Мальчий бунт - Сергей Григорьев

В вагоне, после приветствий, за столом расселись губернатор, хозяин и прокурор; за спиной хозяина стоял Гаранин, за спиной губернатора — чиновник; губернатор и Морозов были оба злы; прокурор прятал улыбку в портфель, вынимая оттуда бумаги и кладя на стол… Чиновник положил перед губернатором какие-то бумаги…

Губернатор их перелистывал, жуя губами. Прокурор перелистывал свои бумаги. Морозов, угрюмо потупясь, вертел большими пальцами сложенных на животе рук.

— Сегодня утром, — сухо и строго начал губернатор, — я принимал депутацию рабочих вашей фабрики — они принесли на вас жалобу, в которой говорят, что отчаяние их подвинуло к нарушению общественного порядка…

— Да-с? — вертя пальцами, сказал Морозов.

— Они жаловались, что их замучили штрафами. Я не понимаю техники вашего производства, но в общем выходило так, что браковщики, будто бы, налагали на ткачей штрафы, даже когда за хорошее качество товаров надо было давать премию. Будто бы, вы сами в их присутствии говорили: «оштрафуй его — он еще лучше „сработает“».

— Да-с? — опять сказал Морозов…

— Будто бы, в тех случаях, когда ткачи требовали показать сработанный ими товар — за что бракуют — то браковщики говорили: «покажем и оштрафуем вдвое».

— Да-с! — не то спросил, не то подтвердил Морозов.

— Я не могу всего упомнить — они много говорили. Особенно один — очень смело и толково объяснял — молодой…

— Кто-с? — живо спросил Морозов…

— Кто? — подставил ухо губернатор молодому человеку. Но не успел тот ответить еще, а Гаранин, склонясь к хозяину, сказал:

— Это-с Волков, ткач с нового двора…

— Да, Волков — я вспомнил, — кивнул губернатор: — благодарю вас. Волков говорил, будто бы, работая на двухаршинных, если я не ошибаюсь, станках, ткань мо… мо… как это…

— Молескин-с! — подсказал Гаранин.

— Да, именно: «молескине». Вот, будто бы, выработка «молескинса» этого столь трудна, что ткач может выработать в месяц всего рубль с четвертью серебром, против пятнадцати обычных на этом, как его ми… мит…

— Миткале-с! — поспешил подсказать Гаранин…

— Вот, именно, «миткалес». Очевидно, расценка на «миткалес» — нормальна, а «молескине» — ненормальна…

Морозов вдруг прыснул и затрясся от смеха, повторяя:

— «Миткалес! Молескине!» Хо-хо-хо!..

Чиновник склонился к уху губернатора и шептал:

— Не «миткалес», ваше превосходительство, а миткаль, молескин, а не «молескинс»…

Губернатор побагровел:

— Итак, я продолжаю. Вам, может быть, это весело, но для ткачей расценка на молескин, — целковый с небольшим — вещь далеко не веселая, если нормальная расценка за кусок миткаля, как я сказал, — дает заработок в пятнадцать раз больше… Согласитесь, что я был поражен, уважаемый Тимофей Саввич! Почитая вашу фабрику образцовой, зная, что вы удостоены на всероссийской выставке прошлого года высшей награды — государственного герба…

— Мне этот орёл — сто тысяч обошелся…

— Как?

— Да так. Заплатил, кому следует в департаменте-то, и дали. Будет, ваше превосходительство, рацеи разводить про «молескисы», да «миткалисы». Давайте дело говорить. Вы, вон куда, поглядите: зуевские фабриканты, ничего не видя, объявили прибавку в 25 процентов. Они же своих ткачей рассчитывают. Их же рабочие безместные идут меня громить. Всё почему: слабо́! конкуренцию не выдерживают. Им всё равно рядом со мной и Викулой — прогар. Верно я, Гаранин, говорю?

— Совершенно верно-с изволите говорить, Тимофей Саввич! — подтвердил почтительно Гаранин — если нам на такие художества пускаться вслед за ними — лучше фабрику закрыть!

— И закрою. Объявлю всем расчет…

— Это право ваше! — сухо сказал губернатор. — От ничтожных причин не может произойти великих событий.

— Права свои я знаю. А вы слыхали сказку: «пошел козел за лыками — а коза за орехами»?

— Не понимаю, при чем здесь коза с козлом?..

— Ах, не при чем-с? А вот при чем-с. Митька, открой бутылку. Я вам сейчас сказочку расскажу, ваше превосходительство.

5. Коза с орехами

Митя наливал вино в стаканы, а Тимофей Саввич приказал Гаранину:

— Садись. Пей. Рассказывай сказку!..

Гаранин выпил вино и начал:

— «Пришел козел с лыками — нет козы с орехами! Ну, добро же ты, коза — нашлю на тя волков. Волки нейдут козу есть — нет козы с орехами, нет козы с калеными. Ну, добро же вы, волки — нашлю на вас людей. Люди нейдут волков гнать, волки нейдут козу есть — нет козы с орехами, нет козы с калеными. Ну, добро же вы, люди, нашлю на вас — медведь! Медведь нейдет людей ломать, люди нейдут волков гнать, волки нейдут козу есть, — нет козы с орехами, нет козы с калеными!..»

