Смертельные игры Пустоши. Узница (СИ) - Палей Натали

Мелькнула мысль, что возможно он торопится... Мелькнула и исчезла. Он ждал три года... Еления чуть не умерла... Больше он ждать не намерен.

Майстрим, наконец, устыдился своей нерешительности, мысленно досчитал до пяти и уверенно толкнул тяжелые двери, проигнорировав дёрнувшегося в его сторону растерявшегося и побелевшего лакея. Маг вошёл в небольшую гостиную, сделал несколько шагов и замер, увидев Елению.

Девушка сидела в огромном кресле у открытого окна и дремала. Видимо, устала его ждать и уснула. 

Май неслышным шагом подошёл к креслу, остановился рядом и сверху вниз стал рассматривать похудевшую и осунувшуюся Елению — ту, которую хотел видеть своей женой.

В нежно-голубом воздушном платье, с лёгкими естественными локонами, обрамляющими нежное лицо, она была удивительно молода и хороша. Казалось, что это чудесное хрупкое создание из другого загадочного мира. Май с удивлением подумал, что, в принципе, это так и было.

Он присел на корточки, аккуратно положил большую ладонь сверху тонкой, почти прозрачной руки, лежащей на подлокотнике кресла. Безумно захотелось тут же поднять спящую Елю на руки и унести в императорский дворец, спрятать от всех, защитить от жестокого мира, сделать счастливой, чтобы прекрасные голубые глаза радостно сияли, а на нежном лице играл здоровый румянец, а не эта пугающая болезненная бледность.

— Еления, сердце мое, проснись, - Май не узнал собственный голос, севший от волнения. Сделал вдох, выдох, слегка прокашлялся.

Длинные светлые ресницы затрепетали, но девушка не проснулась. От шевеления медный локон упал на впалую щёку. Май заботливо убрал его с лица и заправил за ухо. Нежно погладил контур маленького ушка, осторожно провёл кончиками пальцев по нежной коже скулы. Бледные губы девушки слегка улыбнулись, Май улыбнулся в ответ, мягко и по-доброму, хотя Еления так и не проснулась.

— Еления, — снова позвал он, чуть громче. — Я пришёл. Прости, что опоздал.

Сонные глаза девушки медленно раскрылись и некоторое время бессмысленно смотрели на гостя. Еля сощурилась, заморгала, не понимая, где находится и кто перед ней, а потом её глаза широко распахнулись в удивлении.

— Ваше величество... — прошептала она.

Май мгновенно поморщился, словно съел что-то кислое.

— Еля, — с упрёком произнёс он. - Ну какое "величество"?

— Майстрим, — со смущенной улыбкой тихо прошелестели губы Ели. — Странно, что я уснула. Мне сказали, что ты пришел с визитом. Я пришла сюда, ждала тебя и... уснула, — взгляд Елении стал растерянным.

— Я немного задержался, а ты ещё очень слаба. Не переживай. Я так рад, что тебе лучше, — Май вдруг наклонил голову и приник сухими губами к  маленькой тёплой ладошке.

Еления вздрогнула, хотела вырвать руку, но Майстрим удержал. Она с изумлением перевела взгляд с его серьезного лица на их сцепленные руки, потом подняла глаза на того, кто просил считать его другом.

— Зачем ты это сделал? — язык от волнения заплетался.

— Давно хотел, — с кривой улыбкой признался Майстрим, во взгляде появилась решимость.

— Я не понимаю...

Еления попыталась снова вытащить ладонь из захвата молодого мужчины, но тот не отдал добычу. Мало того, ещё и вторую кисть захватил, а потом... спрятал лицо в узких маленьких ладошках и замер.

Девушка в полной растерянности уставилась на светлую макушку склонённой головы, широкие плечи, сильную спину. 

Что происходит? Что случилось? Почему Майстрим так странно себя ведёт?!

Еля ничего не понимала, даже испугалась. 

Император не шевелился, Еления тоже в ожидании замерла. Сердце бешено застучало, во рту пересохло от волнения.

Если бы Еля узнала, о чём думал Май, то удивилась бы ещё больше. 

Перед мысленном взглядом император встало лицо Оливара Варниуса с тем решительным и упрямым выражением, с которым он встретил его несколько дней назад в своей камере. 

