Год полнолуний - Александр Прозоров

— Осторожно, Создатель! — Дьявол спрыгнул на землю, метнулся вперед. — Осторожнее, ты же смертен!

Джордж попятился, закрутил головой, громко заржал.

— Смертен? — удивился Олег. — Это же сон?!

— Ты создал бессмертным меня, мой господин, — ответил Дьявол, склоняясь над попискивающим обрубком, — но сам остался человеком.

— Но ведь это сон! — повторил Олег.

— Это новый мир, Создатель, — поправил Дьявол и выпрямился. — Его нужно добить, а у меня нет оружия.

— Кто это?

— Вампир из Дикого леса. Странно, что он оказался здесь. Они не умеют летать и плохо ходят. К тому же охотятся только из засады.

— Так это и была засада!

— Нет, Создатель. Они слишком тяжелы, чтобы подниматься в воздух. Поэтому обычно прячутся в лесу, поджидая добычу. Оборачивают крыльями тело, становясь похожими на пни, и при первой возможности накидываются на бегущих мимо зверей или людей. А вот так сверху броситься на дорогу… Странно. Впрочем, этот слишком молодой. Пока они маленькие, то еще летают… Его нужно добить, Создатель. Иначе он будет, мучиться довольно долго.

Олег спрыгнул на землю, вскинул меч, примериваясь, но встретился с тоскливым взглядом раскосых красных глаз и опустил клинок:

— Не могу. Беззащитного — не могу.

— Ну что ж… — Дьявол вздохнул, отвернулся от умирающего вампира. — Тебе нужно вымыться, Создатель, ты весь в крови. Люди способны счесть это очень плохой приметой.

Только теперь Олег обратил внимание на то, что забрызган слизистой бурой жижей.

— Да, не мешало бы… Вот только где?

— У пахарей посреди каждого поля есть небольшой пруд для полива хлебов. Я думаю, это там. — Дьявол указал на несколько раскидистых деревьев, высящихся посреди темной пашни.

Пруд оказался маленьким и мелким, но зато вода в нем была теплой и нежной, как кожа младенца, а дно покрыто зернистым рыжим песком. Олег бултыхался долго, с наслаждением, а потом вытянулся на шелковистой траве, подставляя бока лучам десятка здешних солнц…

…Он вскочил, прыгнул к столу и со злостью стукнул дребезжащий будильник по макушке: это ж надо — зазвенеть в самый неподходящий момент! Охлос железный…

ФЕВРАЛЬ

Вьюга зло кидала в подвальное окно колючий крупяной снег, который с дробным стуком отлетал обратно. Правда, неведомыми путями отдельные зернышки ухитрялись проникнуть в подвал и холодными каплями падали на лицо.

Олег зябко поежился — нынешняя морозная зима ему совсем не нравилась. Хотелось под теплое, нежное солнышко, на берег пусть мелкого, но такого чистого пруда. А тут восковки все тащат и тащат. Говорят, к выставке готовятся. А лепят мещанскую пошлятину по образцу немецких «пикантных» статуэток. Но немцы-то их хоть из бронзы делали, а эти «художники» — от слова «худо» — все из серебра норовят.

Восковок накопилось где-то на две плавки. Это означало, что раньше полуночи домой не попадешь. Олег посмотрел на часы, почесал в затылке, потом сплюнул в мусорный ящик и стал решительно переодеваться — ничего с этими «произведениями искусства» до утра не сделается. А он от зимы уже устал.

— Папка! — Маленький Сашка разбежался по коридору и запрыгнул на отца, едва не опрокинув Олега на пол.

— Ну, привет дошколенкам. Чем тут занимаетесь?

— Мы часы рисуем. Тетя Света мне их до завтра оставила. Я нарисую и на стенку повешу.

— Хорошая мысль. Часы — вещь полезная. — Олег сполоснул под краном руки, заглянул на кухню. — Ну и чем нас сегодня будут потчевать?

— Жрать хочу! — откликнулся попугай с Таниного плеча.

— С тебя хватит, Альфонс, — сурово отрезала Таня. — Представляешь, Олежка, он в банку с горохом забрался. Никогда не думала, что попугаи горох едят!

— Боже мой, как ты прекрасна! — закатил глаза Альфонс.

— И не подлизывайся, ничего не получишь, — отрезала Таня, доставая из сушилки тарелку. — А сынок наш сегодня у Светки часы отобрал. Она человек мягкий, совсем было подарить собралась. Но я сказала — только до завтра.

Олег представил себе, как жена еще долго и в подробностях будет пересказывать все происшедшее с ней за день, и тихо попросил:

— Танюш, я устал сегодня очень… Давай я перекушу — и спать… Хорошо?

— Ложись, конечно… — удивилась Таня. — Хотя времени еще и девяти нет.

— Хорошо-то как… — простонал Олег, перекатился с боку на бок, чувствуя, как щекочут кожу сочные, ломкие травинки, открыл глаза — и тут же зажмурился от пронзительного света многих солнц. И не поверишь, что в Питере сейчас темень и холод… — Ты прав, Дьявол. Жить — это здорово!

— Твоя одежда высохла, Создатель, — ответил слуга. — Мы можем отправляться в путь.

Дорога петляла меж ароматных лугов и душных пашен, между светлых, прозрачных рощиц и мрачных сосновых боров; под копыта кидались крупные коричневые кузнечики, метались туда-сюда звучные стрекозы, хлопали крыльями разноцветные бабочки; высоко в голубом небе ласточки резали воздух между легкими облаками, и со всех сторон щедро светили многочисленные солнца.

— А море здесь есть? — спросил Олег, от души наслаждаясь здешней погодой после питерской слякотной зимы.

— Конечно есть, Создатель, — откликнулся Дьявол. — Оно омывает Землю.

— Здорово! — рассмеялся Олег. — Солнце и море. И никакой работы. Мечта курортника. Далеко до него?

— До моря? Дней пять пути… Если не останавливаться на дневки.

— Дневки? Зачем? — удивился Олег.

Между тем дорога вывернула из протяженных ивовых зарослей, разделяющих два широких вспаханных поля, и всадники увидели огромную разноцветную толпу…

Грянул гром: люди дудели в рожки, свистки, дудочки, стучали кочергами в выпуклые днища котелков, просто орали, подпрыгивая от восторга и размахивая красными ленточками и желтыми шарфами.

— Что это? — Олег с трудом успокоил вставшего на дыбы коня.

— Праздник, — коротко сообщил Дьявол.

— Ну это и так понятно. Бей в трубы, труби в барабаны… А какой?

— Твое прибытие, Создатель. — Дьявол снял воображаемую шляпу и низко склонился в седле.

Всадников окружили. У восторженно визжащих девушек, встречающих Создателя, алые и ярко-желтые ленточки увивали руки и красовались в косах. Парни перепоясались цветными шарфами, а ленточки были подвязаны на шее и коленах. Чтобы издавать максимально больше шума, сильная половина населения использовала подручные средства (вплоть до верещащих от ужаса поросят, которых самые находчивые держали за задние ноги и раскручивали над головой), топала по земле короткими сапожками и свистела. Женщины вопили без всяких премудростей.