Опрокинутая реальность - Чингиз Абдуллаев

Через минуту ему сообщили, что пропуск на его имя выписан. И еще через две минуты он уже сидел в приемной вице-губернатора. Секретарь недовольно смотрела на него. Это была женщина лет двадцати пяти. Наверно, она уже собиралась домой, когда он позвонил, понял Дронго. Из-за него ей пришлось задержаться. Но кроме скрытого раздражения, в ее глазах было некое любопытство, словно она уже знала нечто такое, чего не знал Дронго. Раздался вызов селектора, и она сняла трубку.

— Можете войти, — коротко сообщила она Дронго.

Он не заставил себя долго упрашивать. Поднявшись, он вошел в большой кабинет вице-губернатора. За огромным столом сидел мужчина с большой головой и оттопыренными ушами. У него были круглые, глубоко посаженные глаза, выступающая вперед нижняя челюсть.

— Кто вы такой? — гневно спросил вице-губернатор, не вставая со своего места. — Откуда вы взялись? Зачем вы ко мне явились?

— Хочу с вами поговорить, — Дронго не смутил такой прием. Он взглянул на часы. По его расчетам, самолет с Леонидом Кружковым уже поднялся в воздух. Значит, можно было начинать серьезную беседу с Мясниковым.

— Не нужно так волноваться, — успокоил он вице-губернатора, — говорят, что это вредно для нервной системы. Вам ее нужно беречь.

— Я сам позабочусь о своем здоровье, — огрызнулся Мясников. — Итак, что вам нужно?

— Думаю, что в ближайшие несколько лет именно государство будет заботиться о вашем здоровье, — усмехнулся Дронго, — даже если вам дадут не максимальный срок.

— Вы имеете в виду тюрьму? — взвизгнул вице-губернатор. — Кто ты такой? Я тебя в порошок сотру. — Он вскочил и, выбежав из-за стола, направился к Дронго. Несмотря на свою большую голову, он был довольно низкого роста. Не больше метра шестидесяти. И когда он оказался рядом с Дронго, который тоже поднялся со своего стула, зрелище получилось комическим. Мясников был чуть не по пояс своему гостю. Поняв, насколько смешно он выглядит, вице-губернатор вернулся на свое место.

— Я тебя сам посажу, — гневно пообещал он, — ты у меня не отвертишься.

— Только перед этим прослушай одну запись, — посоветовал Дронго и включил магнитофон, вытащив его из кармана.

Раздался испуганный голос Гаврилова:

— Ко мне приходили. Они приехали из Москвы…

Выслушав запись, хозяин кабинета сложил руки домиком, мрачно размышляя.

— Вы незаконно установили «жучки» в кабинете представителя государственной власти, — прокомментировал он, снова переходя на «вы». — Вы знаете, что на это есть соответствующая уголовная статья?

— Кто вы по профессии? — спросил Дронго, демонстрируя ответную вежливость. — Юрист?

— Это не важно, — повысил голос Мясников.

— Значит, не юрист. А у меня высшее юридическое образование. И я вам скажу, Мясников, что вы ошибаетесь. Микрофоны были установлены не в вашем кабинете, а у Гаврилова. А он уже не является государственным чиновником. Он всего лишь руководитель частной фирмы, которого вы туда и внедрили…

— Хватит, — стукнул кулаком по столу Мясников, — решил спектакль мне здесь устроить? Думаешь, тут Москва. Я тебя в тайге закопаю, и никто следов не найдет. Тысячу лет искать будут и не найдут.

— И вот опять ты грубишь, — покачал головой Дронго, — нехорошо, Мясников, некрасиво. Я думал, ты солидный человек, а ты, как шпана блатная, разговариваешь. Если вспомнить, сколько событий произошло вокруг Северной нефтяной компании, то, может, такая шпана, как ты, и нужна была для того, чтобы убрать Юрия Авдеечева и посадить туда своего человека? Как думаешь, прокуроры заинтересуются твоей беседой с Гавриловым? Интересно, какой «кровью» вам это место досталось?

— Ты закончил? — сухо поинтересовался Мясников. — Теперь меня послушай. Все, что ты сказал, вранье. И неправда. Ты пришел ко мне в кабинет предложить мне взятку. А я тебе отказал. Вот эти деньги ты пытался мне дать, — и Мясников достал из ящика стола пачку долларов, бросив ее на стол.

Дронго сидел не двигаясь. Мясников нажал кнопку и спросил секретаря:

— Федор уже приехал?

— Они здесь, Алексей Алексеевич, ждут вас, — доложила секретарь. Дронго понял, почему она смотрела на него таким недовольным и вместе с тем понимающим взглядом. Очевидно, узнав, кто именно к нему приедет, вице-губернатор распорядился позвать того самого Федора, которому он должен был поручить наблюдение за приехавшими гостями. И который, очевидно, послал прыщавого парня с напарником следить за Дронго.

