Вьетнамский иммельман - Алексей Гребиняк

— Володь… — услышал он за спиной и обернулся. Это оказался Хваленский.

— Да, товарищ капитан…

— В лагерь идешь?

— Так точно.

— Ну, пойдем…

Они прошли немного молча, и капитан спросил:

— Что такой хмурый?

— Да так… — махнул рукой Володя.

— Дома что не так? Или из-за боя так переживаешь?

— Переживаю, — вздохнул старлей.

— Не стоит так. Ты приказ об участии в боях рискнул бы нарушить?

— Рискнул бы, — без раздумий ответил Володя и добавил:

— Я хотел взлететь следом за вами, но мне вьетнамцы не дали.

— Тебя могли сбить на взлете, — отозвался Хваленский. — Может, они тебе жизнь спасли…

— Может… — неохотно согласился лейтенант.

Повисло неловкое молчание. Володя на ходу сшибал прутиком цветки, то тут, то там выглядывавшие из травы, капитан, заложив руки за спину, разглядывал деревья на холме. Наконец, он сказал:

— Пойдем, посмотрим на сбитого.

— Какого? — не понял Володя.

— Американца. Которого зенитчики свалили при налете.

— Давайте… — пожал плечами лейтенант.

Они взяли левее лагеря и вскоре оказались возле холма, на который рухнул подбитый зенитками истребитель-бомбардировщик. От него осталось немного, — кусок хвоста, да закопченное крыло со следами камуфляжа, плюс мелкие обломки. Склон холма был обуглен — тут горело топливо, хлынувшее из баков машины после падения. Когда вьетнамцы добрались до самолета, спасать было некого и нечего — все сгорело. По наличию среди обломков фрагментов катапультного сиденья и обугленного шлема стало ясно, — пилот остался в машине. То немногое, что от него осталось, похоронили тут же, на вершине холма. Теперь на ней возвышался небольшой крест с табличкой: «Неизвестный американский пилот, погиб 17 мая 1967 года».

Летчики молча смотрели на искореженные куски того, что еще неделю назад было самолетом. Потом Хваленский негромко сказал:

— Вот почему я против вашего участия в боях…

— Боитесь, что нас собьют?

— Хуже. Что вас похоронят под табличкой «Неизвестный солдат».

— Да не будет с нами такого, товарищ капитан! — раздосадовано воскликнул Володя.

— Не зарекайся! — сухо сказал капитан. — Этого хоть найдут после войны… — показал он на крест. — Сопоставят факты, документы, — и узнают, кто это был. А вас наверняка и искать никто не станет…

— Почему?

— А нас тут как бы нет… — глухо ответил капитан.

Ветер прошумел в вершинах деревьев, и снова стало тихо. Офицеры молча смотрели на крест, возвышавшийся над обугленным холмом.

Глава 13

Охота на радары

…Утро выдалось ясным и теплым. Воздух был напоен ароматами трав, перемешанными с запахами пороховой гари, бензина и пота. Радостно пели птицы, приветствуя солнце, которое величественно и неторопливо поднималось из глубин Тонкинского залива. Мычали в деревнях буйволы. Топал на юг отряд северовьетнамских солдат, которому предстояло вскоре пересечь демилитаризованную зону. Спали в подземных бункерах в глубине Южного Вьетнама их вьетконговские коллеги. Пылили по дорогам американские колонны. Работали на рисовых полях крестьяне. Летели по своим делам куда-то на северо-запад четыре камуфлированных истребителя «Фантом». Словом, стояло обычное утро, одно из многих на этой бесконечной войне…

…«Фантомы» мчались вперед, и джунгли под ними сливались в сплошной зеленый ковер, на котором то тут, то там серебристыми ниточками блистали многочисленные речушки и ручьи. Ведущий четверки, капитан Джим Уатт, осмотрелся. Слева от него летел ведомый, лейтенант Пит Джелли. Еще в полумиле левее шли самолеты лейтенантов Томми Хадсона и Рика Маккензи. Все четыре машины были вооружены ракетами «воздух-воздух», а под фюзеляжем у каждого был подвешен объемистый бак с топливом — так, про запас.

— Медведь пять ноль три — Бешеному Псу, следуем прежним курсом, встреча с Охотниками через две минуты, — произнес Уатт.

— Медведь пять ноль три, это Бешеный Пес, вас понял, — отозвался руководитель полетов.

— Я — Охотник-один, буду в точке встречи через полторы минуты, — коротко доложил ведущий «Ласок».

Секундная стрелка еще не успела описать и круга по циферблату, — а Уатт уже видел впереди два дымных следа, тянувшихся со стороны Лаоса на северо-восток, к Ханою. Судя по всему, это и были их подопечные.

— Охотник-один, вижу вас, — сказал капитан. — Не пугайтесь, мы подходим сзади.

