Домработница - Фрида МакФадден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя опять же — никто ведь не узнает, что я туда заглянула. Только одним глазком — и всё…
Высовываю голову в спальню. Там никого. Заглядываю за угол, чтобы быть абсолютно уверенной. Я одна. Возвращаюсь в ванную и, мгновение помедлив, открываю аптечку.
Вот это да. Тут прорва медикаментов.
Беру один из оранжевых флаконов. На нем значится имя: Нина Уинчестер. Читаю название: галоперидол. Что бы это ни значило.
Собираюсь взять другой флакон, но тут из коридора доносится голос:
— Милли? Ты здесь?
О нет!
Поспешно сую флакончик в аптечку и захлопываю дверцу. Сердце несется вскачь, ладони покрываются холодным потом. Я наклеиваю на лицо улыбку как раз вовремя — Нина врывается в спальню. На ней белая блузка без рукавов и белые же джинсы. Она резко останавливается, увидев в ванной меня.
— Ты что здесь делаешь? — спрашивает она.
— Убираю в ванной.
И ни в коем случае не заглядываю в твою аптечку, ни-ни.
Нина прищуривается, и я на мгновение пугаюсь: вот сейчас она обвинит меня, что я копалась в ее аптечке. А лгунья из меня ужасная, она сразу же догадается, что я вру. Но она смотрит на раковину.
— Как ты ее чистишь? — спрашивает она.
— Да вот… — Я выставляю вперед баллончик. — Использую это средство.
— Оно органическое?
— Э-э… — Смотрю на баллончик — я купила его в супермаркете на прошлой неделе. — Нет. Не органическое.
Лицо Нины омрачается.
— Я предпочитаю органические чистящие средства, Милли. В них не так много химии. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Конечно…
Не стану ей выкладывать, что думаю на самом деле. А думаю я, что женщина, поглощающая такое количество медикаментов, вряд ли так уж озабочена химией в чистящих средствах. То есть — да, эти вещества здесь, в раковине, но она же их не ест! В ее кровь они не попадают.
— Мне просто кажется, что… — она хмурится, — что ты не очень тщательно очищаешь раковину. Можно мне посмотреть, как ты чистишь? Хочу увидеть, чтó ты делаешь неправильно.
Она хочет пронаблюдать, как я чищу ее раковину?
— Окей…
Я опять обрызгиваю фаянс средством и тру, пока не исчезают последние потеки зубной пасты. Смотрю на Нину. Та задумчиво кивает.
— Неплохо, — говорит она. — Думаю, однако, что вопрос в том, как ты чистишь раковину, когда я не смотрю.
— Да точно также…
— Хм. Весьма сомневаюсь. — Она закатывает глаза. — Ладно, мне некогда стоять над тобой целый день. Постарайся с этого момента выполнять работу добросовестно.
— Хорошо, — бормочу. — Окей, я буду добросовестна.
Нина выходит из спальни — она собирается на спа, или на ланч с подругами, или к черту, или к дьяволу — ей ведь не нужно трудиться. Всматриваюсь в раковину, сияющую безукоризненной чистотой. Испытываю непреодолимое желание окунуть хозяйкину зубную щетку в унитазную воду.
Но я этого не делаю. Вместо этого я набираю на телефоне слово «галоперидол».
Результаты поиска заполняют экран. Галоперидол — это антипсихотическое средство, предназначенное для лечения шизофрении, биполярного расстройства, бредовых состояний, перевозбуждения и острых психозов.
И это только один из десятка флаконов. Бог знает, что там еще скрывается в аптечке. Часть меня сгорает от стыда, что я вообще туда заглянула. А другая часть в ужасе от того, что еще я могла там найти.
13
Я работаю пылесосом в гостиной, когда за окном мелькает тень.
Подхожу к окну и — разумеется, сегодня Энцо трудится у нас. Насколько я понимаю, он выполняет садовые и ландшафтные работы, переходя от усадьбы к усадьбе. В этот момент он вскапывает клумбу на переднем дворе.
Хватаю на кухне пустой стакан и наполняю его холодной водой, после чего направляюсь к выходу.
Не совсем отдаю себе отчет, чего, собственно, хочу. Но я не могу перестать думать о том разговоре с дамами около школы насчет чокнутой (в прямом смысле) Нины. И это антипсихотическое средство в ее аптечке… Я далека от того, чтобы составлять превратное мнение о Нине из-за ее психических проблем — в тюрьме я знала немало женщин, страдающих душевными заболеваниями, — но мне было бы полезно получить точную информацию. Если бы я лучше понимала Нину, то, кто знает — может быть, смогла бы даже ей помочь?
Помню, как в мой первый день Энцо попытался о чем-то меня предупредить. Нины дома нет, Эндрю на работе, Сесилия в школе, так что, похоже, сейчас подходящий момент, чтобы расспросить его. Единственная закавыка — он почти не говорит по-английски.
Но попытка не пытка. И он, я уверена, хочет пить и наверняка будет благодарен за стакан холодной воды.
Когда я выхожу во двор, Энцо копает яму. Он так сосредоточен на своей задаче, что не слышит, как я прочищаю горло. Дважды. Наконец я машу рукой и говорю:
— Hola!
Ой, кажется, это опять испанский.
Энцо отрывает глаза от ямы. На его губах играет легкая усмешка.
— Ciao, — поправляет он.
— Ciao, — повторяю я. Клянусь себе запомнить слово, чтобы в следующий раз сказать правильно.
Его футболка промокла от пота и облепила тело, подчеркивая каждую мышцу. И, надо сказать, это не мышцы бодибилдера, это мышцы мужчины, занимающегося тяжелым ручным трудом ради пропитания.
Да, я не могу отвести от него глаз. Отдайте меня под суд.
Снова прочищаю горло.
— Я тут… принесла тебе… гм… воды. Как ты ее называешь?..
— Acqua, — отвечает он.
Я рьяно киваю:
— Да, точно!
Видите? У нас получается. Мы общаемся. Всё путем.
Энцо шагает ко мне и с благодарностью принимает из моих рук стакан. Одним глотком выпивает половину. Выдыхает и вытирает рот тыльной стороной ладони.
— Grazie.
— На здоровье, — улыбаюсь я. — Так что… Ты давно работаешь у Уинчестеров? — (Он смотрит на меня непонимающим взглядом.) — Ну то есть… ты работаешь здесь… много лет?
Он снова делает глоток — теперь в стакане осталось три четверти воды. Когда питье закончится, он вернется к работе, так что времени у меня немного.
— Tre anni, — отвечает он наконец. И добавляет со своим тяжелым акцентом: — Три год.
— А… гм… — Я мну ладони. — Нина Уинчестер… как ты…
Он хмурится. Но теперь его лицо не непонимающее, как раньше. Похоже, он ждет, что же я хочу сказать. Может быть, он понимает по-английски лучше, чем говорит.
— Ты… — снова начинаю я. — Как ты думаешь, Нина — она… я
