Оборотень - Наталья Колесова

— Не надо, — сказал он тихо. — Не бойся. Луна — мой закон. Лунный камень — мой свидетель. Ты — моя беда и мое богатство. Будь со мной. Будь со мной. Будь…

Он сделал первое движение, входя в меня. Глубже. Еще глубже. Я закусила губы, цепляясь за его колени. Он помедлил и снова начал двигаться — ритмично, настойчиво. Неумолимо. Толчки становились быстрее, жестче, неудержимее… Его ногти впились в мои бедра, я услышала нарастающее, тяжелеющее дыхание, длинный хриплый стон, больше похожий на рычание… Тяжелое тело накрыло меня, Фэрлин прикусил кожу на моей шее, и я снова услышала перелив хриплого ры-чания в его гортани. С внезапным страхом вцепилась в его плечи, почти отдирая его от себя, заставляя поднять голову, взглянуть на меня. Увидела застывшее лицо, оскаленные зубы, зажмуренные глаза… Сквозь белые острые зубы рвался наружу тихий жуткий звук… Я встряхнула его, вцепляясь в его волосы:

— Открой глаза… Фэрлин! Открой глаза! Взгляни на меня! Смотри на меня! Смотри на меня…

Все более размашистые, быстрые толчки. Медленно размыкающиеся глаза — затуманенные, чужие, жаждущие… Зубы, готовые впиваться, рвать, кромсать…

— Фэрлин! Фэрлин! Фэрлин! Смотри на меня! — умоляла я его, извиваясь под его телом. — Смотри, смотри на меня!

Он смотрел, словно просыпаясь — возвращаясь. Нестерпимая пустота его взгляда медленно таяла, отступала звериная зелень. Глаза блеснули, узнавая меня, губы накрыли мой рот — но уже в нежном, долгом поцелуе…

Он содрогнулся — раз, другой, третий… застыл и обмяк, прильнув ко мне. Пот покрывал его кожу, мокрые волосы лежали на моей груди. Последняя затихающая судорога прошла по всему его телу. Мне было неудобно, я шевельнулась, и он медленно освободил меня. Лег рядом. Тяжелая рука лежала на моей груди, твердое колено — на моем бедре. Наши дыхания медленно выравнивались, сердца успокаивались. Стало зябко, я вздрогнула. Фэрлин медленно шевельнулся, подвигая меня с влажных простынь к себе, подтыкая мне под спину покрывало. Сонные губы коснулись моей щеки.

— Я… ты моя. Моя… Моя.

Он уже спал, но горячее, прижавшееся ко мне тело, рука, обнимавшая меня, дыхание, касавшееся щеки, продолжали твердить — моя, моя… Ощущая глубокую саднящую боль, я неотрывно следила за медленно движущейся луной, а она спокойно наблюдала за нами. Свет ее сиял и в камне, прикрытом его тяжелой ладонью… Наконец, утомленные глаза мои закрылись.

И открылись только когда их коснулся солнечный луч. Вздрогнув, я села: никогда я еще не оставалась в этой кровати до восхода солнца. Поднявшись, начала торопливо одеваться. Камень запутался в складках одежды, и я потянула серебряную цепочку.

— Он ваш.

Вздрогнув, я оглянулась. Лорд лежал, заложив за голову руки — все это время наблюдал за мной.

— Не снимайте, — продолжал спокойно. — Теперь он принадлежит вам.

Цепочка зацепилась за волосы. Пытаясь распутать пряди, я сказала напряженно:

— Мы в расчете. Мне не нужны ваши подарки.

— Это не подарок, леди, — отозвался он в тон и сел, откидывая покрывало. Я поспешно отвела глаза — и потому не успела увернуться. Фэрлин подхватил меня за талию, прижал к себе.

— Вы не долг мне отдали. Вы подарили мне радость. Носите это украшение, леди… хотя бы до свадеб.

— Теперь я могу идти? — тихо сказал я ему в грудь.

Его руки медленно, нехотя, разжались.

— Да, но…

Я ждала продолжения, но Фэрлин молчал. Исподлобья взглянула в его лицо — он задумчиво смотрел на меня.

— Идите, — только и сказал он.

За обедом кусок не лез мне в горло. Я сидела, опустив глаза, ощущая щекой настойчивый взгляд хозяина замка и едва слыша перелетающий за столом разговор. Он был так близко, и подробности прошедшей ночи были так свежи… Я отчаянно вскинула голову, встретилась взглядом с горящими глазами лорда — он думал о том же. Я резко отодвинула тарелку, встала, бормоча что-то о нездоровье. Бросилась прочь, в свою комнату, запереться от него… от себя…

Как всегда, не услышала шагов — Фэрлин настиг меня, схватил, молча толкнул к стене, подхватывая под ягодицы, подымая…

— Нет! — испуганно крикнула я, но он вошел в меня — резко, грубо, больно; я всхлипнула, и, выругавшись, он замер.

— Прости… — шепот обжигал мне шею. — Я сошел с ума. Стоит только взглянуть на тебя, даже подумать… Прости.

Он снова начал двигаться — медленно, осторожно, постепенно убыстряя темп. Чувство ожидания, сладкого напряжения расцветало в моем теле, как невиданный цветок, и я подалась ему навстречу, обхватывая Фэрлина ногами. Он глухо застонал, уткнувшись головой в мое плечо…

Фэрлин молча целовал мои волосы, глаза, шею… Я отстранилась, поправляя одежду.

— Нас могут увидеть. И… я думала…

— Что? — спросил он, легонько поглаживая мою грудь.

Меня пробрала дрожь.

— Пожалуйста, — прошептала я, отстраняя его руки. — Я думала, после того, как вы… мы…

— Я тоже так думал. Но, познав вас один раз, хочу вас снова и снова… Что же мне делать, леди? Что мне делать?

Фэрлин поднес к губам мою руку, легко поцеловал пальцы.

— Но я не хочу больше ни к чему принуждать вас. Я не хочу ненависти. Во мне нет гнева и прошу не гневаться на меня…

Он не сердится на меня за то, чего я не совершала! Я сжала его пальцы.

— Как вы догадались, что это была именно я?

— Я видел вас. Я обернулся и увидел убегавшую женщину… ваш рост… ваш плащ… и…

— И?

— Женщина хромала.

Так как я молчала в замешательстве, Фэрлин продолжил:

— Боюсь, я больше виноват в том, что случилось. Нельзя играть с женщиной… с такой женщиной, как вы. Бэрин предупреждал меня.

Он смолк, рассматривая меня пытливо.

— Вы ничего не говорите.

— Что я должна сказать?

— Что вы ненавидите меня за то, к чему я вас принудил. За то, что вы хотели меня убить…

Я молчала. Я должна была это сказать. Но я думала лишь о том, как он близко, что моя рука в его руке, что голос его осторожен и даже нежен… Вздохнув, я потянула ладонь из его пальцев.

— Я не ненавижу вас, лорд Фэрлин, — сказала, отступая.

— Презираете?

— Нет.

— Боитесь?

— Нет.

— Что же тогда?

— Я не знаю.

— И если, — сказал он медленно, — я позову вас или приду к вам…

— Нет!

Шагнувший ко мне Фэрлин остановился.

— Почему?

— Удовлетворение вашей похоти или… — я вздохнула, признавая это, — или моей… недостойно ни вас, ни меня. Помните об этом. И держите себя в руках. И… пожалуйста, пожалуйста… не прикасайтесь ко мне!

Я стремительно пошла от него по коридору. Услышала за спиной смех.