Чужое письмо (СИ) - Роза Сергазиева

- Наверное, тяжело осознавать, - решила нарушить тишину Лиза, - что у тебя есть сестра, о которой ничего не знал столько лет. Но в такой ситуации можно найти и положительный момент.

- Какой же? – вынырнул из своих печальных мыслей Илья.

- Приобретать родственников гораздо приятнее, чем терять. Когда умерла мама, я долго не могла понять, что со мной происходит. Как же так: близкого человека рядом нет, а мир вокруг не изменился. Все так же по телевизору показывают новости… Все так же ровно в 7 звонит будильник… А потом, наконец, обнаружила, что изменилась я сама, потому что внутри меня образовалась страшная пустота. Оказывается, когда люди любят друг друга, они… - Лиза пыталась подобрать слова к тому, что однажды пережила, - они проникают друг в друга. И если один уходит, причем, думаю, не важно куда: на небеса или люди просто разбегаются в разные стороны, в душе обнажается пропасть и ее уже ничем не заполнить.

- Как пережил трагедию ваш отец?

- Наша семья состояла только из мамы и меня. Психологи говорят, что для воспитания мальчика обязательно нужна мама, а для воспитания девочки – папа. Но я, видимо, исключение из правил. Никогда не интересовалась отцом, никаких комплексов по этому поводу не испытывала. Хотя понимаю, что появиться на свет без участия мужчины не могла. Наука, - Лиза специально откашлялась, чтобы фраза прозвучала иронично, - еще не освоила такие методы зачатия. А что ваша семья?

- Она уникальна в своем роде, - не без гордости откликнулся Илья и повернулся в полоборота к Лизе, насколько позволял ремень. – Мои родители поженились только благодаря тому, что ученые иногда собираются на международные конференции.

- Звучит интригующе, – кивнула Лиза.

- Понимаю, но такое случается. Уж поверьте мне. Мама и папа дружили с юности. Они у меня оба физики. Учились на одном факультете, вместе поступили в аспирантуру, распределились на работу в один институт. Вместе писали диссертации. Сначала кандидатские, потом докторские. Официально оформить отношения даже не задумывались.

И вот однажды Андрея Каменева пригласили на заседание ученого совета, где обсуждался список участников международной конференции по теоретической физике, которая намечалась в Варшаве.

- Рассказ о вашей работе поднял бы общий имидж советской делегации, - откровенно сказал заведующий кафедрой молодому ученому. – Но кадровик не пропустит. Вам уже 35, а вы не женаты, и у вас нет престарелых родителей.

Дело в том, что в СССР существовал целый сонм правил по выезду граждан за границу: что в командировку, что на отдых. Советское правительство безумно боялось, мол, увидев западное благополучие и изобилие, наличие которых напрочь отрицалось с помощью телевидения и газет, наш человек не захочет вернуться домой. Поэтому выездные визы (сегодня даже трудно представить, что когда-то, прежде чем нести паспорт в иностранное посольство, полагалось получить разрешение на поездку у своего собственного МИДа, а вернее КГБ) давали только тем, у кого в стране оставались близкие родственники, например, жена (муж) или больные родители. Они служили своего рода заложниками, гарантией, что человек не попросит политического убежища в другой стране.

Кстати, действовали и другие, не менее нелепые условия, связанные с путешествиями за рубеж. Например, в год разрешалось выезжать не больше трех раз: по турпутевке, в командировку и по приглашению. Соответственно, покататься в одной стране на лыжах в новогодние каникулы, потом в другой отдохнуть на майские праздники уже было нельзя. Иностранный паспорт делали на каждую поездку новый, хотя срок действия позволял пользоваться им в течение 5 лет. Документ выдавали в обмен на общегражданский паспорт, который прятали в сейфе. В капстрану допускались только те, кто уже побывал в городах соцлагеря и «вел себя там хорошо» (Югославия, тогда еще целая, приравнивалась к числу капиталистических). Для попавших в капстраны существовали свои заморочки. Например, ходить по улицам Лондона или Нью-Йорка советским туристам разрешалось только группами: «тройками» или «звездочками». Вдруг провакация какая…

Но вернемся к заседанию ученого совета.

- Постарайтесь решить проблему в течение месяца, - голосом, не терпящим возражения, сказал Каменеву председатель. – Ведь и кандидатура подходящая есть – любите же Ольгу Петровну. Женитесь, чего тянуть. Сразу два благородных поступка совершите: создадите крепкую семью и поддержите нашу делегацию. А мы вас в очередь на квартиру поставим. Сколько же можно жить в аспирантском общежитии? Давно ведь уже не мальчик.

Андрей надел костюм, в котором защищал обе диссертации, белую рубашку, галстук, купил букет гвоздик, бутылку красного крымского вина и отправился делать предложение руки и сердца. Расписали их в тот же день. Тогда в Москве не было очередей в загс. И никакого многомесячного, как сейчас, срока «на проверку чувств» не требовали.

Каменев успешно выступил с докладом на конференции, делегацию советских ученых атаковали западные журналисты, показали сюжет и в нашей программе «Время». А Андрей, сэкономив командировочные, привез жене в подарок мечту любой советской женщины - польские духи в фигурном флакончике «Быть може…».

Постепенно ажиотаж улегся, Каменевы продолжали работать. Теперь они решили объединить усилия и заняться глубже одной из проблем ядерной физикой. Ведь жили они теперь вместе: в институте не обманули, выделили молодоженам квартиру. Что позволило свезти в общую библиотеку их многочисленные книги и справочники. Вскоре появились первые статьи о результатах совместных исследований в иностранных научных журналах, подписанные Ольга и Андрей Каменевы.

И вот Андрея вновь вызвали на заседание ученого совета.

- Не поверите, но у нас опять проблема, - сказал все тот же заведующий кафедрой. – Следующей зимой в Токио состоится крупнейшая конференция по ядерной физике. Японцы знакомы с работами Каменевых и приглашают персонально вас двоих. Что будем делать?

Как вы уже поняли, советскому человеку трудно было выехать за границу, но при наличии родственников, остающихся в стране, разрешали. А вот мужу и жене одновременно - практически никогда. Считалось, что они уж точно останутся, особенно в капстране. Спасти положение могло только наличие в семье детей. Престарелые руководители СССР считали, что если есть дети, сработает родительский инстинкт и уезжающие как миленькие вернутся, кто же бросит родное чадо. Изуверская политика.

- Сможете? Сейчас август, следовательно, у вас в запасе полтора года, – со знанием дела убеждал Андрея председатель ученого совета. - Времени вполне хватит. Постарайтесь уж как-нибудь.