Курьерская служба 5. Финал Секатора - Андрей Валерьевич Скоробогатов

— На климат исключительно прибалтийский. Летите в Варшаву. И не смейте привозить мне янтарные бусы — у меня их уже целых шкаф.

«Доставка срочная. Драгоценный предметъ, ценность товара — 1420 рублей (в томъ числе 120 ₽ — доставка). Наименование — „Коллекционная статуэтка «Кабан», антиквариатъ, предметъ древности, 0 Кейта, Габаритъ… Весъ — 1,5 кг. Доставку производитъ: Делакруз В. В, Циммеръ Э. М. Адрес: Царство Польское, Варшавская Губерния, городъ съ особ. статусомъ Варшава, улица Гжегожа Бженчишчикевича, корп. 3“, Получатель: Поланский Роман Мойзешевич, граф».

— Роман Поланский, — пробормотал я. — Где-то я это уже видел…

Глава 12

Груз выдали в аэропорту два курьера из тульского отделения. Одного из них я уже как-то раз видел в нашем отделении — высокий, белобрысый, почти альбинос, чуть постарше меня. Он меня тоже узнал, усмехнулся:

— Ну надо же, тот самый Циммер. Моё почтение!

Вероника посмотрела на меня с уважением. Нашим грузом оказалась упакованная во вполне обычную небольшую коробку статуэтка не то кабана, не то тельца. Зачем она потребовалась упомянутому Полянскому — догадок, как часто бывает, у нас не возникло.

В этот раз первый раз случился перенос рейса на целых четыре часа. Поскольку мы с были с грузом, решили не возвращаться, потому что сдача на хранение съела бы все время. Остались в аэропорту, засели в кафе. Разговорились не сразу — Делакруз долгое время стеснялась говорить и упорно пыталась называть на вы. Только к самому самолету, чтобы скоротать время, мы начали рассказывать друг о друге.

Во-первых, я узнал, что родилась на острове Себу. Наполовину испанороссиянка — из переселившихся ещë до независимости в Аляску южнокалифорнийских беженцев, а наполовину — из народа вараев, которые живут совсем на другом конце Петринского архипелага.

Во-вторых, оказалось, что она из контрактного сословия. Училась в женской кадетной школе, служила в штабе на Филиппинах, в крупной военной части во втором по величине городе Себу-Орловске. На момент увольнения со службы получила диплом военной академии и звание старшего прапорщика.

Тут-то я впервые подумал о том, что возраст азиаток может быть обманчив. Впрочем, это для меня было неважным.

— Если были неплохие перспективы и звание, то почему тогда пришлось поменять работу? И, как я понимаю, город…

— Не стоит об этом, — она неожиданно поджала губы и посмотрела в окно.

Что ж, подумал я, в Курьерке, похоже, у всех свои скелеты в шкафу.

Общение с красивыми скромными девушками всегда приятно само по себе независимо от планов, установок и ограничений. Конечно, жаркая летняя погода в и без того жарком климате неуклонно добавляла пикантности беседе. На время перелета мы оба облачились в шорты, на мне была легкая рубаха, на ней — короткий спортивный топик.

А ещë пикантности добавляли отчетливо заметные признаки симпатии ко мне. Наука о языке жестов, микровыражениях и невербальном общении в этом мире то ли была недоступна широким массам, то ли вообще не была толком изобретена и структурирована: и действительно, зачем, если у небольшого процента есть навык чтения мыслей. Во время перелета Вероника залезла с ногами на сиденье, повернув колени в мою сторону, и наматывала волосы на палец.

— Я думала, вы… ты старше. А я для тебя, получается, вообще старуха. Мне двадцать шесть… уже почти двадцать семь.

— Ты очень, очень старая. Люди столько не живут, — кивнул я.

— А можно немного бестактный вопрос? Мне показалось, или у тебя что-то есть, или было с Аллой?

— Не показалось, было. Не стоит об этом, — я подмигнул. — На самом деле, у меня есть девушка, только она в Санкт-Петербурге.

Конечно, называть так Нинель Кирилловну в текущей ситуации было немного самонадеянно, но показалось, что будет верным.

— Любовь на расстоянии? А у меня в Москве так никого и нет. Правильно говорят, что Москва — город для работы, а не для свиданий.

Два часа полета прошли быстро. Случаев, когда Варшава в начале XXI века оставалась российским городом, за всю мою многовековую карьеру Секатора можно было пересчитать по пальцам одной руки. В лучшем случае — это была какая-то форма восточноевропейского союза с «нашими» (кажется, иногда и называемого Варшавским), но чаще всего — это была соседствующая и оттого настроенная весьма негативно держава.

Впрочем, здесь независимая Польша тоже имелась, да и сам город был сильно другой. Варшава располагалась по противоположным берегам вытянутого эстуария Вислы, соединённого километровым мостом. Западная Варшава, сформированая из речных островов и пригоррдов, являлась одной из двух столиц Республики, а восточная, историческая — одной из столиц Царства Польского в составе Империи.

Я понял и прочитал об этом достаточно поздно: Империя и называлась федеративной именно из-за трёх царств, входящих в неё — Русского, Польского и Финляндского. Каждое из царств имело независимые парламенты, кабинеты министров и долю экономической независимости. Конечно, более глубинным было деление и на уровне дворянских кланов, стоявших у власти, но в эти дебри я пока не лез.

По сути, это были две Варшавы, нечто подобное я видел пару раз с Берлином в мирах шестого Суперствола. Правда, здесь, судя по всему, власти поняли, что разделенные поляки — бомба замедленного действия. Потому старались удержать и тех, и других в зоне своего влияния, а жителям обеих Варшав позволялось свободно перемещаться через границу. Более того, здесь даже имелась работающая в особом режиме ветка метро, соединяющая обе половины города — правда, на ней мне в тот раз не удалось прокатиться.

Подобная практика здесь была распространена. Нечто подобное, насколько я мог судить по картам, было и с Киевом, и со Стамбулом, и с Вильнюсом.

В аэропорту позвонили Поланскому. Я уже привык, что по указанному телефону отвечает слуга, но тут ответил приятный мужской голос с сильным не то французским, не то польским акцентом:

— Так, так, Роман Полански у аппарата. Przy telefonie!

— Вас беспокоит подпоручик особого отдела императорской Курьерской Службы, моя фамилия Циммер.

— О, так-так, вы где? Под Варшава?

— Tak, — кивнул я. — Когда вам будет удобнее принять заказ?

— В любой удобный для вас время! — пропел он. — Улица прославленный герой Третьей Японской Войны Гжегожа Бженчишчикевича — на одной ветке метро от аэропорта, в микрорайон Каменек.

Уже было восемь часов вечера по местному времени, но я решил рискнуть и согласился отправиться прямо сейчас, «с колёс».

Пока ждал Веронику, переодевающуюся в туалете в форму Курьерки, решил на всякий случай посмотреть что-то в сети про нашего клиента. Телефон, подключившийся к Сети Царства Польского, торжественно сообщил об этом на двух языках вместе с извещением о конском повышении тарифа. Но я всё-таки заглянул в энциклопедию, чтобы подтвердить свои опасения.

«Романъ Мойзешевичъ Поланский, род. 4 августа ‎1933‎ (76 лет), г. Краков, Великая Польская Империя. Графъ Царства Польского (съ 1993 г.). Всемирно-известный кинорежиссёръ, известный по картинамъ 'Ребёнокъ Розалии», «Убийство», «Балъ Вампировъ», «Ханьский Кварталъ» и пр.

Родился въ семье иудеевъ, бежавшихъ изъ Парижа на волне роста антисемитизма, отецъ Мойзешъ Либлинхъ сменилъ фамилию на Поланский. Въ детстве после распада кратковременной Польской Империи, и последовавшей въ ходе оккупации северныхъ регионовъ Нормандией бежалъ сперва въ Вильно, затемъ — въ Вену.

…

Во время съёмокъ въ Холливуде, Калифорнийская респ., познакомился со своей второй женой, Шаронией Тейтъ. Шарония во время беременности пережила покушение сектантовъ-социалистовъ во главе съ Карломъ Мейсономъ, которого Романъ Мойзешовичъ лично застрелил изъ дробовика. Въ последствии по мотивамъ покушения былъ снятъ полудокументальный боевикъ «Однажды въ Холливуде».

…

Сенситивные способности Романа Мойзешевича характеризуются какъ «средние», среди публично-оглашённыхъ навыковъ присутствуетъ бителепатия и иллюзионизмъ. Въ кинематографическихъ кругаъ известенъ своимъ экстравагантнымъ нравомъ. Романа Мойзешевича характеризуют какъ «бабника, склонного къ групповымъ оргиямъ», утверждается, что со студенческихъ летъ онъ владеетъ искусствомъ очаровывать женщин, называя такой сортъ бителепатии «инкубизмомъ».

— Мда уж… Опять «парадокс», — пробормотал я, а затем наклонился к уху коллеги, чтобы перекричать шум метро. — Вероника, что ты знаешь про инкубизм?

— Ты хотел сказать — про суккубизм? — переспросила она. — Ну… Да, я им владею, говорят… только плохо. А кто рассказал?

— Ох… весёлая встреча ожидается.

Дальше был путь до небольшого таунхауса на берегу Вислы, и дверь открыла пожилая, но молодящаяся и улыбчивая дама.

— Проходит-те, Рома вас примет. Чай, кофе?

— Спасибо. Не откажемся от чая.

В гостиной, неброско, но со вкусом обставленной, были развешены не то репродукции, не то оригиналы полотен времён ренессанса с обнажёнными девами. Немного странной и неуместной показалась