— Это, должно быть, очень длинная сказка? — нетерпливо спросил, отхлебывая вино, губернатор.

— Ах, длинная, сударь? Хорошо. Я покороче. Тимофей Саввич, разрешите сократить? Нашелся, наконец, червяк. Да, сударь, ничтожнейшее существо червяк, который согласился начать, только начать, сударь, дело. И пошло! И пошло! «Червяк пошел гору, заметьте, сударь, гору, точить. Гора пошла камень ва́лить. Камень пошел воду пи́ть. Вода пошла огонь ли́ть. Огонь пошел ружья жечь. Ружья пошли медведь стре́лять. Медведь пошел людей ломать. Люди пошли волков гнать. Волки пошли козу есть — пришла коза с орехами, пришла коза с калеными».

— Дальше? — спросил губернатор.

— Всё, сударь.

— Я не понимаю ваших шуток, Тимофей Саввич, вы говорите: довольно «рацей», надо дело, а сами заставляете нас слушать сказки.

— Это дело и есть.

Прокурор, всё время молча чертивший что-то на листе бумаги, сказал:

— Ваше превосходительство, сказка эта имеет смысл. Если Тимофей Саввич и вы позволите мне быть ее истолкователем, то я скажу: вот зуевские фабриканты, напуганные погромом, прибавили. Морозов прибавить не может, рассчитывает своих рабочих. Они пойдут Викулу Морозова громить. Тут Савва испугается — прибавит. А Викула — своим расчет. А они пойдут Смирновых громить. Словом — «придет коза с орехами, придет коза с калеными»!

— Какая коза? Что вы меня пугаете, — рассердился губернатор, — говорите ясно: какая коза?

— Революция, ваше превосходительство! — тихо ответил прокурор.

— Революция? — недоумевая, переспросил губернатор — зачем такие громкие слова… Вы меня пугаете, Тимофей Саввич!

— Хэ-хэ-с! — промолвил Гаранин — это точно-с, у нас бабы, по невежеству только, младенцев пугают: «идет коза рогатая за малыми ребятами, кто титьку сосет, того на роги снесет».

Морозов пьяно рассмеялся и показал губернатору из пальцев «козу».

Губернатор в испуге отодвинулся, потому что «коза» игриво грозила его затянутому в мундир животу.

— Не понимаю! Не понимаю ваших шуток! — твердил губернатор брюзгливо.

Прокурор пришёл к нему на помощь:

— Ваше превосходительство, вы изволили сказать, что от ничтожных причин не бывает великих последствий. А, ведь, в сказке — какой главный факт — чтобы коза пришла с орехами. И она пришла. Отчего: оттого, что червяк пошел точить гору. Так и здесь, ваше превосходительстве. Завелся червяк и начал точить гору. Гора — Россия. Мы, ваше превосходительство, обязаны по долгу чести и присяги червяка извлечь и раздавить.

Прошло несколько минут тяжелого молчания, в течение которых Митя подливал неустанно вино в стаканы. Затем прокурор сказал:

— Я предложил бы, во-первых, арестовать и в первую голову этого Волкова, вообще вожаков. За сим объявить от конторы, что если ткачи и прядильщики встанут на работу, то — тут прокурор обратился к Морозову — Тимофей Саввич, скажите нам свои условия…

— Штрафы скину, и всем расчет. Приму, кто согласится на прежний расценок. Кого хочу — приму, кого хочу — долой…

— Ну, вот… Поверьте, что твердость фабриканта, прибытие властей, войск, арест зачинщиков очень скоро отрезвят бунтовщиков. Что мы видим: вчера погром, сегодня — и из казарм еще не выводили войска, а уже в Никольском тишина, порядок и покой.

Митя, доливая прокурору стакан, сказал:

— Мне сейчас стрелочник сказывал, что ткачи красильщиков с работы снимают. Народу! Вся улица полна. Говорит, драка идет. Как бы красильную не подожгли…

Морозов вскочил, опрокинув свой стакан…

— Красильную, говоришь, красильную? Что, что? — закричал он на губернатора. — А ты сидишь тут, ровно мышь, сердце мне скребешь? Гони солдат на улицу, вели стрелять.

Губернатор встал и покачал головой:

— Батальон пришел без патронов. Только часовым розданы холостые для тревоги…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1. Под арестом

Морозов послал Митю Кудряша из вагона на вокзал подать две телеграммы. Пока бежал через пути, Кудряш прочел, что одной депешей Морозов просит прислать из Москвы еще войска, а в другой, московскому прокурору Муравьеву, Морозов жаловался, что губернатор слаб, и просил, чтоб Муравьев приехал сам. На телеграфе Кудряшу дали на имя Морозова две депеши. Кудряш зашел в укромный уголок, отслюнил бумажку и расклеил телеграмму, прочел, — что из Владимира выехал в Орехово начальник губернского жандармского управления. Во второй депеше говорилось, что в Орехово отправлен из Москвы Донской казачий полк. Кудряш присвистнул, свернул, заклеил опять телеграмму, как была.