Я с тебя худею (СИ) - Донченко Татьяна

— Почему ты показываешь Мастера Вселенной с положительной стороны?

Вопрос, слетевший с губ, застает Соколова врасплох. Он замирает над тарелкой, в которую выкладывал мясо.

— Он ведь антагонист и твои супергерои в каждой серии борются с его кознями… — тараторю я, снова отвожу глаза. Да что со мной не так?

— А разве это не делает историю интересней? — Леша отправляет пустой контейнер в мусор и начинает тщательно нарезать овощи. Я пялюсь на его пальцы и ловлю себя на мысли, что мне нравится наблюдать за тем, как аккуратно и плавно они орудуют ножом. — Разве в истории должны быть только положительные и отрицательные персонажи? В реальности мир не делится только на черное и белое, почему в комиксах должен? Есть и другие цвета. Как на счет серого? И всех его оттенков… — Соколов облизывает нож с не острой стороны и смотрит на меня. В глазах пляшут чертята, — …пятидесяти оттенков серого.

Я закусываю губу, сдерживаясь от усмешки. Раньше, я бы выразила свое «фи» по поводу того, что он забрел в своих рассуждениях не в ту степь, но теперь… Теперь я краснею, как дурочка и опускаю глаза.

Леша ставит передо мной чашку с кипятком, в котором болтается один из тех пакетиков ручной сборки, что лежат у меня в конверте.

— Подожди немного, — говорит он и смотрит на меня так, словно заглядывает в душу. — Пусть хорошенько заварится.

Я выдыхаю и почему-то смотрю на его губы. Слишком долго. Чертовски долго!

— Т-ты слишком напираешь, — я отворачиваюсь, делая вид, что поправляю юбку. И только потом соображаю, что говорю о комиксе, но он-то понимает мои слова неправильно. Я быстро добавляю: — Слишком прямо говоришь о положительных чертах Мастера Вселенной, не делаешь никакой интриги.

— А, ты об этом… — бормочет он и возвращается к нарезке салата.

«Боже, у него безумно красивые пальцы…»

Я трясу головой, чтобы отбросить эти мысли прочь и смотрю куда угодно только не на его руки и губы. В квартире становится душно, несмотря на работающий кондиционер.

— Вот, например, в сцене, где твой герой превращает героиню Олимпику в лед и держит ее у себя. Когда остальные супергерои прилетели, чтобы спасти ее, болтовня во время битвы выглядит притянутой за уши.

Соколов внимательно смотрит на меня, заинтересованный моим комментарием.

— Это клишированный прием, во всех фильмах или книгах во время финальной драки антагонист раскрывает свои мотивы, чтобы зритель или читатель понял их. Но в жизни так не бывает.

Леша явно не понимает, о чем я.

— Ну, ты станешь пояснять за что бьешь перед ударом?

— Возможно… — улыбается он, — для особо одаренных могу после удара еще раз объяснить.

— Но не в разгаре кровопролитной битвы, так же?

— Что ты предлагаешь?

— Убрать слова Мастера Вселенной из сцены битвы.

— А как читатель поймет, что он не хотел замораживать Олимпику? И что он хотел ее спасти?

Я раздумываю, отпиваю чай и показываю «класс».

— Хэй, малая, будешь чай? — окликает Соколов мою сестру. У них с Милашем идиллия: лежат в обнимку на диване и смотрят мультики. Видела бы мама.

— Нет, спасибо, — отрешенно отвечает она, не отрываясь от экрана.

Леша садится есть, с аппетитом поглощает мясо. Я немного завидую ему, даже слюнки текут. И мясо пахнет обалденно. Он замечает мой плотоядный взгляд и протягивает вторую вилку, предлагая взять кусочек из его тарелки. Я мотаю головой.

— Не возьмешь сама, я сам затолкаю это в твой рот, — спокойно говорит он и смотрит на меня, а потом с лукавой улыбкой замечает. — Как классно прозвучало, правда?

Я кошусь на Ульяну, моля бога, чтобы она не подслушивала за нами. Но сестра слишком увлечена стремительно развивающимися событиями в «Леди Баг и Суперкот». Да еще и собака размером большем, чем она сама, лежит рядом и балдеет от почесывания за ушком.

