Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон

Микаэль подумал, уж не является ли Дирк Фруде одним из вдохновенных правдоискателей, стремящихся раскрыть секретный сумасшедший дом, где служба госбезопасности проводит опыты по контролю над мозгом.

— Я по домам не хожу, — коротко ответил он.

— В таком случае я надеюсь уговорить вас сделать исключение. Моему клиенту за восемьдесят, и поездка в Стокгольм для него слишком утомительна. Если вы будете настаивать, мы, разумеется, сможем это как-нибудь организовать, но, по правде говоря, было бы очень желательно, чтобы вы оказали такую любезность…

— Кто ваш клиент?

— Человек, о котором, я подозреваю, вам доводилось слышать по работе. Хенрик Вангер.

Микаэль в изумлении откинулся на спинку кресла. Разумеется, он слышал о Хенрике Вангере — промышленнике и бывшем генеральном директоре концерна «Вангер», название которого когда-то являлось синонимом лесопилок, леса, шахт, стали, металлургии и текстиля, производства и экспорта. В свое время Хенрик Вангер был действительно большим человеком с репутацией порядочного старомодного патриарха, не подвластного никаким новым веяниям. Он являлся одним из столпов шведской экономики и одним из лучших представителей старой школы; можно было сказать, что наряду с Матсом Карлгреном из концерна «Модо» и Хансом Вертеном из старого «Электролюкса» в период господства социал-демократов он составлял хребет промышленности.

Однако за последние двадцать пять лет концерн «Вангер» — по-прежнему семейное предприятие — изрядно разорили структурные усовершенствования, биржевые и банковские кризисы, конкуренция со стороны Азии, нестабильный экспорт и другие напасти, которые в совокупности значительно принизили значение и вес фамилии Вангер. Сегодня предприятием руководил Мартин Вангер — это имя ассоциировалось у Микаэля с полноватым пышноволосым мужчиной, как-то раз промелькнувшим на телеэкране, но представлял он его себе довольно смутно. Хенрик Вангер уже наверняка лет двадцать как сошел со сцены, и Микаэль даже не знал, что тот еще жив.

— Зачем Хенрик Вангер хочет со мной встретиться? — задал он вполне естественный вопрос.

— Сожалею. Я уже много лет являюсь адвокатом Хенрика Вангера, но рассказывать о том, чего он хочет, он должен сам. Я уполномочен сказать только, что Хенрик Вангер намерен обсудить с вами возможную работу.

— Работу? Я вовсе не собираюсь начинать работать на его предприятия. Им что, нужен пресс-секретарь?

— Речь идет о работе несколько другого рода. Не знаю, как лучше объяснить, но могу сказать лишь, что Хенрик Вангер весьма заинтересован в том, чтобы встретиться с вами и проконсультироваться по личному вопросу.

— Вы выражаетесь чересчур неопределенно.

— Прошу меня простить. Но могу ли я надеяться все-таки уговорить вас нанести визит в Хедестад? Разумеется, мы компенсируем стоимость поездки и заплатим подобающий гонорар.

— Вы позвонили немного не вовремя. У меня сейчас масса дел, и… полагаю, вы видели статьи обо мне в последние дни.

— Дело Веннерстрёма? — Дирк Фруде на другом конце провода вдруг издал короткий смешок. — Да, кое-что занимательное там было. Но, по правде говоря, именно шумиха вокруг процесса и обратила на вас внимание Хенрика Вангера.

— Вот как? И когда Хенрик Вангер хочет, чтобы я его посетил? — поинтересовался Микаэль.

— Как можно скорее. Завтра сочельник, и это едва ли вам подойдет. А как насчет второго дня Рождества? Или между Рождеством и Новым годом?

— То есть срочно. Сожалею, но раз вы толком ничего не можете сказать мне о цели визита, то…

— О, пожалуйста, я заверяю вас, что приглашение носит самый серьезный характер. Хенрик Вангер хочет проконсультироваться именно с вами, и ни с кем другим. Если вы заинтересуетесь, он собирается предложить вам задание. Я лишь посредник. Объяснять, о чем идет речь, должен он сам.

— Давно я не вел таких нелепых разговоров. Дайте мне подумать. Как я могу с вами связаться?

Положив трубку, Микаэль продолжал сидеть, разглядывая хлам на столе. Он никак не мог понять, зачем понадобился Хенрику Вангеру. На самом деле Микаэлю не особенно хотелось ехать в Хедестад, но адвокату Фруде удалось пробудить в нем любопытство.

