ока».

Будь это иномарка, он бы сразу обратил на неё внимание, но маленькая мышка, громыхавшая на каждой выбоине плохой подвеской, поначалу показалась ему безобидной. Тем не менее неясное чувство настороженности возникло, когда «Ока» дважды повторила за ним повороты, хотя выехать на магистраль ей было бы удобней другим путем.

Алексей шел медленно, опустив голову. Это давало ему возможность скосить глаза и видеть, что делается позади. «Ока» начала ему все больше и больше не нравиться. Он убеждал себя, что такой быстрой реакции на его разговор с Козликом и посещение Власихи быть не может, но неприятное чувство тревоги самоубеждением снять не удавалось.

Навстречу ему по проходу между домами бежали две девочки в одинаковых джинсовых курточках с яркими ранцами за плечами. Обе размахивали руками и весело хохотали. Алексей посторонился, пропуская их и бросил долгий взгляд назад. «Ока» ползла за ним, держась у самого бордюрного камня…

Неужели в самом деле за ним? Он решил это проверить.

Выбравшись на магистраль, он на ближайшем пересечении улиц свернул направо, затем — в первый переулок налево. «Ока» повторила оба его маневра и тащилась с черепашьей скоростью в отдалении.

На перекрестке у светофора Алексей поглядел через плечо и заметил за рулем «Оки» мужчину в черных очках и в черном берете. Тот сидел, судорожно вцепившись руками в руль и опустив голову, как коршун, поджидавший добычу.

Едва загорелся желтый свет, Алексей шагнул на проезжую часть, всем видом демонстрируя желание перейти улицу. Мотор «Оки» бешено взвыл. Машина резко рванулась вперед.

Не сделай Алексей своего шага сознательно с продуманным намерением, он мог бы стать для него роковым.

На рывок машины Алексей среагировал мгновенно и точно — отпрыгнул на тротуар и прикрылся столбом светофора.