Война HAАRP - Василий Головачев

– И почти всё у нас украли.

– Признание для наших изобретателей не главное, – слабо улыбнулся Афанасий.

– Это уж точно, майор. – Семёнов сунул ему руку. – Жду завтра на аэродроме.

Ровно в семь часов утра Афанасий забрал Дохлого из общежития в Мытищах, вдвоём они позавтракали в местном торговом центре на втором этаже и без четверти десять подъехали к военному аэродрому в Раменском, успев по пути обсудить внезапную – для сержанта – передислокацию и цели, преследуемые ВГОР. Марин обрадовался, узнав, что служить будет не в какой-то там «военизированной охране», а в суперсекретных войсках, хотя сначала покривил губы: умный в гору не пойдёт, – обыграв аббревиатуру ВГОР, затем забросал Афанасия вопросами, на многие из которых тот ответить не смог, так как сам пока не знал ответов.

Джип удалось поставить на охраняемую стоянку работников аэродрома, после чего Афанасий с лёгкой душой нашёл Семёнова и вместе с ним и сержантом проследовал к самолёту.

Олег уже топтался вместе с другими членами группы у грузового «Ил-96». Он тоже добирался до Раменского на своей машине и поставил её там же, где и Афанасий.

– Отряд, – сказал он, – стройся.

Афанасий улыбнулся в душе: показалось, Олегу нравится отдавать приказы, тем более что он был в команде старшим по званию.

– Отставить построение, – сказал Афанасий, поздоровался со всеми за руку. – Хочу представить вам ещё одного бойца: Семён Марин, снайпер, награждён орденом и медалями, кличка – Дохлый.

Сеня Марин развёл длинными руками, изобразил улыбку, отчего рябоватое его лицо, лицо деревенского парня, сделалось простовато-наивным.

– Какой есть.

– Воевали? – вежливо спросил старлей Ривкин; он был альбиносом, но почему-то стеснялся этого и волосы красил в рыжий цвет.

– Я всю жизнь воюю, – пожал плечами Марин.

– В самолёт, – скомандовал Семёнов. – Там познакомитесь поближе.

– Есть в самолёт! – браво ответил Олег, поднося руку к непокрытой голове.

– Отставить, – сказал Афанасий. – Вопрос ко всем: курящие среди вас есть?

Бойцы переглянулись.

– Я курю, – признался Бугаев.

– И я, – добавил капитан Ширяев.

– На борту самолёта курить воспрещается, делайте выводы.

Группа начала грузиться в «Ил-96», выкрашенный по-военному в светло-серый цвет, без всяких опознавательных знаков. На его борту красовался только номер – 107.

Семёнов дождался, когда у самолёта никого не останется, протянул прозрачную коробочку с диском.

– Здесь полётное задание, прочитаешь в воздухе, вся экипировка группы в самолёте, в том числе ноуты.

– Куда летим? – взял диск Афанасий.

– В Мурманск, сядете на аэродроме военно-космических сил, дозаправитесь, остальное по связи.

– Разрешите выполнять? – вытянулся Афанасий.

– Удачи, – подал ему руку начальник оперативной бригады.

Заполярье, г. Тикси. 28 мая, 11 часов утра

Май в Тикси – практически зимний месяц. В иные годы холода держатся здесь до середины июня, и снег начинает таять лишь к празднику Аграфены Купальницы, когда в южных районах Сибири уже вовсю цветут летние травы. Но в этом году весна началась рано, и к концу мая посёлок, расположенный в зоне вечной мерзлоты, оделся в буйную весеннюю зелень, преобразившись до неузнаваемости.

Если обычные температуры мая не превышали минус пяти градусов, то в этом году уже с пятнадцатого началось таяние снега и температура держалась на уровне плюс трёх градусов Цельсия, поднимаясь изредка до плюс пяти.

Городом Тикси так и не стал, оставаясь посёлком городского типа с тысяча девятьсот тридцать девятого года. С конца двадцатого века его население стало сокращаться и к нынешним временам достигло пяти с половиной тысяч человек. Располагался он на берегу бухты Тикси, выходящей в море Лаптевых, близ дельты реки Лены, и был известен как самый северный морской порт России.

С десятого мая по второе августа в этих краях наступает полярный день, поэтому солнце лишь кружит по небу, не опускаясь за горизонт.

«Тикси» в переводе с якутского – «место, где можно пристать к берегу». Бухта стала называться бухтой Тикси с тысяча восемьсот двадцать третьего года, а до этого она отмечалась на картах как бухта Горелая.

