Кафе «Поющий енот» - Евгения Георгиевна Перова

Я представился.

– Так что же с тобой случилось? Мне можно рассказать.

И я рассказал ей все. Сначала смущался, потом увлекся, поскольку за эти месяцы намолчался. Почему-то не мог обсуждать случившееся ни с мамой, ни со средней сестрой, с которой был особенно близок. Тамила внимательно слушала, кивала, а когда я закончил, вздохнула:

– Да, повезло тебе наткнуться на такую потрясающую дуру!

Я ошеломленно заморгал: подобная постановка вопроса не приходила мне в голову.

– Дуру? – переспросил я. – Но… Почему?

– А то не дура? Сколько ей лет?

– Не знаю. Она аспирантка. Наверно, лет двадцать пять – двадцать семь? Или даже тридцать…

– Ну вот! Вполне могла бы понимать, что красота – не самое главное в жизни. И что любовь – редчайший дар, за который надо быть благодарной. Ты же ничего плохого не делал: не преследовал ее, не приставал, просто любовался?

– Да…

– Эх, боюсь, когда-нибудь отольются этой кошке твои мышиные слезки! Ладно, не переживай, все наладится.

– Вот вы говорите, красота не главное. А что тогда? Что главное? Не для жизни вообще, а для…

– Для любви?

– Да. Что надо делать, чтобы меня полюбила женщина? Такого урода, как я?

– Во-первых, не надо самому считать себя уродом. Посмотри на меня. Вспомни, как ты вздрогнул, увидев мое лицо.

– Я не…

– Вздрогнул-вздрогнул! А теперь ты уже не видишь это страшное пятно, правда? Не замечаешь его.

– Правда.

– Понимаешь, о чем я? Ты, твоя личность настолько больше, чем твоя внешность, что она несущественна.

– А вы были замужем?

– Да, два раза. Мой первый брак оказался неудачным, еле выбралась из него, да еще и с потерями. Вышла замуж сразу после школы – только потому, что все вокруг твердили, как мне повезло: кто ж на такую уродину польстится, а тут нашелся благодетель! Да я и сама сначала так думала, а муж всеми силами поддерживал эту идею. Но лет через семь я повзрослела и поняла, что меня такая жизнь не устраивает. Не хотела быть приложением к успешному мужчине, чем-то средним между домработницей и наложницей, о которую вытирают ноги. И начала бороться. Долго боролась. Дочери было двенадцать, когда я ушла из дома. Нам пришлось очень трудно, дочь меня не слишком понимала и обвиняла в том, что я разрушила нашу жизнь. Она пару раз возвращалась к отцу и в конце концов перебралась насовсем. Это моя вечная боль. Мы, конечно, общаемся, но это трудно. Я могу ее понять: отец – обеспеченный человек, а я не добилась каких-то особенных высот. Впрочем, я к ним и не стремилась. У меня была другая цель: принять себя и обрести гармонию с миром. И мне это удалось. Я несколько раз могла выйти замуж, но претенденты мне не особенно нравились. А потом я наконец встретила своего человека. Мы прожили пять счастливейших лет. Но год назад он умер. И я еще не пришла в себя. Так что сейчас ты видишь перед собой нечто вроде руины, а не ту женщину, которой я привыкла быть…

Мы стали встречаться с Тамилой каждый день: по будням – вечером, в выходные – днем. Гуляли, пили кофе, лакомились мороженым, ходили в кино, один раз даже в зоопарке побывали. И говорили, говорили, говорили. Постепенно мы оба менялись: я обретал утраченную уверенность в себе, а Тамила расцветала и молодела. В ней появилось что-то чрезвычайно привлекательное, манящее, да и внешне она преобразилась: слегка похудела, стала тщательнее наряжаться и краситься. Даже походка ее изменилась. Мужчины часто оглядывались и провожали Тамилу взглядами. И вот в один прекрасный вечер я слегка опоздал в наше кафе. Войдя, увидел, что Тамила не одна за столиком: напротив сидел весьма импозантный мужчина, который с ней явно заигрывал. Впрочем, я не сразу узнал Тамилу. «О, какая красавица!» – подумал я и только потом осознал, кто это. Даже к столику подойти не сразу решился. Стоял, смотрел и… Неужели ревновал? Что-то со мной творилось странное, это да. Тамила оглянулась, заметила меня и поманила рукой. Я подошел.

– Ну вот, это мой ученик, – сказала она. – А вы сомневались. Так что простите, но ваше время вышло.

Мужчина поклонился нам и ушел, оставив визитку, которую Тамила рассеянно убрала в сумочку. Я уселся и, улыбнувшись, спросил:

– Ученик? И чему же вы меня учите? Жизни?

– Именно так. Пока что теории. Но, если захочешь, можем и практикой заняться.

Тамила посмотрела мне прямо в глаза, и я вдруг понял, о чем она говорит. У меня пересохло в горле, и я мог только кивнуть. Я не думал о разнице в возрасте, а ведь Тамила годилась мне в матери. Я видел перед собой красивую, невероятно притягательную и опытную женщину, собирающуюся учить меня – меня! – той самой науке страсти нежной, которую я считал для себя недоступной.

– Ты уверен?

Я снова кивнул.

– Ну что ж, тогда пойдем. Приглашаю тебя в гости.

Как мы добрались до дома Тамилы, я не помню. Зато все остальное… Нет, я не собираюсь делиться эротическими воспоминаниями, скажу только, что я оказался прилежным и понятливым учеником, сумевшим даже удивить свою учительницу, и довольно скоро. Наши отношения продолжались почти год, а потом постепенно сошли на нет. Встретились мы в начале апреля, любовниками стали в середине июня. Но уже в конце мая я опомнился настолько, что сумел оформить в университете академический отпуск, запасшись многочисленными медицинскими справками – тут-то и пригодились мои мигрени, которые, кстати сказать, с тех пор больше никогда меня не посещали.

Постепенно я осознал, что не хочу возвращаться на истфак. Перебрав разные факультеты, я некоторое время колебался между философским и психологическим и в конце концов выбрал психологию. Весной и летом я готовился, в августе досдал необходимые экзамены и в сентябре явился на первый курс психфака, где сразу же почувствовал себя как рыба в воде. Во-первых, к тому времени я уже почти преодолел свой внутренний кризис, а во-вторых, на фоне однокурсников я, пожалуй, выглядел одним из самых нормальных: как я понял, многие поступали только потому, что надеялись, изучив психологию, разобраться в себе самих – такое количество внутренних комплексов в одной компании еще надо было поискать! Кстати, я, придя в новую группу и желая начать новую жизнь, назвался другим именем. Так появился Теодор. Вернее, зародыш того Теодора, которым я стал впоследствии.

Я увлекся учебой, а Тамила через полтора года вышла замуж. Мы оставались друзьями до самой ее смерти, последовавшей в весьма преклонном возрасте. Надо сказать, что именно Тамила мало того что