Больше, чем любовница - Лианна Бэнкс

Однако вскоре она успокоилась. Две серьезные любовные связи приучили ее к терпению. Звонков, свиданий и визитов сенатора всегда приходилось ждать. А муж допоздна задерживался на работе, возвращался усталый, и надо было держать обед теплым, класть грелку в постель и рассчитывать на то, что его неприязнь со временем ослабнет.

В глубине души она всегда сомневалась, что муж любил ее. Когда он узнал о романе с сенатором, то окончательно потерял к ней доверие. Однако Сара продолжала надеяться, что в, один прекрасный день муж станет относиться к ней по-другому. Эта надежда умерла вместе с ним.

Ей вспомнились слова психотерапевта: «Вы хороший человек, Сара. Не смейте лгать себе, утверждая обратное. И не позволяйте этого другим».

Сара поднялась и бросила журнал на диван. Да, черт возьми, она хороший человек! И если Дэниел Пендлтон думает по-другому, пусть на веки вечные забудет об обеде «после дождичка в четверг», о поцелуях в машинах и всем прочем…

После этой маленькой воспитательной беседы она почувствовала прилив энергии и принялась гордо мерить шагами комнату, повторяя фразу, сказанную врачом. Когда с приступом депрессии было покончено, прозвонил таймер. Булочки испеклись. Вот только есть их было некому.

Через три часа, когда Сара уже не знала, что и думать, зазвенел телефон. Она решила не подходить. Проведя весь вечер в тревоге за судьбу Дэниела, она не собиралась выслушивать вялые извинения и наспех состряпанные объяснения причин его отсутствия. После пятого звонка она неохотно сняла трубку.

— Алло…

— Сара, это Дэниел, — единым духом выпалил он.

Боже, какое счастье… Она без сил опустилась на стул, испытывая невыразимое облегчение.

— Ужасный вечер! С одной из кобыл Эрин стряслось несчастье, и я не мог отлучиться. Клянусь, я позвонил при первой же возможности.

В его голосе звучало такое искреннее горе, что Сара сразу поняла: все о'кей. Она припомнила, что несколько лошадей с фермы Эрин ждали приплода.

— С кобылой все в порядке? — спокойно спросила она.

— С кобылой-то да…

— А жеребенок?

— Родился мертвым.

У Сары сжалось сердце. Она чувствовала, что Дэниел ужасно огорчен.

— Как жаль. Уже известно, что произошло?

— Пока нет. Ветеринар взял анализы. Проклятие, хуже всего, что это произошло в их медовый месяц.

— Да, — согласилась она. — Но зато они вместе.

— Ага.

— А как Люк?

— Злится и переживает.

Она тяжело вздохнула.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Не-а. Карли притащила столько всего, что и не съесть. К вечеру здесь собралась вся семья. Первыми, конечно, примчались Эрин и Гарт.

— Ужасно жалко, что им пришлось прервать отпуск.

— Ага. А мне ужасно жалко, что я не сумел приехать.

У Сары похолодело под ложечкой.

— Кобыла важнее.

— Может быть. — Он тяжело вздохнул. — А нельзя ли перенести «дождичек» с четверга на какой-нибудь другой день?

Ей захотелось улыбнуться.

— Это сложно.

— Но необходимо.

Сара принялась крутить в пальцах телефонный провод.

— Ох, не знаю. Надо подумать.

— Парню непростительно назначить свидание и не прийти на него. Большинству мужчин тут же дали бы от ворот поворот.

Рука Сары замерла.

— Ты не такой, как большинство.

Последовало долгое молчание. Пораженный Дэниел не мог отдышаться. Он был уверен, что ему устроят сцену. Черт побери, да его в дрожь бросало при мысли о том, что все кончено. Но эта последняя фраза стала для него полной неожиданностью,

— Я очень хотел видеть тебя, — наконец пробормотал он.

— Я тоже.

От ее хрипловатого голоса в жилах закипала кровь.

— Завтра вечером.

— Завтра сочельник, Дэниел. Твоя семья…

Дэниел чертыхнулся и едва не заплакал от досады.

— О'кей. Тогда двадцать шестого в шесть вечера.

— Это воскресенье.

Тут терпение Дэниела лопнуло, и он покачал головой.

— Ну и черт с ним!

Двадцать пятого декабря Сара встала поздно. Так и было задумано. Чем дольше поспишь, тем короче покажутся праздники. Она надела старые домашние тапочки, шелковый халат и собрала волосы в пучок. До чего приятно дать себе волю! Съев ради праздника пирожное с шоколадным кремом, она накормила Пави и добавила ему на десерт специальное собачье лакомство. Щенок выразил свою благодарность тем, что чуть не зализал ее до смерти и наделал большую лужу.

Сара вытерла пол, закрыла отверстие, проделанное ею в кухонной двери, поставила на проигрыватель компакт-диск с записью рождественских мелодий и принялась разворачивать лежавшие под елкой подарки. Знакомый коммивояжер, каждый раз навещавший ее во время приездов в Бьюла, прислал бутылку вина, а агент бюро путешествий в Чаттануге — громадную коробку шоколадных конфет Она внимательно изучила бутылку. — А почему бы и нет? — пробормотала Сара и пошла на кухню за штопором. Наполнив хрустальный бокал, девушка вернулась в комнату, вздохнула и принялась закусывать полусухое вино шоколадными конфетами, хоть в таком сочетании и было что-то декадентское.

Подарок Карли ока оставила напоследок. Им оказались роскошный свитер, украшенный ручной вышивкой, и дополнительная неделя отпуска в январе. «Поезжай куда-нибудь, где тебе не понадобится этот свитер», — гласила записка.

Сара улыбнулась. Может быть, может быть. День был пасмурный, и погода заставила ее вспомнить о том, как она встречала Рождество прежде. Несколько раз они праздновали его с матерью — иногда с каким-нибудь мужчиной, иногда одни. Праздники у приемных родителей проходили куда веселее. Она вспомнила Рождество, которое встречала совсем одна, потому что сенатор отмечал его в кругу семьи. Она на всю жизнь запомнила: любовниц посещают время от времени, дарят им подарки, но праздники — не их удел.

Она вспомнила о Дэниеле. Неужели и с ним будет так же? Сару охватила тоска. Он хочет ее. Это ясно. Но ведь и она хочет его. Отрицать это невозможно. А вдруг их связь закончится таким же крахом, как и предыдущая?

— Смешно, — громко сказала Сара, пытаясь отогнать от себя неприятную мысль. Дэниел не сенатор. Он не платит за ее квартиру, да и она уже не наивная восемнадцатилетняя девчонка. Они просто не будут афишировать свои отношения во избежание досужих сплетен. А если сплетни все же распространятся, то какая разница? Они люди свободные и выставлять свои кандидатуры на выборах в сенат не собираются.

Однако горечь не проходила. Сара прогнала тяжелые думы, слепила оберточную бумагу в большой комок и бросила его Пави. Тот с наслаждением разодрал его в клочья и разбросал их по всей кухне. Тем временем Сара достала из морозилки рождественскую индейку с гарниром. В обычные дни она предпочитала не возиться е приправами.