Апрель! Апрель! - Роза Лагеркранц

— Ладно смеяться-то! — говорит ему Самюэль Элиас.

Хокан Ульссон перестает изображать шута, но все-таки спрашивает:

— А что, разве нельзя?

— Нельзя, ты должен всегда быть серьезным! — решает Самюэль Элиас.

— Интересно, почему это я должен быть серьезным? Если я только что выяснил, что вся жизнь — игра! А ты не знал об этом, Самюэль Элиас?

— Не знал, — честно признается Самюэль Элиас.

— Ну да, об этом мало кто догадывается! Разве что некоторые дети…

— Я таких не знаю! — перебивает Самюэль Элиас, глядя на часы, стрелки которых неумолимо приближаются к семи!

Снова и снова Самюэль Элиас смотрит на часы, и без пяти семь он стоит на условленном месте!

Ровно без пяти семь он жмется к стене в подъезде, а Тюлле жмется к лестнице и с любопытством смотрит на него, ожидая, когда будет семь часов и Самюэль Элиас начнет сходить с ума!

— В кого же это ты так влюблен? — спрашивает она, пока они ждут.

Самюэль Элиас переминается с ноги на ногу.

— Может быть, в одну девочку? — подсказывает она и принимается выяснять, не живет ли случайно эта девочка на той же улице, что сама Тюлле? И какие у нее волосы? Может быть, кудрявые?

Она пытается даже задавать вопросы по-английски, потом вдруг восклицает:

— Семь часов!

Самюэль Элиас ошалело отрывается от стены и приближается к Тюлле, так что носки их ботинок касаются друг друга. Ему жутко страшно и в то же время жутко радостно!

— Что, будешь целоваться? — шепчет она.

— Ага!

Он наклоняется к ней, но она отворачивает голову в сторону. Он поворачивается следом, но она снова быстро отворачивается. И продолжает все время крутить головой.

В конце концов ему удается коснуться губами ее волос. Стоит, уткнувшись носом в ее кудри, и гадает, сколько должен длиться поцелуй? Пять секунд? Десять? Пятнадцать? Но Тюлле уже кричит:

— Все!

Все так все.

— Твои волосы совсем как сетка, которой я рыбу ловлю! Когда она запутывается, как это было прошлым летом! — говорит он, пятясь назад.

Тюлле отвечает что-то по-английски, но ведь ни она, ни он еще не знают этого языка! А потому никто из них не понимает, что она хотела сказать.

— Слушай, что ты такое сказала? — озадаченно спрашивает Самюэль Элиас.

— Откуда мне знать, — вздыхает она.

— А все-таки?

— Что ты взаправду спятил! — предполагает Тюлле, вспоминает вдруг, что выбросила на него двадцать пять эре, и недовольно произносит: — Разве можно держать полоумного раба?

— А почему нельзя? — спрашивает он, но Тюлле уже распахнула дверь подъезда, за которой ее ждет майский вечер.

— Отпускаю тебя на свободу! — кричит она, уходя.

А Самюэль Элиас стоит и глядит ей вслед. Как на этот раз — считать себя обманутым? Или наоборот? Вот и гадай теперь…

Среда…

Но голубой цвет неба на другой день — самый лучший голубой на свете!

Время капели давно позади, на улице совсем тепло. Расцветают нарциссы. На тротуарах дети играют в классики, а в парках сидят старики и старушки и с радостными лицами показывают друг другу свои аптечные пузырьки.

А школьники начинают репетировать спектакли, посвященные окончанию учебного года. В классе Самюэля Элиаса задумано целых три спектакля! Первая пьеса называется «Рука в озере привидений», они ее сами сочинили. В ней двое убийц, трое полицейских и четыре подозреваемых. Вторая пьеса называется «Кузина и рука в болоте», она еще лучше. В ней тринадцать подозреваемых! Третью пьесу, «Весна», сочинила учительница. В ней рассказывается о том, как под лучами солнца тает снег и появляются всевозможные растения.

Сейчас все думают только об окончании учебного года, разве что Магнус Пильбум составляет исключение… Наверно, он единственный человек во всей Швеции, который по-прежнему прикидывает, как бы кого-нибудь одурачить, хотя апрель, апрель давно кончился и сейчас на дворе май, май!

Честное слово, пора уже ему самому быть обманутым!

Но как это сделать?

Самюэль Элиас не знает, потому что он совсем забыл усиленно думать об этом. Он непременно должен как-нибудь обмануть Магнуса. Обмануть так, чтобы Магнус перестал обманывать.

Последний день

Между тем весна идет, со дня на день лето начнется! Не успели оглянуться, как уже июнь, июнь на порог и конец занятий!