— Я сказал своё условие вашему дяде и советнику, — холодно заявил заключённый в государственную тюрьму бывший принц империи, великий учёный, для которого не было преград при достижении поставленной цели. — Жизнь за жизнь. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы сами, как никто другой, знаете, что это невозможно. Вы являлись принцем империи и знаете о Тюрьме Пустоши, — стараясь оставаться спокойным, проговорил Май. 

Мик Сурей, которого он взял с собой, стоял за его левым плечом. Эдвард Данери — за правым.

— Невозможное иногда может стать возможным, — холодно ответил Варниус, изучая внимательным взглядом лицо императора. — Это я тоже знаю, как никто другой. Стоит только захотеть.

Майстрим ответил хмурым взглядом.

— Еления Огдэн находилась в горячке долгое время, мы опасались за её жизнь и рассудок. В этот раз моя магия помогла ей, но боюсь, что только на время. 

— Магия жнеца душ? — удивился заключённый учёный и на мгновение задумался. — Надо же... очень интересно, — а потом уже спокойным голосом добавил: — Но вы совершенно правильно думаете. Магия здесь не поможет. Это временный эффект. Причём это время ни вы, ни я не сможем с точностью рассчитать. Девушка может уйти за Грань в любую минуту, поэтому помощь нужна немедленно.

— Можете просить всё, что угодно.

— Мне нужна свобода для сына, — сухо произнёс Варниус, в раздражении передернув худыми плечами. 

— Это невозможно! — гневно процедил Май. — Я изучил документы, связанные с заключёнными в Тюрьму Пустоши. Никогда и никто не выходил из неё! Для его освобождения нет ни одной лазейки!

— Я знаю. Вы считаете, я не понимаю?! — взгляд учёного стал злым и колючим. — Я говорю о другом: сделайте невозможное возможным. Иначе девочка умрет. Честно говоря, удивлён, что она все ещё жива.

Май застыл, словно его парализовало, ярость мешала ясно мыслить, он еле сдержался от того, чтобы не схватить бывшего принца и не вытрясти из него гнилую душонку.

Огромным усилием воли Майстрим взял себя в руки и глухо процедил:

— Мик.

В следующее мгновение он резко вытянул руку и схватил потрясённого учёного за горло, жестоко сжав его, заставил магией замереть ученого на месте, а Мик Сурей, главный менталист императорского двора, сделал шаг вперед и ледяным немигающим взглядом уставился в недоверчивые глаза Оливара Варниуса.

Воспоминания о встрече в государственной тюрьме пронеслись в памяти императора быстро сменяющимися картинками, Майстрим поднял лицо и встретился с настороженным взглядом Елении. 

Сердце защемило. Еля была такая хрупкая и прозрачная...

— Майстрим, что-то случилось? — с беспокойством прошептала девушка. — Ты странно себя ведёшь.

— Ты случилась, — криво улыбнулся маг, не отводя от Ели пристального взгляда. — А еще я переживаю, потому что твоя жизнь находится в опасности. Боюсь тебя потерять...

На лице Елении появилось искреннее изумление. Бешено бьющееся сердце военного мага болезненно сжалось. Он не смог продолжить признание и сказать, что любит её, что чувство за прошедшие годы стало только крепче, и сдерживать его стало очень сложно, а иногда — невыносимо. Как сейчас.

Не смог, потому что девушка испуганно вжалась в спинку кресла, с недоверчивым выражением на лице.

—  Майстрим, о чём ты? — во взгляде девичьих глаз он прочитал недоумение и озабоченность его состоянием. — Ты болен?

— Болен, — горько усмехнулся Май. — Некоторые люди называют это чувство болезнью.

Нервным резким движением Еля снова хотела отобрать ладошки, но Май вновь не отпустил.

— Не бойся. Я пришёл  поговорить... рассказать обо всём, что случилось за эти годы. То, чего ты не знаешь, но должна узнать...

И он рассказал. Всё, что сам узнал. Вернее, почти всё. Только не признался, что виновны во всем отец и дядя. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не смог. 

Сказал, что всё организовали его недоброжелатели. А ещё рассказал про болезнь, потому что теперь Еления должна быть вдвойне внимательна к себе, не сказал только о том, каково условие её спасения, потому что пока не решил, как сможет выполнить условие Оливара Варниуса.