«Спартак». ЦСКА. «Зенит». «Анжи». Кто умрет первым? Страшные тайны российского футбола - Николай Яременко

– Да, Николай, у меня три минуты, – говорил Владимир Никитич. – Но я сейчас вам все расскажу. Включайте запись!

Когда Евгения Ловчева переполняют чувства и эмоции, он даже сам, именно как рядовой слушатель, прозванивается сквозь лавину звонящих ко мне в эфир и высказывает то, что думает. Мы не раз были с ним вместе на футболе, он даже работал какое-то время на «Радио Спорт», мы еще много где пересекались по работе, поэтому я знаю, о чем говорю. Более того, это человек, искренне любящий футбол. Я помню, как он мне рассказывал о своих уик-эндах:

– Я пообещал «Советскому спорту», что буду давать анализ всех восьми матчей тура. Не поверишь, смотрю теперь все восемь матчей. Мучаюсь, страдаю. Понимаю, какое делаю над собой насилие, но смотрю все восемь матчей…

Но не о Ловчеве речь. Мне нет нужды его защищать. Но в данной конкретной ситуации в его лице я защищаю всех своих коллег-журналистов. Ведь Карпин анализирует не его деятельность как тренера когда-то, не его игру в прежние годы – он анализирует его именно журналистскую деятельность, реагирует на его оценки, на его высказывания в прессе. Для Карпина это не впервой – я прекрасно помню, как на встречах с журналистами на Таганке он долго и занудно объяснял посмеивающейся над ним прессе, как правильно надо комментировать футбольные матчи. Почему-то советы прессы, как правильно играть, он даже слышать не хочет.

Но то, что произошло в этой ситуации, прошло перешло всякие границы:

– Вы, Евгений Серафимович, как всегда без тени сомнения, советуете мне отказаться от тренерской деятельности. Впрочем, не только мне, но и коллегам, стараясь во что бы то ни стало подорвать их авторитет в глазах болельщиков и футболистов. В ваших карающих статьях нет таких слов, как «пожалуй», «мне кажется», «смею предположить»… Зато есть «я считаю», «я убежден». В таком случае напрашивается вопрос – кто вообще вам дал право в категоричной форме судить о людях большого футбола? Придерживаясь же вашего стиля, посоветовал бы вам завтра же выбросить ручку и бумагу, а если нечем заняться, то попробовать себя на тренерском поприще. Только начните, как вы советуете всем, со второй лиги. Впрочем, там вы уже начинали. И судя по всему, по сей день не можете прийти в себя после того фиаско, которое потерпели в нескольких командах кряду. Расскажите лучше об этом в своем, надеюсь, заключительном опусе. И поставьте на этом жирную точку. Это пойдет на пользу и вам лично, и всему российскому футболу.

Вот вам и замечательный, выстраданный анализ от любимца публики. Я не буду вспоминать о тренерском поприще Евгения Серафимовича – я помню, что мини-футбольный «Спартак» к чемпионству он приводил, а что там было со второй лигой – не знаю. Да и, признаться, знать не хочу вообще. Потому что, повторюсь, он меня в этой ситуации интересует именно как коллега, как журналист. Потому что, позволяя нападать на коллегу, я тем самым показываю, что эта поучающая интонация, как надо себя вести и каким образом надо писать, – это нормально? Нет, это не нормально. И именно поэтому я и пишу эти строки.

Вам ведь смешной покажется ситуация, при которой писатель будет реагировать на критику своего романа словами: «Да вы хоть рассказ короткий напишите, тогда и будете иметь право меня критиковать»? Художник не требует от тех, кто смотрит на картину, освоить хотя бы азы живописи. Пианист не просит выйти из концертного зала тех, кто не освоил нотную грамоту. Но футбольный тренер (не завоеваший, к слову говоря, пока что никаких титулов за первые три года своей работы) считает возможным ставить нереальные условия перед прессой: мол, добейтесь на тренерской позиции чего-то, а потом уж критикуйте.

И уж совсем забавно было читать пассаж про модальность, с которой эксперт имеет право или не имеет права произносить что бы то ни было. Мы после многих десятилетий, когда жили внутри всевозможных и трусливых «есть мнение…» и «наша позиция…», наконец пришли к ситуации, когда люди уже готовы (и то далеко не все и далеко не всегда) не прятаться, не скрываться, а говорить от себя ровно то, что думаешь. Мне именно такая позиция, признаюсь, симпатична. Я именно так веду свои эфиры, именно так пишу статьи и книги. И всегда выражаю только свою позицию. Да, она может со временем видоизменяться, потому что я узнаю что-то новое, получаю какие-то иные факты. Но она не будет маскироваться под чью-то позицию, позицию большинства. И она всегда будет персонифицированной позицией, именно моей.