Когда наступает последний день, Самюэль Элиас встает на восемь минут раньше обычного, спускается во двор и собирает цветы для учительницы. Это папа ему посоветовал. Самюэль Элиас не знает, как они называются, — маленькие такие белые звездочки. С черной точечкой посередине.

Учительница просто счастлива, когда он перед началом представления тихонько подходит и протягивает ей букетик. Она сейчас же идет за стаканом с водой и ставит цветы на кафедре, чтобы видели все дети и их родители.

С того места, где сидит Самюэль Элиас, цветы видно отлично, но в ту самую минуту, когда он говорил себе, что они очень красиво смотрятся, к нему поворачивается его худший друг, у которого никогда не хватило бы сил встать на восемь минут раньше, чтобы собрать цветы для учительницы.

— Слышь! — шепчет он и так настойчиво ловит взгляд Самюэля Элиаса, что тому сразу ясно, что речь идет о каком-то важном деле. — Знаешь что?

— Нет, а что?

Самюэль Элиас уже чувствует, что надо быть готовым к новому подвоху.

— А то, что у тебя котелок не варит! — шепчет Магнус. — Думать надо, разве можно такие дарить!

Он показывает на белые цветочки в стакане и уверяет Самюэля Элиаса, что там внутри, где кончаются белые лепестки, сидят крохотные букашки, которые заползают людям через уши прямо в мозг и пожирают его.

Но на этот раз ему не провести Самюэля Элиаса!

— Чушь, — фыркает Самюэль Элиас. — Отдохни!

— Что ты сказал? — спрашивает Магнус.

— Я сказал: отдохни.

Магнус хмурится.

Послушай! — зловеще бормочет он. — Ты что, в самом деле хочешь, чтобы учительница осталась без мозгов?

Тут же он отворачивается, потому что слышен шум и грохот — это начался спектакль и пора играть подозреваемых.

А это не такое уж простое дело! Во всяком случае, для Самюэля Элиаса, потому что мысли в его голове упорно расползаются по закоулкам, вместо того чтобы выходить вперед, как им положено. Ему стоит огромных усилий направлять их в нужную сторону и в то же время выглядеть жутко подозрительным, как того требует пьеса. И если кто-то портит представление в этот торжественный день, так это не Самюэль Элиас, а Арне-Ларне Ялин! Арне-Ларне поручена роль сугроба в пьесе «Весна», и в самый разгар спектакля он должен растаять. Но у него вдруг начинает идти кровь носом, и он совершенно теряется, стоит как столб, под белой простыней, хотя девочка, играющая солнце, сияет изо всех сил! Сколько она ни усердствует, сугробу все нипочем, если не считать, что простыня медленно розовеет! Спектакль заходит в тупик, а папа Арне-Ларне, подбежав к сугробу, сдергивает простыню, и все видят горько плачущего актера с капающей из носа кровью.

Воцаряется страшный сумбур, в это самое время Магнус снова поворачивается к Самюэлю Элиасу и мрачно напоминает ему об опасности, которая грозит мозгу учительницы.

Тем временем Арне-Ларне срочно оказывают помощь, все утешают его, и многие ребята говорят, что розовые сугробы даже красивее белых. А Самюэль Элиас, дождавшись конца суматохи, снова тихонько подходит к кафедре и теребит пальцами белые звездочки, озабоченно глядя на учительницу.

— Какие чудесные цветы ты принес! — поворачивается она к Самюэлю Элиасу, остановив наконец злополучное кровотечение. — Ты не знаешь, как они называются?

— Не знаю, — вздыхает Самюэль Элиас. — И не такие уж они чудесные, как вы думаете!

— Восхитительные цветы! — заверяет она его, широко улыбаясь.

Самюэль Элиас смотрит на ее улыбку, потом взгляд его поднимается выше, вдоль носа и лба туда, где расположен мозг учительницы.

Затем он берет двумя руками букет и идет с ним к мусорной корзине.

— Ты забираешь цветы обратно? — звучит за его спиной голос удивленной учительницы, и он, кивнув, садится на корточки и сует букет в кучу мятой бумаги и карандашных огрызков.

— А почему? Ты сожалеешь о том, что подарил их мне?

Самюэль Элиас сидит на корточках возле мусорной корзины и соображает, что ответить.

— Да, — говорит он наконец.

— Но почему? Я тебе чем-нибудь досадила?

Снова мудреный вопрос! Она досадила ему? Самюэль Элиас пытается припомнить хотя бы один такой случай, но так как ничего подобного не было, он качает головой, встает и возвращается к Магнусу, который встречает его ласковой улыбкой. Самюэль Элиас тоже слегка улыбается, ведь теперь ему не надо опасаться ни за чьи мозги! Однако в ту самую минуту, когда он садится на место, Магнус вскакивает со своей парты, подбегает к мусорной корзине, выхватывает оттуда букет и возвращает его в стакан с водой на кафедре. Что это на него вдруг нашло?