Он включил компьютер, зашел на «www.google.com» и сделал запрос на предприятия Вангера. Нашлось сотни страниц — концерн «Вангер» сильно сдал свои позиции, но по-прежнему почти ежедневно фигурировал в СМИ. Микаэль сохранил около дюжины статей, анализировавших деятельность концерна, а затем поискал по очереди на имена Дирка Фруде, Хенрика Вангера и Мартина Вангера.

Мартин Вангер многократно упоминался в качестве нового генерального директора предприятий Вангера. Информации об адвокате Дирке Фруде было не так много: он являлся членом правления гольф-клуба в Хедестаде и о нем говорили в связи с «Ротари-клубом». О Хенрике Вангере, за одним исключением, писали только в материалах об истории концерна. Однако местная газета «Хедестадс-курирен» два года назад в связи с восьмидесятилетием бывшего промышленного магната дала его краткий портрет. Микаэль распечатал несколько текстов, в которых вроде бы содержалась суть, и у него получилась подборка страниц на пятьдесят. Затем он закончил разбирать стол, упаковал коробки, которые предстояло перевезти, и пошел домой. Он точно не знал, когда снова сюда вернется, да и вернется ли вообще.

Лисбет Саландер проводила сочельник в больничном пансионате «Эппельвикен» в городке Уппландс-Весбю. Она привезла с собой рождественские подарки: туалетную воду от Диора и рождественский бисквит из супермаркета «Оленс». Лисбет пила кофе, глядя на сорокашестилетнюю женщину, пытавшуюся неловкими пальцами развязать узелок на упаковке подарка. Во взгляде Саландер чувствовалась нежность, хотя она по-прежнему не переставала удивляться тому, что эта чужая женщина напротив приходится ей матерью. Как она ни пыталась, а все же не могла найти ни малейшего сходства ни во внешности, ни в характере.

Наконец мать отчаялась справиться с узелком и теперь сидела, беспомощно глядя на пакет. Сегодня был не лучший ее день. Лисбет Саландер протянула ножницы, все время лежавшие на столе на самом видном месте, и мать просияла, словно очнувшись.

— Ты, наверное, считаешь меня дурочкой.

— Нет, мама. Ты не дурочка. Просто жизнь несправедлива.

— Ты виделась с сестрой?

— Давно.

— Она никогда меня не навещает.

— Я знаю, мама. Меня она тоже не навещает.

— Ты работаешь?

— Да, мама. У меня все в порядке.

— А где ты живешь? Я даже не знаю, где ты живешь.

— Я живу в твоей старой квартире на Лундагатан. Уже несколько лет. Я перевела контракт на себя.

— Возможно, летом я смогу тебя навестить.

— Ну конечно. Летом.

Мать наконец распаковала подарок и с удовольствием вдыхала аромат туалетной воды.

— Спасибо, Камилла, — сказала она.

— Лисбет. Я Лисбет. Камилла — это моя сестра.

Мать смутилась, и Лисбет Саландер предложила пойти посмотреть телевизор.

Традиционный для сочельника час мультфильмов Диснея Микаэль Блумквист провел с дочерью Перниллой на вилле у бывшей жены Моники и ее нового мужа в пригороде Соллентуна. Он привез Пернилле рождественские подарки; посоветовавшись, они с Моникой договорились подарить дочери iPod, mp3-плеер, размером чуть больше спичечного коробка, но способный вместить все собрание дисков Перниллы. Собрание же было весьма солидным, и подарок оказался довольно дорогим.

Отец с дочерью около часа просидели вместе в ее комнате на втором этаже. Микаэль развелся с матерью Перниллы, когда ей было пять лет, а нового папу она обрела в семь. Не то чтобы Микаэль уклонялся от контактов с дочерью; Пернилла навещала его примерно раз в месяц и летом проводила неделю на его даче в Сандхамне. Нельзя сказать и что Моника пыталась препятствовать этим контактам или что Пернилле не нравилось общество отца — напротив, бывая вместе, они обычно прекрасно ладили. Однако Микаэль в основном предоставлял дочери решать, насколько интенсивно она хочет с ним общаться, особенно после того, как Моника снова вышла замуж. Когда Пернилле было лет одиннадцать-двенадцать, они почти не виделись, и только в последние годы ей захотелось встречаться с отцом чаще.

Дочь следила за судебным процессом с твердым убеждением, что все обстояло именно так, как уверял Микаэль: он был невиновен, но не смог это доказать.

Она рассказала о кандидате в бойфренды из параллельного класса гимназии, а еще о том, что стала членом местной церковной общины и считает себя верующей. Микаэль был поражен, но от комментариев воздержался.

Его пригласили остаться на ужин, но Микаэль отказался; он уже договорился с сестрой, что проведет сочельник с ее семьей на вилле, расположенной в престижном пригородном районе.