Человек в высоком замке - ФилипДик Дик

— Ничего, привыкла бы. У тебя была бы чистая постель, нормальная еда, время для отдыха. Медицинское обслуживание. Чего тебе еще? Молочных рек захотелось?

Большой немецкий автомобиль медленно скользил сквозь холодный ночной туман, опустившийся на Сан-Франциско.

Мистер Тагоми сидел на полу, поджав под себя ноги. В руке у него была пиала с черным китайским чаем, в которую он дул, одновременно улыбаясь мистеру Бэйнсу.

— У вас тут уютно, — промолвил тот. — И очень спокойно. У нас там совсем по-другому. — Он не стал уточнять, где именно.

— Бог говорит с людьми в знаке «Цзинь», «Восход», — изрек на это Тагоми.

— Прошу прощения?

— О, это из Оракула. Речь о склонности человеческого сознания к импульсивной реакции и немного поспешным выводам.

«Иначе говоря, слишком простецкое поведение, — подумал Бэйнс. — Вот о чем все это». И улыбнулся.

— Да, — вздохнул Тагоми. — Мы, наверное, выглядим немного абсурдно, когда проверяем наши действия по книге пятитысячелетней давности. Мы задаем ей вопросы, как если бы она была живым существом. Но эта книга действительно живая. Как Библия у христиан. Ведь на деле оказываются живыми многие книги. И даже не в метафорическом смысле. Дух живет в них и их оживляет. Не так ли? — Он взглянул на Бэйнса, ожидая его реакции.

— Я не слишком хорошо разбираюсь в религии, — ответил тот после паузы, тщательно подбирая слова. — Это не моя область. И я предпочитаю иметь дело с областями, в которых разбираюсь хотя бы отчасти…

На деле он вполне понял, о чем ему говорит Тагоми. «Устал я, должно быть, — сказал он сам себе. — В этой жизни, тут, где я оказался, есть что-то… будто среди гномов. Жизнь уменьшилась, разговор нелепый, будто дурака валяем. И что еще за книга пятитысячелетней давности? А еще часы в виде головы Микки-Мауса, сам мистер Тагоми, пиала в его руке… что это за морда буйвола, прибитая к стенке и глядящая прямо в лицо?»

— Что это за морда? — неожиданно для самого себя произнес он, указав на буйвола.

— О! — оживился Тагоми. — Это создание, ни больше ни меньше, поддерживало саму жизнь аборигенов в незапамятные времена…

— Вот как…

— Продемонстрировать вам, как их убивали? — Мистер Тагоми поставил пиалу на пол и встал на ноги. Одет он был по-домашнему, в шелковом халате, в шлепанцах и белом шарфе. — Вот я на своем быстром скакуне, — он слегка подогнул колени, — а вот на груди у меня мой верный «винчестер» из моей коллекции, «винчестер» 18.. года. — Он взглянул в сторону мистера Бэйнса и мигом переменил тон. — Вы, верно, утомлены дорогой.

— Боюсь, что да, — вздохнул гость. — На меня навалилось сразу так много нового. И еще заботы о деле.

«И другие заботы», — подумал он уже про себя. У него болела голова. Бэйнс задумался, возможно ли здесь, на Побережье, отыскать чудные анальгетики «И. Г.Фарбен», которые он привык употреблять в подобных случаях.

— Нам всем следует верить во что-то, — произнес Тагоми. — Все ответы на свои вопросы мы знать не можем. Нам нужна вера, чтобы с уверенностью глядеть в будущее.

Мистер Бэйнс кивнул.

— Моя жена принесет вам сейчас что-нибудь от головной боли, — сказал Тагоми, увидев, как гость приподнимает очки и трет лоб. — Верно, ее вызвала усталость глазных мышц. Извините. — Поклонившись, он вышел из комнаты.

«Все, что мне требуется, — подумал Бэйнс, — просто выспаться. Ночь отдыха. Или все дело в том, что я не могу контролировать положение? Не могу разобраться во всей этой путанице?»

Когда мистер Тагоми вернулся с какой-то пилюлей и стаканом воды, мистер Бэйнс сказал:

— Знаете, я бы в самом деле распрощался с вами до утра и отправился в отель. Но есть одна деталь, обсудить которую мы смогли бы завтра, если вы не против. Вам что-либо известно о третьей стороне, которая примет участие в наших переговорах?

Лицо мистера Тагоми лишь на миг дало волю изумлению, тут же снова став совершенно бесстрастным.

— Нет, касательно этого мне неизвестно ничего. Однако же это крайне любопытно.

— Речь идет об особе с Острова Родины.

— Вот как? — произнес Тагоми, на чьем лице в этот раз вообще не появилось ни тени удивления. Уж кто-кто, а он контролировал ситуацию полностью.

— Некий пожилой, удалившийся от дел джентльмен. Бизнесмен в прошлом, — пояснил Бэйнс. — Он направляется сюда морем. В дороге уже около двух недель. К сожалению, он не переносит перелеты.