Дверь отворилась, и в кабинете появился высокий грузный мужчина в форме полковника милиции. За ним вошли трое, среди которых Дронго узнал и прыщавого.

— Вот, Федор, полюбуйся, взятку мне предлагает, — Мясников показал на пачку денег, — я отказываюсь, а он настаивает.

Полковник милиции тяжело уселся на стул напротив Дронго. Форма сотрудника милиции была ему мала, казалось, она сейчас лопнет.

— Мы протокол составим, — кивнул полковник, — девочки здесь сидят, подпишут. А этого типа мы с собой заберем.

— У меня дипломатический паспорт, — невозмутимо сказал Дронго, — вы не имеете права меня арестовывать.

— Мне на твой паспорт наплевать, — гаркнул полковник и стукнул кулаком по столу, — дача взятки должностному лицу. Загремишь в тюрьму и отсидишь весь срок в наших лагерях. Здесь знаешь какие мужики загибаются? Ты у меня и трех лет не протянешь. Ребята, наденьте на него наручники.

Трое подошли к Дронго. Сопротивляться было глупо и бессмысленно. Он поднял руки, и они надели наручники.

— А теперь подождите нас в приемной, — распорядился полковник, и его люди по одному вышли из кабинета.

Полковнику Федору Савичеву было сорок девять лет. До тридцати пяти это был образцовый сотрудник уголовного розыска, на счету которого было немало задержанных преступников. К тридцати пяти годам он дослужился до майора. Если бы все шло своим чередом, уже через пять лет он стал бы полковником, через десять, возможно, и генералом. И, выйдя на заслуженную пенсию, встречался бы со школьниками-пионерами и рассказывал им о своем героическом прошлом. Но все сломала перестройка.

Сначала разрешили легализоваться всем проходимцам, коих полковник знал в лицо. Раньше это были воры, мошенники, фарцовщики, спекулянты. И вдруг в одно мгновение стали очень уважаемыми людьми. Некоторые сказочно разбогатели. Некоторые выходили из колонии и сразу шли в депутаты, разрабатывать новые законы для таких, как они. Майор Савичев не понимал, что происходит. А дома сидели жена и двое детей. В девяносто первом уже не было хлеба. Потом стало лучше, но зарплаты хватало только на еду. Расплодились бандитские группы, воровские шайки, вспомнили про «малины». И никто не мог понять, чем все это кончится. С одной стороны — бандиты, а с другой — государственные воры, которые открыто, нагло воровали нефть. На нефти и газе делались огромные деньги, которые уплывали к неизвестным, а также к слишком хорошо известным личностям.

Когда его руководителем назначили парня, который ни одного дня не работал в милиции, а был известен только своими «демократическими убеждениями», Савичев не выдержал. Он написал заявление и ушел из милиции в службу безопасности Северной нефтяной компании. Но и там оказалось не лучше. Разворовывание государственных энергоресурсов шло в таких масштабах, что Савичев ужаснулся.

Он и здесь собирался подать заявление, но дома сидели нигде не работающая жена и двое детей. Поэтому Савичев скрепя сердце в первый раз в жизни взял взятку. Это оказалось легко и просто. Нужно было только плюнуть на все прежние понятия. Задушить в себе остатки совести и жить как все остальные. Вторую взятку он брал уже более спокойно. Деньги не жгли ему руки. А потом научился и вымогать взятки. Через некоторое время ему предложили вернуться в милицию. Вице-губернатор Мясников предложил ему должность заместителя начальника уголовного розыска области. И сразу Савичев получил звание подполковника. А еще через год стал полковником и уже заместителем начальника всей областной милиции. Он располнел, раздобрел, стал пить, превратился в малоподвижного человека. Иногда пошаливало сердце. Зато теперь он мог не думать о хлебе насущном. Деньги, которые платили ему Мясников и компания, в сто, нет в тысячу раз превышали его официальную зарплату. Но иногда, когда сердце болело немного сильнее или когда он бывал сильно пьян, в глазах сквозила тоска. Тогда он зверел, и все сослуживцы знали, что в таком состоянии он ни с кем не разговаривает и к нему лучше не подходить.

— Самым умным себя считаешь? — спросил полковник, тяжело дыша, когда его сотрудники вышли из кабинета. — Чего ты ваньку валяешь? Приехал к нам и решил себя показать. Паспорт у него дипломатический. Я тебя в тайге выброшу без паспорта, ты у меня год до жилья добираться будешь.

— Вы знаете, почему у англичан нет хамов? — вдруг спросил Дронго.