Рассказы о силе (Истории силы) - Кастанеда Карлос Сезар Арана

Затем я услышал, что приближаются люди. Люди, казалось, всегда крутились вокруг меня. Я взбежал на небольшой холм и осторожно посмотрел оттуда. Десять человек приближались к тому полю, где я находился. Все они были молодыми людьми. Я бегом вернулся к борозде, и пережил ужаснейшие моменты в своей жизни, пока смотрел на самого себя, лежащего и храпящего, как свинья. Я знал, что должен разбудить себя, но не имел представления, как это сделать. Я знал также, что смерти подобно для меня разбудить себя самого. Но если бы эти молодые люди обнаружили бы меня там, они бы очень сильно вышли из себя. Все эти соображения, пронесшиеся у меня в голове, на самом деле не были мыслями. Они, скорее, были сценами у меня перед глазами. Моя обеспокоенность была, например, сценой, в которой я смотрел на самого себя, ощущая при этом, как меня лупят кулаками. Я называю это обеспокоенностью. После того первого раза такое бывало со мной неоднократно.

Итак, поскольку я не знал, что предпринять, то стоял, глядя на самого себя в ожидании самого худшего. Группа быстротечных образов пронеслась у меня перед глазами. В особенности я уцепился за вид моего дома и моей постели. Картина была очень ясной. О, как я хотел оказаться опять в своей постели! Затем что-то встряхнуло меня, как будто кто-то меня ударил, и я проснулся. Я был у себя в постели! Очевидно, я сновидел.

Я выскочил из постели и побежал к месту моего сновидения.Все было в точности таким, как я видел. Молодые люди работали там. Я долгое время наблюдал за ними. Это были те же самые молодые люди.

Я вернулся туда к вечеру, когда все ушли, и остановился на том месте, где видел себя спящим. Да, кто-то лежал здесь. Трава была примята!

Дон Хуан и дон Хенаро наблюдали за мной. Они были похожи на двух странных животных. По спине у меня пробежал озноб. Я был на грани индульгирования в очень рациональном страхе, что они не были в действительности людьми, подобными мне, но тут дон Хенаро рассмеялся.

— В те дни, — сказал он, — я был совершенно таким же, как ты, Карлитос. Я хотел все проверить. Я был таким же подозрительным, как и ты.

Он остановился, поднял палец и погрозил мне, а затем повернулся к дону Хуану.

— Ты не был таким подозрительным, как этот парень? — спросил он.

— Нисколько, — сказал дон Хуан. Он — чемпион.

Дон Хенаро повернулся ко мне и изобразил жест извинения. — Кажется, я ошибся, — сказал он. — Я не был таким подозрительным, как ты.

Они тихо засмеялись, как бы не желая шуметь. Тело дона Хуана сотрясалось от приглушенного смеха.

— Это твое место силы, — сказал дон Хенаро шепотом. — Ты уже списал до костей все пальцы на том месте, где сидишь. Ты когда-нибудь делал здесь какое-нибудь могучее сновидение?

— Нет, он не делал, — сказал дон Хуан тихим голосом. — Но зато он делал могучее писание.

Казалось, они не хотели громко смеяться. Их тела сотрясались. Тихий смех был похож на ритмическое покашливание.

Дон Хенаро выпрямился и подсел ко мне поближе. Он несколько раз похлопал меня по плечу, говоря, что я негодяй, а затем с огромной силой рванул меня за левую руку к себе. Потеряв равновесие, я упал вперед, едва не ударившись лицом о твердый грунт. Я успел лишь выбросить перед собой правую руку и смягчить падение. Кто-то из них схватил меня за шею и прижал к земле. Я не был уверен, кто именно. Державшая меня рука была похожа на руку дона Хенаро, и я испытал момент опустошительной паники. Я чувствовал, что теряю сознание. Возможно, это и произошло. Давление в животе было настолько интенсивным, что меня вырвало. Следующим ясным восприятием было, что кто-то помогает мне сесть.

Я повернулся в поисках дона Хуана, но его нигде не было видно. Передо мной на корточках с сияющей улыбкой сидел дон Хенаро. Его глаза блестели. Он пристально смотрел на меня. Я спросил его, что он со мной сделал, и он сказал, что я разбит на части. Судя по его тону, он был то ли недоволен, то ли раздражен мной. Дон Хенаро несколько раз повторил, что я разбит на части и что я должен собраться вновь. Он попытался разыграть суровый тон, но засмеялся на середине фразы. Он сказал, что это совершенно ужасно — я рассыпан по всему этому месту, и ему, пожалуй, понадобится метла, чтобы смести все части в одну кучу. Потом он добавил, что какие-нибудь части могут оказаться у меня не на тех местах, и все кончится тем, что мой пенис окажется на месте большого пальца. Здесь он снова засмеялся. Я тоже хотел было засмеяться, но вдруг испытал совершенно необычайное ощущение. Мое тело развалилось! Казалось, я был заводной механической игрушкой, которая попросту рассыпалась на части. У меня не было никаких физических ощущений, и точно так же я не чувствовал ни страха, ни озабоченности. Распад на части был сценой, которую я наблюдал с точки зрения воспринимающего, но при этом ничего не чувствовал.