— Угу.

Истребители довернули правее, ложась на один курс с теми двумя самолетами. Они летели чуть быстрее и вскоре поравнялись с ними. Еще издали Уатт узнал очертания истребителей-бомбардировщиков «Тандерчиф», а вскоре разглядел и зубастые акульи пасти, намалеванные на их носах. Это был отличительный знак «Диких Ласок», — эскадрилий «охотников за радарами», уничтожавших вьетнамские зенитно-ракетные комплексы. Самолеты «Ласок» были оснащены специальным оборудованием, позволявшим определять местоположение работающих локаторов, и вооружены ракетами «Шрайк», наводившимися на их излучение. «Охотничьи» «Тандерчифы» в отличие от большинства своих собратьев были двухместными — вооружением ведал летчик-оператор, сидевший в отдельной кабине позади пилота. Так же было и на «Фантомах» — летчик вел самолет, оператор управлял вооружением, а в случае необходимости подменял пилота, поскольку в обеих кабинах имелись все необходимые для этого приборы.

— Привет, ребята, — поздоровался Уатт. — Что там у нас на радарах?

— Привет, парни. Пока все чисто, — деловито отозвался «охотник». — Может, кто-нибудь подразнит «Сэмы»?

Все умолкли. Негласное правило охоты на радары гласило: если враг молчит, его надо раздразнить. То бишь, одному самолету надо было оторваться от основной группы и лететь впереди, провоцируя вьетнамцев включить локаторы наведения своих ЗРК, для краткости прозванных «Сэмами», и тем самым обнаружить себя. Тогда «Ласки» могли засечь позиции ЗРК и уничтожить их. Но самолет-приманку легко могли сбить, — поэтому дразнили зенитчиков лишь самые опытные пилоты, способные увернуться от ракеты. И то им это удавалось не всегда — история «охотников за радарами» пестрела именами погибших на задании…

Уатт быстро перебрал в уме кандидатуры «приманок». Самый опытный из всех четверых, конечно, он сам — семьдесят восемь боевых вылетов из ста необходимых. Но он командир, рисковать собой права не имеет. Тогда кто? Маккензи? Совершает лишь тридцатый вылет в зону боевых действий, женат, есть маленькая дочка — незачем лишний раз гнать его под ракеты. Хадсон? Этот еще менее опытный, делает лишь тринадцатый боевой вылет. Джелли? Видимо, именно он, — сорок семь боевых вылетов, самый опытный пилот, ветеран налетов на Ханой и Хайфон…

— Эй, парни… — с иронией произнес ведущий «Ласок». — Что вы там притихли? Мне, что ль, «Сэмы» дразнить?

— Джелли, вперед, — приказал Уатт.

— Есть… — с неохотой отозвался ведомый, прибавив скорость. Его «Фантом» начал выбиваться из строя и вскоре ушел вперед, оставляя за собой черный дымный след — двигатели самолета здорово коптили на форсажном режиме.

— Охотник, работайте, — бросил Уатт. — Остальным — смотреть в оба, нет ли МиГов.

— Есть!

— Понял!

— Выполняем!

Снова в эфире повисло напряженное молчание. Мерно ревели двигатели, тянулись за самолетами черные следы выхлопов, ярко светило солнце…

Внезапно в наушниках Уатта раздался нарастающий писк. Капитан вздрогнул.

— Облучают!!! — заорал его оператор. — «Сэмы»!!!

— Не ори, Билл! — выдохнул Уатт. — Сейчас их пристукнут! Смотри в оба!

Он узнал этот тошнотворный визг, предупреждавший о том, что его самолет облучается локатором наведения зенитно-ракетного комплекса. «Ария Сэма» — так они это называли. Когда в наушниках звучала «ария», — это означало, что вскоре прилетит вьетнамская ракета, наводящаяся по лучу этого локатора. Дальше все зависело от того, с какой стороны она прилетит. Если спереди — еще есть небольшой шанс поднырнуть под нее и остаться живым. Она тогда подорвется на встречном курсе, и ее осколки не так сильно повредят самолет, — если вообще заденут его. А если сзади… нет, об этом лучше не думать, там шанс выжить еще меньше…

Впервые «арию» Уатт с оператором слышали еще в начале своей командировки — их эскадрилья тогда бомбила порт Хайфон, который был особенно хорошо прикрыт зенитными пушками и ракетами. Одна ракета на глазах Уатта попала в самолет командира эскадрильи, летевший поблизости — и «Фантом» разнесло в клочья. А потом и его, капитана, самолет поймали в прицел зенитчики — и Уатт едва успел поднырнуть под летевшую в него ракету. И все равно самолет был сильно поврежден — вырубился один из двигателей, и Уатт с трудом дотянул домой на втором. С тех пор любой писк вызывал и у него, и у оператора нервную дрожь.