Политические убийства. Жертвы и заказчики - Виктор Кожемяко

Я позволю себе повернуть сей риторический вопрос другим концом. А кому выгодно развенчивать и всячески опошлять образ легендарного героя, павшего от рук украинских коллаборационистов? Ответ здесь напрашивается сам собой: это прямо-таки необходимо сегодняшним украинским воинствующим националистам, которые под видом борьбы за суверенитет Украины разжигают межнациональную вражду, с восхищенной ностальгией вспоминая о тех багровых ночах на территории Западной Украины, когда бандеровцы по приказам гитлеровских карателей поголовно истребляли, или, по выражению Рондарева, «метелили» евреев, поляков, москалей и своих единокровных братьев, не согласных с политикой геноцида.

Необандеровцы снесли памятник Николаю Ивановичу Кузнецову, переименовали названные его именем улицы. Но осталась еще могила героя на львовском Холме Славы; в Ровно еще функционирует музей – конспиративная квартира медведевских разведчиков; город ровенских атомщиков пока еще именуется Кузнецовском. Поэтому руховские экстремисты, не гнушаясь методами, не избегая прямой лжи, активно продолжают собирать «компромат», порочащий эти места всеобщего поклонения. И вот к услугам самостийников еще одна «журналистская версия» Закалюка – Рондарева: «Под мемориальной плитой на Холме Славы лежит фашистский офицер». Это черным по белому напечатано в «Московском комсомольце». Очередная «сенсация», как и предыдущие, подкрепляется байкой о том, как бандеровцы, расстреляв «червоних шпигунов», то есть красных шпионов, организовали торжественные похороны их с панихидой, траурной процессией, возложением венков на могилы и другими почестями.

Разве можно поверить во все это? Поскольку медведевский партизанский отряд «Победители» действовал в районах разгула банд так называемой «Украинской повстанческой армии», то уж кто-кто, а мы насмотрелись, как бандеровцы глумились над своими жертвами. И не только мы, а все люди старшего поколения, оказавшиеся в то время в Полесье, на Волыни и в Галиции, никогда не забудут обгоревших трупов на пепелищах польских хуторов и чешских колоний, колодцев, заполненных изуродованными трупами стариков, женщин и детей, повешенных на придорожных черешнях и телеграфных столбах людей с вырезанной шестиконечной звездой на спинах. Ну а участь партизан, попавших в руки бандеровцев, была всегда одинакова: бандиты сдирали кожу с живых людей. Именно такой мучительной смертью погиб упомянутый Рондаревым наш разведчик Вася Дроздов.

Не решаясь воспользоваться самыми цветистыми выражениями Рондарева, скажу лишь, что его «журналистская версия» вместе с «попыткой реконструкции судьбы исторической личности» есть сущая «бодяга».

Что же касается нескрываемой радости автора памфлета по поводу сноса памятников и провозглашенного им в конце бандеровского лозунга, то все это лишний раз указывает на тех, кому служит своим грязноватым пером Артем Рондарев.

Наконец, нельзя не заметить того, конечно же, не случайного совпадения, что оба памфлетиста – и Закалюк, и Рондарев – выступили на страницах молодежных газет, соответственно, первый в ровенской «Змiне» («Смене»), а второй – в «МК» (полное название сего печатного органа давно уже звучит анекдотически). Авторы публикаций и их вдохновители делают ставку на молодежь, зная, что юное, доверчивое сознание легче отравить ядом национализма и антипатриотизма.

…Вот уже много дней мой телефон не умолкает. Звонят боевые друзья Кузнецова, члены Совета ветеранов отряда «Победители», звонят бывшие воины прославленной отдельной бригады особого назначения (ОМСБОН), в составе которой числился Герой Советского Союза Николай Иванович Кузнецов, звонят воспитанники кузнецовских пионерских дружин. И все они сурово осуждают редакцию «Московского комсомольца» за циничное поношение имени легендарного разведчика.

В. Ступин, председатель Совета ветеранов

партизанского отряда «Победители», г. Москва».

* * *

Он сам привез это письмо в нашу редакцию («почте ныне трудно доверять»), хотя ехать через всю Москву ему очень нелегко. Вошел в мою комнату, опираясь на палочку: сказываются ранение военной поры, множество болезней, да и возраст тоже.

Сейчас, в 1992-м, Владимиру Ивановичу Ступину 75-й год. А в 1941-м, когда началась война, было едва за 20. И он, студент Московского архитектурного института, сразу же пошел в военкомат, чтобы записаться добровольцем на фронт.