— Да, пожилым людям свойственны некоторые слабости, — кивнул Тагоми.

— Его род деятельности дает ему возможность быть хорошо информированным о состоянии рынка на Островах Родины. Он предоставит нам имеющуюся у него информацию. Вообще же он направляется в Сан-Франциско для отдыха. И, возможно, подлечиться в госпитале Калифорнийского университета, где обслуживание гораздо дешевле. Информация, которой он обладает, не является нам абсолютно необходимой, но, думаю, не повредит. По крайней мере, наполнит переговоры конкретной информацией.

— Да, — согласился Тагоми. — Подобная информация будет очень полезной. Сам я дома не был уже два года и, боюсь, состояние тамошнего рынка представляю не вполне отчетливо.

— Вы хотели дать мне таблетку.

Взглянув на ладонь, мистер Тагоми обнаружил, что там по-прежнему лежит пилюля, а в другой руке он держит стакан.

— Прошу прощения. Это замечательное средство, называется «заракаин». Производится в одной из провинций Китая. — Он протянул ладонь с таблеткой и стакан, добавив: — Главное, это средство не вызывает привыкания.

— Пожилой господин, — продолжил мистер Бэйнс, вставая, чтобы принять таблетку, — может выйти на контакт с вами непосредственно через Промышленные Миссии. Я напишу вам его имя, чтобы не возникло нелепой ситуации. Сам я с ним лично не встречался, но, как мне говорили, он слегка глуховат и, прошу прощения, отчасти вздорен. Хотелось бы, чтобы он не настроился скептически. — Казалось, мистер Тагоми понимает, в чем дело. — Надо, верно, обезоружить его сразу… Знаете, больше всего на свете ему нравятся рододендроны. У вас найдется в штате кто-нибудь, кто сумеет занять его разговором об этих цветах, пока мы не подготовимся к встрече? Он будет просто счастлив, и наши дела пойдут лучшим образом. Сейчас я напишу его имя.

Он принял таблетку, запил водой, после чего достал ручку.

— Мистер Шиниро Ятабе, — прочел Тагоми, взяв листок бумаги. Прочел, сложил пополам, старательно и аккуратно положил в записную книжку.

— И еще…

Мистер Тагоми сел на пол, взялся за край пиалы, поднес к губам и приготовился слушать дальше.

— Очень деликатный момент. Этот старый джентльмен, ему уже почти восемьдесят… некоторые из его предприятий последних лет успехом не увенчались. Так что обстоятельства его… вы понимаете?

— У него не осталось сбережений и он живет только на пенсию? — предположил Тагоми.

— Именно. И эта пенсия прискорбно мала. Вы понимаете, ему приходится все время где-то перехватывать какие-то крохи.

— Что входит в противоречие с некоторыми пунктами из Пенсионного уложения, — кивнул Тагоми. — Уложений Островов Родины. Да, в иных случаях наша бюрократия слишком уж… я понял суть ситуации. Что же, пожилой господин получит вознаграждение за свои консультации, о чем в его Пенсионный отдел сообщено не будет. Иными словами, основная цель его визита должна остаться в тайне. Он приехал только на отдых и на лечение.

— Вы человек опытный, — заметил Бэйнс.

— Такие случаи уже бывали, — кивнул Тагоми. — В нашем обществе, к сожалению, проблема пожилых людей еще не решена с должным вниманием. Много проблем с обеспечением, да и с медицинским обслуживанием. Именно китайцы учат нас бережному отношению к старости. А Германия, похоже, склоняет совсем к другому. Я понимаю дело так, что своих стариков они просто уничтожают.

— Германия, — пробормотал Бэйнс, снова потирая лоб. На него начала наваливаться сонливость. Таблетка, что ли, действовать начала?

— Будучи из Скандинавии, вы, несомненно, имеете много контактов с Арийской Европой? Например, в ракету вы садились в Темпельхоффе. Как вы считаете, насколько там распространены подобные мнения? Вы нейтрал, скажите, пожалуйста, ваше мнение на сей счет.

— Я не понял, о каких мнениях вы говорите? — потряс головой Бэйнс.

— Об отношении к старикам, к больным, к ущербным. К сумасшедшим, к калекам, к беспомощным. К людям, в той или иной степени бесполезным для общества. «Какая польза от новорожденного?» — задавался, помнится, вопросом один из англосаксонских ученых, философ. Знаете, я запомнил его вопрос и многократно о нем думал. Так вот — в самом деле, от них нет ни малейшей пользы. В самом деле.

Мистер Бэйнс произнес нечто, что можно было воспринять как несогласие.

— Разве же не очевидная правда, — продолжил Тагоми, — что человек не может быть орудием в руках другого человека? — Он наклонился в сторону Бэйнса. — Прошу вас, скажите, что думают на сей счет нейтральные страны? Скандинавы?