Красный Герцог - Владислав Хохлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это надолго? — Анна испугалась того, что они с матерью могут остаться совершенно одни.
— Ты даже не заметишь моего отсутствия. Уже скоро мы вернёмся. — Говоря это, Генрих улыбнулся, и девочка улыбнулась в ответ, подхватив этот кроткий, радостный настрой.
Спустившись на первый этаж, Генрих увидел, как ещё сильнее поникшая мать о чем-то спорила с гостями. Она замолчала, когда услышала скрип верхней ступени лестницы. Ей так же хорошо был знаком этот звук, как и всем жильцам этого дома. Генрих подошел к военным и повернулся к матери.
— Мама, я обязательно верну отца, и всё будет, как раньше. — Генриху было грустно видеть мать в таком ужасном состоянии, но он старался не подавать виду, и продолжал улыбаться. У него едва хватало сил, чтобы самому не расплакаться.
Почти сразу щеку Генриха поразил жгучий огонь. Он ощутил на себе прикосновение матери, которое впервые отдалось болью и раздражением на коже. Петра дала своему сыну пощечину, пытаясь вывести его из состояния аффекта, в который его ввели незнакомцы. Ей ничего другого не оставалось, — слова не помогали, и она уже ничего не могла поделать.
— Не злись, мама, я обязательно всё исправлю… — не сдерживая слез и смотря любящими глазами, сказал Генрих. Он не хотел бросать семью, но больше всего он хотел, чтобы всё вернулось назад.
Покидая свой дом, он надеялся, что совсем скоро опять окажется здесь. Он сел в ту самую машину, в которой когда-то был и его отец. Мягкое сиденье позади водителя было удобным и позволяло расслабиться. Генрих и ранее покидал дом, но сейчас он это делает не на пару часов; он не едет покупать сестре платье, не едет на рынок — он едет на войну.
Весь путь казался каким-то непрекращающимся полотном красок: все деревья и поля сливались в единую серую картину, это всё начинало давить на Генриха, не давая ему передохнуть от собственных мыслей. Только после того, как за окном появились первые городские постройки и вид картины изменился, юноша был выгнан из своих мыслей.
Проезжая через город, машина остановилась у незнакомого для Генриха здания, что было окружено высокими стенами и колючей проволокой. Тогда, один из незнакомцев — тот, что был самым молчаливым — покинул машину и прошел через контрольно-пропускной пункт, показав какой-то документ солдату у двери. Оставшись один на один с другим военным, Генриху стало не по себе. Он не знал даже имен этих людей. Также загадкой для него было то, куда его везут.
— А я говорил Диди, что надо искать болтливого, чтоб в дороге не было скучно… Не волнуйся, сейчас он отнесёт твои документы в штаб, где ты уже будешь числиться как солдат нашей славной армии. Рекрут? Новобранец? Кому это надо?! Пустая трата времени и сил! Знал бы ты, какой ужас бушует на передовой… Сейчас мы поедем в военный госпиталь, где проверят твоё здоровье и снимут мерки для одежды. Если всё нормально, то тебя отправят в Керхёф — лучшее место. Меня, кстати, Манфрэдом звать. Рад знакомству, Генрих. — Фигура с переднего сидения резко повернулась к Генриху и протянула руку ладонью вниз.
Генрих принял этот жест доброй воли, что понравилось Манфрэду, и он широко улыбнулся.
— И когда меня отправят на фронт? — поинтересовался юноша.
— В лучшем случае, ты уже послезавтра будешь отправлен в лагерь, где базируются наши силы. Там тебя обучат всему, что надо. В общей сложности через неделю ты будешь готов к настоящему сражению.
— Неделю? Я не могу ждать так долго! Чем раньше я займусь его освобождением, тем лучше!
— Генрих, если ты сразу туда отправишься, считай, что уже не вернёшься назад. Без подготовки ты будешь даже хуже, чем дрессированные собаки.
Генрих понимал, что ему хотели донести, и даже принял странное сравнение со стороны офицера Манфрэда. Его собеседник был во всём прав. Генрих не сможет освободить отца, если с ним что-то случится. На этом их разговор прекратился. Вскоре вернулся Диди. Он сел за руль машины, и они поехали дальше. Перемещались они через незнакомые для Генриха улицы. Юноша любовался тем, как кипит жизнь вдали от его дома, как резвятся дети, как гуляют по городу молодые девушки и старики. Он почти не видел ни ровесников, ни мужчин старше себя. Причина этого явления ему прекрасно была знакома. Строения города пролетали мимо окна автомобиля, как осенняя листва в потоке ветра. Сквозь этот бурный ураган, машина достигла своей цели. Это было строение, при взгляде на которое можно было сразу сказать, что это госпиталь — белое здание с красным крестом.
— Вот и наша остановка, парень, выходим. — Диди говорил не поворачиваясь к своему собеседнику. Он заглушил двигатель машины и вышел на улицу. Когда вышел Генрих, он взял свой багаж и его сопровождающие направились к главному входу, где их встретил врач. Генрих только ждал, когда врач получит все дальнейшие распоряжения, и в его жизни начнётся новая глава.
— Вот и пришла пора нам прощаться, парень. Дальше тобой займутся доктора, и ты отправишься на фронт. Новую информацию будешь получать позже, поэтому удачи. — Чересчур мрачный голос Диди никак не менялся с того момента, как они были у Генриха дома. Ничего из произошедшего за последние пару часов, никак не повлияло на этого человека. Хотя, на мгновение, Генриху показалось, что он уловил в сказанных словах слабую нотку печали.
— Спасибо вам за предоставленную возможность. — Генрих был одновременно взволнован и рад. Он протянул руку в сторону Диди, и тот её дружелюбно пожал. Параллельно тому Манфрэд также протянул руку, и держал её, как в первый раз — ладонью вниз. Генрих пожал её во второй раз, они оба улыбались глядя друг на друга. Но улыбка Манфрэда выглядела слишком довольной. Пожимая его руку, Генрих заметил неодобрительный взгляд со стороны Диди, которым он вознаградил своего коллегу.
Провожая взглядом своих бывших спутников, врач, что находился за спиной Генриха, похлопал его по плечу, чем привлек к себе внимание. Этот пожилой доктор смотрел своими большими глазами на лицо Генриха, — эти зеркала души излучали тепло и доброту, а улыбка шла этому приятному лицу, из-за чего ему хотелось верить. Он выглядел, как человек, который никого никогда не обидит.
Генрих со своим врачом пошли по белоснежному коридору, осматривая помещения. Юноша наблюдал, как во всех