— Вот что надо сделать, — деловито говорю я, краду с тарелки самый маленький кусочек мяса и отхожу на безопасное расстояние от парня, — пусть они дадут бой, и Мастер Вселенной проиграет. В моменте, когда Октопус и Арсиан будут забирать ледяное изваяние Олимпики, пусть кто-то заметит в лаборатории Мастера целую кучу книг и древних манускриптов, по которым поймут, что он изучал, как вернуть к жизни замороженное тело. Пусть это поразит их и уходя с планеты они будут смотреть на злодея, который останется совсем один и кто-то просто вслух выскажется о том, что он пытался помочь. Вскользь, не придавая особого значения. Но читатель поймет абсолютно все, что ты хотел сказать. Это называется «крошки Гензель и Гретель».

— Это просто отличный ход! — говорит Соколов, после минуты раздумий над моим предложением. Он нечаянно роняет на себя кусочек помидора, и он катится по белой футболке, оставляя красное маслянистое пятно. — Черт, только не Levi’s!

Леша хватается за края футболки и одним грациозным движением стягивает ее через голову. Я открываю рот от вида его безупречного, шикарного тела, бесстыдно смотрю и не могу оторвать глаз. А чего я еще ожидала от лучшего фитнес-инструктора в городе?

Меня поражает не то, что он шикарно выглядит, а то, что я никогда раньше не обращала на это внимания.

Соколов расхаживает по квартире в поисках чистой футболки минуту, может больше, а мне кажется — целую вечность.

— Ты закончила? — надевая футболку, он подходит ко мне и с насмешкой смотрит на меня.

Я громко глотаю и боюсь даже представить, как выгляжу со стороны. Поймана с поличным. Каюсь.

— Чай, говорю, допила? — уточняет он, но по хитрой морде вижу, что он имел в виду вовсе не чай. Видел, как я на него пялилась, гад!

— Д-да, спасибо…

Как же глупо и неловко получилось.

— Кто ты и куда дела Ермакову? — звучит его голос рядом с моим лицом.

Я поднимаю глаза и смотрю на его сияющую физиономию с недоумением. Он поясняет с улыбкой.

— Я думал, что ты запустишь в меня чем-нибудь тяжелым, когда намекнул на порно-киношку. А когда пригрозил затолкать тебе в рот кусок мяса, обычная Олеся, которую я знаю много лет, проткнула бы мне глаз этой самой вилкой…

Он коснулся моей щеки кончиками пальцев и сразу же отдернул руку, словно обжегся.

— Что с тобой, Ермакова? — в его глазах мелькнула тень тревоги. — О чем ты хотела поговорить? Ты собираешься рассказывать или мы весь вечер будем ходить вокруг да около?

Глава 11. Новое условие

— Мне позарез нужно твое участие в литературном форуме, ты меня очень выручишь, если согласишься, но…

Я говорю, а он смотрит на меня сверху вниз со снисходительной улыбкой:

— У тебя всегда есть какое-то «но».

— Прости, — быстро реагирую я и краснею до ушей, — но я не могу согласиться встречаться с тобой.

Боже, я это сказала! Просто камень с души! Мне даже дышать становится легче.

Соколов возвращается на свое место и продолжает есть, как ни в чем ни бывало. Я смотрю на него и жду. Он как будто нарочно заставляет меня нервничать своим упрямым молчанием.

— Не можешь или не хочешь? — наконец говорит он, как только заканчивает с мясом и вытирает губы салфеткой.

— Я не хочу тебе врать, — глупый ответ, но правдивый, потому что прямо сейчас я не понимаю, что чувствую не только к нему, но и вообще.

— Это все из-за того препода, который звонил тебе вчера вечером?

Его проницательность окончательно выбивает почву у меня из-под ног, я молчу и пялюсь на него, не скрывая удивления. Он ждет ответа, а я просто киваю.

— Я так и думал, — он сжимает в руке салфетку. Больше ничем, абсолютно ничем не выдает эмоций.

Наше затянувшееся молчание нарушает внезапный смех Ульяны. Она громко хохочет с чего-то в мультике и выводит нас обоих из задумчивого ступора. Сестра совсем не обращает на нас внимания. Милаш радостно виляет забавным, коротким хвостиком, реагируя на смех сестры.

— Насколько все серьезно? — тон спокойный и можно подумать, что равнодушный.

Я никому, кроме Маруськи не рассказывала о своем помешательстве на Аксенове. Говорить все как есть, начистоту, да еще и Соколову — стыдно и как-то… неправильно.