Можно сказать, ему повезло: попал в отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) – одну из самых ударных боевых частей, выполнявших труднейшие задания. Защищали Москву, держа оборону под Дмитровом и на Ленинградском шоссе. А потом… потом, после недолгого отдыха, его отобрали в отряд Дмитрия Медведева, который создавался для борьбы в глубоком тылу врага.

Имя Владимира Ступина, разведчика медведевского отряда, упоминается во многих книгах, посвященных Николаю Ивановичу Кузнецову – человеку из легенды. Ступин был среди тех, кто темной августовской ночью 1942 года на заболоченном лесном лугу близ хутора Злуй, у границы Ровенской и Житомирской областей, встречал парашютно-десантную группу, с которой прибыл в отряд Кузнецов. Впрочем, все знали его тогда здесь как Николая Васильевича Грачева: была строжайшая конспирация.

Ступину посчастливилось участвовать в нескольких боевых операциях Кузнецова – в частности, когда были захвачены майор граф Гаан и имперский советник связи полковник фон Райс. Бывший студент архитектурного института по заданию комиссара отряда Сергея Стехова нарисовал портрет прославленного разведчика – единственное его художественное изображение, сделанное с натуры. Одна из связных Кузнецова, Ванда Пилипчук, стала женой Ступина (они вместе до сих пор). И, наконец, Владимир был одним из последних, кто провожал Николая Ивановича, одетого в привычный мундир фашистского офицера Пауля Зиберта, с Луцкого партизанского «маяка» во Львов, откуда тому уже не суждено было вернуться…

К чему я рассказываю все это? Чтобы читатель знал: автор публикуемого письма, как и другие немногие оставшиеся в живых медведевцы, имеет особое моральное право высказать свое нелицеприятное мнение по поводу статьи, чернящей светлый образ народного мстителя. И с этим мнением мы не можем не считаться: Ступин не только был достаточно близок к Кузнецову в партизанском отряде, но и подробно изучал впоследствии все имеющее отношение к его жизни и работе.

Знаете, о чем я думал при встрече с Владимиром Ивановичем? Как сердце его, совсем недавно перенесшее третий инфаркт, выдержало такой коварный выстрел в спину боевого товарища. Нелегко, страшно тяжко пережить такое! Мне уже доводилось писать: нередко стреляют сегодня в мертвых, а попадают в живых. Самоубийство защитника Брестской крепости Тимеряна Зинатова, о котором некоторое время назад писала «Правда», – тоже ведь результат подобных выстрелов в нашу историю.

Автор «Московского комсомольца» Артем Рондарев в подзаголовке к своему материалу заявил: «Половина написанного о Николае Кузнецове – вранье». Вот так: половина! Вычислил… Ясно же, что эта сенсационная фраза рассчитана на резкий удар по мозгам читателей. Остальное, может, и не очень внимательно прочтут, а это заявление, специально набранное крупным шрифтом, наверняка в памяти останется.

Что же касается остального… О методе, которым пользовался Рондарев, он сам пишет так: «Здесь мы вступаем в область догадок… остается только фантазировать»… В результате получился чудовищный по замыслу и весьма грязный по исполнению коктейль из правды, полуправды и безудержного вымысла. Последний преобладает.

Но при этом – претензии на «открытия», даже если они известны давным-давно. Вот одно из них: НКВД специально и еще задолго до войны готовил Кузнецова к работе среди немцев. Несколько лет он провел за границей и, как писал в одном из своих писем, «особенно крепко изучал Германию». Звоню Рондареву:

– Ведь это письмо, на которое вы ссылаетесь как на открытие, приведено в нескольких книгах еще в 70 – 80-е годы.

– Разве? – искренне удивился он.

Не читал, значит…

Вообще, разговор у нас получился нервный. Надо сказать: еще больше, чем что написал Рондарев, меня поразило, как он это написал. С издевкой, глумливо, доходя до прямой матерщины. Я четко высказал ему свое мнение на сей счет:

– Так нельзя писать о героях, отдавших жизнь за Родину.

– Это мое дело, – ответствовал молодой журналист. – Меня и без вас уже замучили письмами и телефонными звонками, обзывая «негодяем» и «подлецом».

Стало быть, раскусили, поняли люди истинный смысл его творения! Беда только, что творений подобных становится все больше, и вот уже 24-летний сочинитель вносит свой вклад в позорное дело. «Не мог понять он нашей славы. Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал». Не мог или не хотел понять?..