Общая теория права. Том I - Сергей Алексеев

В то же время существенно важен и такой момент. Характеризуя право как явление близкое, взаимообусловленное с законом, вне его в своем развитом виде невозможное, не следует интерпретировать единство между ними таким образом, что сам по себе закон (правовой акт) — это и есть собственно право и что, следовательно, любые и всякие правовые акты или их совокупность сами по себе образуют право. Законы в указанном выше смысле — средство, инструмент конституирования права, придания классово-господствующей воле качеств институционного нормативного регулятора, обладающего мощной социальной силой. Самое же право потому и право, что отличается нормативностью, «возведенностью», является воплощением юридической свободы поведения участников общественных отношений, нормативным критерием правомерности этого поведения (дозволенного и запрещенного) и, следовательно, раскрывается как специфический феномен в единстве объективного и субъективного права (I.5.7.). А это значит, что законы, иные акты государства, лишенные такого рода «возведенности», — особого, отмеченного К. Марксом специфического правового содержания, воплощающего идею классово определенной справедливости, могут стать в условиях эксплуататорского общества «пустыми масками», а то и «законодательством произвола»[100].

На последний из приведенных моментов необходимо обратить специальное внимание.

Если в соответствии с теоретико-прикладным профилем правоведения попытаться выделить ту характеристику права, которая ориентирована на практическую сторону правовой действительности, то право предстает в виде определителя (меры) юридически дозволенного простора правомерного поведения людей, их коллективов, социальных образований и, следовательно, критерия юридической правомерности (соответственно — неправомерности) этого поведения. Глубина марксистско-ленинской концепции права, оттеняющей его классовую природу, его значение мощной классовой силы, обусловленной экономическим базисом, в том и состоит, что указанный подход помимо всех иных моментов объясняет необходимость того, чтобы свобода поведения участников общественных отношений в классовом обществе воплощалась в системе субъективных юридических прав, опирающихся на государственно-властный критерий правомерного и ненравомерного т. е. на специфическое институционное нормативное образование — объективное право.

Одно замечание о терминологическом обозначении силы права как институционного образования. Здесь целесообразно использовать выражение «юридическая энергия», под которой следует понимать реальное организационное действие права, упорядоченную обязательность, опирающуюся на возможность государственного принуждения, когда право фактически выступает в качестве основания, определяющего правомерность (и неправомерность) поведения. Слово «энергия» целесообразно использовать потому, что при освещении вопросов силы права важно в ряде случаев указать на реальное действие этой силы, связывая его к тому же с тем или иным элементом правовой действительности. Уже в данном месте необходимо подчеркнуть, что именно право как институционное образование, выступающее в виде системы нормативных предписаний, является фактическим источником и носителем юридической энергии, а следовательно, критерием, на основе которого определяется правомерность (и неправомерность) поведения участников общественных отношений.

Рассмотрение права как социальной силы требует, надо думать, использования еще одной категории, которую можно назвать «регулятивные качества права» в отличие от первичных свойств права (общеобязательной нормативности, формальной определенности, системности, государственной гарантированности, правообязывающего действия). Регулятивные качества представляют как бы проекцию первичных свойств на социальные процессы, выражающую потенциальные возможности права, его способности, понимаемые, разумеется, в том смысле, в каком это допустимо в отношении надстроечных явлений.

Основные проявления и показатели мощной социальной силы права — его качества:

всеобщности: способность ввести и обеспечивать в общественной жизни в принципе общий для всех субъектов, единый, одинаковый для всех порядок, функционирующий непрерывно во времени; при этом охватывать регулирующим воздействием весьма широкий круг общественных отношений, обеспечивать закрепление и охрану отношений и ценностей в самых различных сферах социальной жизни, в том числе в тех, которые опосредуются иными социальными нормами;

стабилизирующего фактора: способность обеспечивать устойчивость, постоянство данного порядка в общественных отношениях, причем надолго вперед, на постоянной, на неизменной в принципе основе;

социальной формы, дающей эффект «гарантированного результата»: способность на максимальное, насколько позволяет социальный надстроечный инструментарий, воздействие на людей — достижение заложенных в юридических нормах программ, моделей поведения;

формы, обеспечивающей социальную активность: способность определять содержание, объем и рамки социальной свободы участников общественных отношений, меру их самостоятельности, свободного, инициативного действования.

Все эти регулятивные качества выражают, разумеется, потенциальные способности права, его резервы, его возможную юридическую энергию. Как конкретно они проявляются в той или иной правовой системе, каковы их соотношение, удельный вес и реальное социальное значение, зависит от классовых, социально-исторических условий, особенностей содержания, сущности данной правовой системы и некоторых иных факторов.

Классовая сущность права предопределяет не только его особенности как институционного образования, его силу, свойственные ему регулятивные качества, но и характерные черты юридически значимой индивидуально-правовой деятельности компетентных органов, прежде всего органов правосудия, суда (а в ряде случаев — и самих участников общественных отношений).

По своим исходным моментам необходимость указанной деятельности сопряжена со спецификой права, выраженного в своего рода абстракциях — общих нормах спецификой, требующей, чтобы на основе действующих норм было обеспечено их индивидуализированное, конкретизированное действие, правовое решение разнообразных вопросов, вытекающих из ситуаций, которые имеют юридическое значение. В том-то и состоит одно из важных достоинств права, что оно, будучи нормативным, общеобязательным (всеобщим) регулятором, в то же время вбирает в себя достоинства индивидуального регулирования общественных отношений (I.4.4.).

Индивидуально-правовая деятельность, имеющая при режиме законности характер применения права, приводит к выработке индивидуальных правовых предписаний. Эти предписания, содержащиеся, в частности, в решениях судов по гражданским и уголовным делам, в разовых актах административных органов, выполняют преимущественно обеспечительную функцию, нацелены на то, чтобы обеспечить, поддержать, довести до

необходимого результата заложенные в нормах общие программы поведения людей. Вместе с тем они в известных пределах выполняют и индивидуально-регулятивную функцию: конкретизируют содержание прав и обязанностей, вид и объем мер государственного принуждения и т. д. Иначе говоря, индивидуальные предписания, хотя и не входят в собственно право, все же вслед за юридическими нормами могут быть источниками, носителями юридической энергии, критериями правомерности поведения участников общественных отношений[101].

И вот здесь должно быть принято во внимание следующее.

Решающее, что раскрывает социально-политическое и юридическое значение индивидуально-правовой деятельности, — это особенности данной общественно-экономической формации, классовая сущность права. Социально-экономические, политические потребности общественной жизни, воля господствующего класса проводятся не только через объективное право, но и через государственно-властные индивидуальные предписания. Последние, таким образом, играют весьма заметную роль в обеспечении того, чтобы правовое регулирование воплощало нормативность в смысле социальной оправданности, обоснованности, правильности с позиций господствующих общественных отношений. Это предопределяет и оценку индивидуально-регулятивных элементов, их реального значения, которое в зависимости от состояния законности, иных социально-политических условий может заключаться как в устранении теневых сторон нормативного регулирования, в его обогащении, так и в классово определенной корректировке, «исправлении» юридических норм, в деформации «записанного» в праве.