Дальше я осознал, что дон Хенаро манипулирует моим телом. Тут у меня уже были физические ощущения — вибрация настолько интенсивная, что заставила меня потерять из виду все окружающее.

Я снова почувствовал, что кто-то помогает мне сесть, и снова увидел, сидящего передо мной на корточках, дона Хенаро. Он поднял меня и помог мне идти. Я не мог понять, где нахожусь. Мне казалось, что все происходит во сне, но при этом было полное ощущение непрерывности времени. Я остро осознавал, что только что находился вместе с доном Хенаро на веранде дома дона Хуана. Дон Хенаро шел рядом, поддерживая меня под левую руку. Видимый мной пейзаж непрерывно изменялся, однако я не мог определить природу того, что я наблюдал. То, что находилось перед моими глазами, более походило на чувство или настроение, а центр, откуда исходили все эти изменения, находился в моем животе. Я определил эту связь не как мысль или соображение, но как телесное ощущение, которое внезапно стало фиксированным и доминирующим. Изменения вокруг меня исходили из моего живота. Я создавал мир, бесконечный поток чувств и образов. Тут было все, что я знал. Это само по себе было чувством, а не мыслью или сознательной оценкой.

Какое-то время из-за своей почти неискоренимой привычки все отмечать я пытался продолжать регистрировать, но в определенный момент процесс регистрирования исчез, и что-то безымянное обволокло меня со всеми моими чувствами и образами.

Когда в какой-то момент что-то внутри меня опять принялось за регистрацию, я заметил, что один образ все время повторяется: дон Хуан и дон Хенаро, которые пытаются пробраться ко мне. Образ был мимолетным. Он быстро проходил мимо меня. Это было что-то сравнимое с видением из окна движущегося автомобиля. Казалось, они пытались поймать меня, когда я проходил мимо.

По мере того, как эта картина возвращалась, она становилось все более ясной и длительной. В какой-то момент я понял, что намеренно выделяю ее из бесчисленного множества других картин. Я словно проносился через все остальное именно к этой картине. Наконец, я смог удерживать ее, думая о ней. Как только я начал думать, мои обычные процессы взяли верх. Они не были настолько четкими как обычно, но достаточно ясными, чтобы знать, что выделяемая мною сцена или чувство — это дон Хуан и дон Хенаро, поддерживающие меня подмышки на веранде дома дона Хуана. Я хотел сохранить это чувство среди других, но другие образы мешали мне сделать это. Секунду я боролся, чувствуя себя легким и счастливым. Оба они мне очень нравились. Я не боялся и даже хотел пошутить с ними, но не знал как, и продолжал смеяться, похлопывая их по плечам. У меня было и другое любопытное осознание. Я был уверен, что я в сновидении, потому что все, на чем я фокусировал взгляд, немедленно начинало расплываться.

Дон Хуан и дон Хенаро обращались ко мне, но я не мог удержать смысл их слов и не различал, кто именно из них говорит. Дон Хуан развернул меня и указал на какую-то фигуру, лежащую на земле. Дон Хенаро подтащил меня к ней поближе и заставил обойти вокруг. Это был человек, который лежал на животе, повернув голову вправо. Снова и снова они показывали мне на него и что-то говорили. Они перемещали меня и поворачивали так, чтобы я мог рассмотреть человека с разных сторон. Я никак не мог сфокусировать на нем глаза, но в конце концов обрел чувство спокойствия и уравновешенности и посмотрел на него. Медленно пришло осознание, что человек, лежавший на земле, — это я сам. Осознание этого не вызвало ужаса или дискомфорта. Я просто понял это без всяких эмоций. В тот момент я не совсем спал, но и не был в своем трезвом сознании. Я стал лучше понимать дона Хуана и дона Хенаро и смог разобрать их слова. Дон Хуан сказал, что мы пойдем к месту силы — круглой площадке в чапарале. Как только он это произнес, в моем уме тут же возник образ этого места. Я увидел темную массу кустов вокруг него. Я повернулся вправо. Дон Хуан и дон Хенаро тоже были тут. Я вздрогнул и почувствовал, что боюсь их, — они выглядели как две угрожающие тени. Они подошли ближе, и страх исчез, стоило мне различить их черты. Я снова любил их. Я был как пьяный и не мог ни за что твердо ухватиться. Они держали меня за плечи и синхронно трясли, приказывая проснуться. Я слышал их голоса ясно и раздельно. Затем произошло нечто уникальное: я удерживал в своем уме два образа, два сна. Я почувствовал, как что-то, прежде глубоко спавшее во мне, пробуждается, и обнаружил себя лежащим на полу веранды, где дон Хуан и дон Хенаро трясли меня. Но в то же время я находился на месте силы, и дон Хуан и дон Хенаро трясли меня и там. В один критический момент я не находился ни там, ни здесь, а был скорее одновременно в двух местах, наблюдая обе сцены. У меня было невероятное ощущение, что в тот момент я мог перейти на любую сторону. Все, что мне нужно было сделать — это изменить перспективу, и вместо того, чтобы наблюдать сцену извне, почувствовать ее с точки зрения субъекта.