В Тикси расположены служба Северного морского пути, представительство Арктического морского пароходства, управление «Тиксистрой», а также производственно-технический центр «Ламу», в котором шьют национальную меховую одежду и делают сувениры. Кроме того, в Тикси есть народный музей и управление Государственного комитета по гидрометеорологии.

Менее известна расположенная неподалёку от посёлка полярная станция и обсерватория климатического мониторинга, до начала двадцать первого века считавшаяся международной.

Именно на базе этой обсерватории и была создана российская станция «Король», аналогичная американской HAARP на Аляске, которая в настоящее время являлась одним из базовых звеньев российской системы геофизического мониторинга и климатической защиты.

По официальной версии, станция занималась изучением высокотемпературной плазмы в ионосфере Земли и климатических аномалий. На самом деле тиксинский «Король» мог не хуже американского «Харпа» создавать плазменные линзы в высоких слоях атмосферы и многократно усиливать акустические, гравитационные и радиоволны, а также электромагнитное излучение коронарных солнечных выбросов. Разумеется, станция подчинялась ВГОР и являлась элементом оборонительного климатического оружия, созданного в ответ на действия военных США.

Двадцать восьмого мая начальник обсерватории Пищик Валентин Давыдович вышел из домика управления несложным хозяйством станции для профилактического осмотра антенного комплекса, занимавшего площадь в три гектара, и сразу уловил перемену погоды, с утра выдавшейся вполне летней, тёплой по здешним меркам, удивительно тихой; перестал дуть даже ютан – холодный северный ветер, зарождавшийся в море.

Валентин Давыдович, редко снимавший «котик» – специальный северный костюм, способный противостоять сильным морозам до минус пятидесяти градусов и защищать хозяина от пронизывающего ветра, сбросил с головы капюшон и с недоумением посмотрел на небо.

Температура воздуха поднялась не меньше чем на десять градусов! Становилось парко.

Точно над станцией появилось туманное сгущение в форме колеса, в котором лучи низкого солнца высвечивали крохотные радужные крестики гало.

Из домика, собранного по финскому проекту «Теко», – на территории комплекса стояло пять таких домиков, в трёх из которых жили операторы и руководители станции, – выбрался начальник дежурной смены, по примеру старшего откинул капюшон, посмотрел на солнце из-под козырька руки.

– Что за ведьмин круг образовался, Давыдович? Ты когда-нибудь видел подобное?

– Ни разу. Прогноз на месяц вперёд спокойный был.

– И я ни разу, хотя живу здесь полста лет. Может, льды отступили?

– Звони метеорологам, Палыч, сдаётся мне…

– Что?

– Подогревают нас.

– Зачем? – вытаращил глаза бородатый Палыч.

– На этот вопрос другие люди отвечать должны. Представляешь, такая погода пару недель продержится?

– Если мерзлота растает – поплывём.

– Тикси в залив сползёт! И мы вместе с ним.

Палыч поскрёб бороду, изучая дымку в форме кольца над тундрой, и скрылся в домике.

Начальник станции расстегнул парку, приметил струйки пара, всплывающие то здесь, то там между кочками прогревающегося верхнего почвенного слоя, передёрнул плечами, но от намерения пройтись по территории комплекса не отказался. Имелась надежда, что тепло рассосётся и погода вернётся к своему нормальному состоянию, обусловленному близостью холодного арктического моря.

Через час он вернулся в домик, где работала смена операторов в количестве четырёх человек, и начальник смены доложил:

– Над нами образовалась подушка ЗВД.

ЗВД означало – зона высокого давления.

– Над всем берегом или исключительно над «Королём»?

– Похоже, точно над нами, в Тикси температура поднялась на три градуса, у нас – на двенадцать и продолжает расти. Диаметр зоны, таким образом, не превышает шестидесяти километров.

– Запускай зонд.

Палыч жестом позвал одного из операторов, они вышли.

Запустили шар высотного зонда, поднявшийся в воздух на десять километров.

Операторы обработали поступившую информацию.

– Чистый ПВД, – сказал Палыч хмуро. – Чего они добиваются?

Пищик с минуту молчал, вглядываясь в погодную карту Булунского района Якутии, выведенную на экран компьютера. Красный квадратик севернее Тикси, обозначавший местоположение станции, был накрыт белёсой опухолью диаметром около шестидесяти километров. Тикси тоже попадал в эту сгущавшуюся туманную область, но на самом краю. Эпицентр опухоли ПВД находился практически над полем антенн комплекса, что говорило о беспрецедентной нацеленности «природного явления».