Потому и Ловчеву – при том, что не всегда и не во всем я с ним согласен, – я тоже симпатизирую. Потому что он не прячется, а говорит от себя. И именно за это он и подвергся карпинской критике? Безумие! Полку неадекватных людей, получается, у нас только прибыло? Да простят меня спартаковские болельщики, но если они не будут кричать, вытаращив глаза, «Вале-э-эра Карпи-и-ин!», не вникая в чьи-либо аргументы, а просто перечитают внимательно то, что их кумир сказал, наверняка неловкость за тренера все-таки испытают.

В мою конференцию на сайте «Радио Спорт» один из болельщиков даже прислал весьма достойное: «Уважаемый Николай Николаевич! Пожалуй, мне кажется, смею предположить, что радиостанцию следует переформатировать, так как на ней постоянно происходит обсуждение и осуждение профессиональных спортсменов и тренеров радиослушателями, в подавляющем большинстве своем не игравшими на профессиональном уровне. P.S. Может ли Федун критиковать футбольных судей, скорее всего сам не судивший матчи?»

С этой горькой иронией сложно не быть солидарным.

У каждого человека своя собственная картина мира. Иногда она очень искривленная, иногда просто примитивная. Обсуждать ее или осуждать – дело нелепое и никому не нужное. Иногда люди с делением всех жизненных реалий только на «черное» и «белое» могут немалого добиться. Но вот как раз в случае с Карпиным его тренерская картина мира становится именно такой, очень уж плоскостной. Все, что не вписывается, все, что противоречит желаемому, – плод козней тайных или явных недоброжелателей. Иногда Карпин в этом аспекте всерьез переходит грань. Его рассказ после матча с «Зенитом» в 26-м туре о падении на газон травмированного вратаря соперников Вячеслава Малафеева как раз из этой оперы:

– Когда увидел, что после столкновения с Веллитоном Малафеев упал, я просто засмеялся в голос. Захохотал…

Вот так. То есть человек еще не знает, получил ли травму голкипер сборной, чем закончилось столкновение (может быть, и невольное), но уже веселится. «Захохотал…» В его восприятии любой, кто коснется Веллитона и упадет, смешен по определению…

0:14 «ВЕЛЛИНГТОН НЕВОСПИТАННЫЙ» ИЛИ «ПОДОНОК КОНЧЕНЫЙ»

Глава РФС не раз удивлял своей «образованностью»: то относил Иран к Африке, то предполагал, что пермский «Амкар» – сибирский клуб, то вдруг забывал о регламенте, который предписывает 13-й и 14-й командам играть стыковые матчи (этот забавный конфуз случился во время записи одной из августовских телепрограмм, о чем красиво потом написал Алексей Андронов). Меня лично больше всего вдохновило постоянное обозначение спартаковского нападающего Веллитона как «Веллингтон». Ну, хоть кто-нибудь поправил бы Сергея Александровича! Или там все сплошь лизоблюды в ближайшем окружении? Скорее сами уговорят бразильца переименоваться?

Когда не только болельщики ЦСКА и «Спартака», но и представители команд жестко и нелицеприятно схлестнулись на несколько дней после дерби 22-го тура, обсуждая, сознательно или нет бразилец нанес травму вратарю сборной Игорю Акинфееву, один только Сергей Фурсенко показал не жесткость и принципиальность в отстаивании позиции, а просто развел руками:

– Да, травма Акинфеева стала результатом стиля игры Веллитона (в оригинале было, разумеется, Веллингтона. – Прим. ред. ): если игрок невоспитанный, никуда от этого не денешься… Беречь наших вратарей надо, что тут еще скажешь…

То есть вот так? Попенять. Посетовать: ну что ж ты, право, такой невоспитанный? И все? А власть применить? А вспомнить предысторию всей этой ситуации? Почему, когда уголовный суд рассматривает обстоятельства дела, он может принять решение, как это называется, «по совокупности»? Ясно, что этим не может и не должен руководствоваться судья на поле, который желтой карточкой оценивает конкретный эпизод, но – последующее разбирательство? Почему спустя неделю-другую Веллитона не могут наказать так, чтоб в дальнейшем неповадно было?

Ведь спартаковец отнюдь не отличается агрессией на поле в каждом из эпизодов. Эта агрессия проявляется только тогда, когда он атакует беззащитного вратаря. Так было в 2009 году с Габуловым, которого он надолго вывел из строя. Так было год спустя при столкновении с Акинфеевым, тело которого он не пощадил и проехался по нему откровенно бутсами с шипами в ситуации, где вполне мог без этого обойтись. Так произошло и 28 августа в эпизоде, который все желающие уже посмотрели десятки раз в Интернете, покрутили видеоповторы, сделанные со всех сторон, и убедились (если, конечно, не оценивали ситуацию чересчур уж предвзято): игрок вообще не смотрел на мяч, он умышленно шел на вратаря. На слом вратаря. И пусть не его стопроцентная вина в травме – Акинфеев, надо признать, еще и неудачно приземлился, – но вина все-таки есть. Известный в прошлом футбольный арбитр Валерий Бутенко даже считает, что в том эпизоде судья Карасев с желтой карточкой не совсем прав: