Золотой ключ, или Похождения Буратины. Несколько историй, имеющих касательство до похождений Буратины и других героев - Михаил Юрьевич Харитонов

Это письмо передал тебе Миша Сенбернар, он в курсе. Вот ему и продай. Вывоз и проч. – его забота.

На вопросы, куда делась брошюра, отвечай, что всё продано. На вопросы «сколько было экземпляров», «кто купил», «будут ли ещё поставки» и всё такое отвечай уклончиво, как ты умеешь.

Если всё будет нормально, буду в Дебете в конце марта, пообщаемся. Лижу твою лапку. Боря.

В редакцию издательства «Сенбернар, Занненхунд и Ретривер»

Уважаемые господа!

Я представляю интересы моей клиентки Сюзанны Флокс, вам известной. Около двух месяцев назад она заключила с вами договор на издание и распространение брошюры «Всё, что вам необходимо знать о московитских медведях». Брошюра была издана, автор получил сигнальные экземпляры. Однако после десяти-двенадцати дней успешных продаж она была изъята из всех книжных лавок. Продавцы утверждают, будто бы она распродана. Никаких документов, подтверждающих эти утверждения, они не предоставляют. Автору также не выплачены роялти.

Г-жа Сюзанна Флокс при издании брошюры не преследовала коммерческих интересов, о чём был осведомлён ваш представитель, подписавший договор. Брошюра должна была стать элементом её рекламной кампании по выпуску книги о Московии, предварительное соглашение об издании которой в вашем издательстве было достигнуто. Однако договор до сих пор не подписан. Ваш представитель, г-н Занненхунд, куда-то пропал и не выходит на контакт. По словам сотрудников, он в длительном отпуске.

Другие ответственные лица издательства, г-да Сенбернар и Ретривер, по словам моей клиентки, также недоступны. Она считает, что вы намеренно избегаете общения с ней.

Моя клиентка не хочет развития конфликта. Но она решительно настаивает наличной встрече с г-дами Сенбернаром и Ретривером в присутствии свидетелей и справедливого решения всех накопившихся вопросов. В противном случае она оставляет за собой полную свободу действий.

Юстас Д. Глобус, адвокат

В частное сыскное бюро «Рубен и партнёры»

Дорогой Рубен, тебя беспокоит Миша Сенбернар. Извини, что не писал столько времени. Но вроде повода не было, а ты больше общался с Ильёй, с которым у меня в последнее время были разные сложности. Ну, ты знаешь Илью.

Ладно, это в прошлом. Теперь я буду дёргать тебя чаще. Ретривер повесил на меня наши дела с Сюзи Флокс.

Эта драная скобейда каким-то образом наняла адвоката Глобуса. Про Глобуса ты лучше меня знаешь, что это за крыса. Хуже только Резник, и то не факт. Не знаю, где она нашла деньги: у Глобуса бешеные гонорары. Может, что-то посулила, хотя не понимаю что. Так или иначе, в письме (письмо прилагаю) Глобус назвал её своей клиенткой. То есть всё серьёзно.

Сейчас они настаивают на встрече и разговоре. Ретривер категорически против, я тоже. Честно говоря, я этой Флокс много чего наобещал. Ну а теперь всё будет в глобусовском стиле: наши дела – это наши дела, а вот про ваши обязательства мы сейчас поговорим. Он давёжник, а я это ненавижу. Я всё-таки по литературе, а не по коммерции.

Мог бы в случае крайней необходимости взять на себя вот это всё? Ну то есть представлять нас на переговорах? Очень надо.

Миша

Борису Ретриверу от Цыбули Зусь-Худодотовны Лотерейчик (отправлено с бэтменом)

Cher ami,

меня ужасно расстроило твоё последнее lettre. Никогда, никогда больше не пиши мне такого! Ну конечно же, мы друзья и всегда ими останемся! Даже если с вашей лицензией возникнут какие-то problemes, то не из-за меня. Ты же знаешь, как я люблю и тебя, и ваше милое, интеллигентное издательство. Сейчас истинно-культурных и при том порядочных существ в вашем бизнесе осталось так мало! Все сразу начинают с денег и заканчивают деньгами же. Я понимаю этот язык, иначе не могла бы выполнять свои обязанности. Но всё-таки ждёшь не только соверенов, но и взаимопонимания. У нас с тобой оно было всегда, и я этим очень дорожу.

Насчёт этого дела. Я знаю Платона Ефремовича давным-давно, ещё с тех времён, когда я носила колечко в клювике и щеголяла в ярких пёрышках. Наше знакомство началось со взаимных судебных исков, но потом мы сошлись и даже что-то вместе заработали. Кажется, мы при этом нарушили ужасно много всяких regies – даже не специально, а просто по легкомыслию. Какими же мы, en fait, были молодыми – и какой serieux на себя напускали! Хорошо ещё, что большая часть тех глупостей, которые мы творим в этом возрасте, обычно сходит с рук, или, по крайней мере, обходится недорого. Увы, порой d’age mur к нам приходят неоплаченные счета из наших золотых лет. Это весьма досадно.

Извини, я немного расчувствовалась, со мной такое в последнее время случается всё чаще и чаще. Так или иначе, что было – то было. Сейчас мы с Платоном Ефремовичем – просто старые друзья. Он – милейший, чудеснейший старикан, немножко despote и, конечно, il a toujours des fantaisies. Но он вовсе не злой; скорее – упорный и несколько rigide. Если его специально не задевать, нет более отзывчивого, более великодушного существа. Однако он очень близко принимает к сердцу разные мелочи, если они ранят то, что ему дорого. Тогда он может быть desagreable и даже опасным. Но и в таких случаях его можно смягчить, если только уметь подобрать ключик к его сердцу – что не так уж и сложно, ибо Платону Ефимовичу свойственны обычные для его возраста и положения fablies.

PS. Я смогла бы, пожалуй, устроить встречу с ним. Тем более, у тебя сейчас есть оправдание: эта personne terrible, негодница Флокс, пытается вас преследовать, да ещё и привлекая к этому делу Глобуса! Мне доводилось сталкиваться с этим типом, это настоящий судебный разбойник! И всего лишь потому, что ты пошёл навстречу Платону Ефремовичу! Это в высшей степени возмутительно.

Cordialement a vous, Ц.Л.

Борис Ретривер – Рубену Залупаеву, частное письмо (передано с бэтменом)

Дорогой Рубен.

Мы давно не встречались, и переписку ведём в основном деловую. Но сейчас мне нужен совет друга. Не консультация, а совет.

У меня такое чувство, будто я шёл на приём и прямо перед парадным вляпался в какое-то дерьмо. С каждым шагом у меня всё меньше шансов его незаметно стряхнуть и вытереть лапу. Потому что дальше – чистая дорожка без бордюра, потом – крыльцо в граните, а дальше – мрамор и всё такое. Мне притормозить бы где-нибудь в лопухах. Но лопухов нет, а за спиной другие приглашённые. И я иду, как деф, по этой проклятой дорожке. Сгорая со стыда. И отлично понимаю, чем всё кончится. Я войду в приёмный зал с дерьмом на лапе. Вот тут-то все, конечно, обратят внимание. Ещё скажут