Елена Прекрасная - Виорэль Михайлович Ломов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чисто сегодня. Выходной у него.
– А ты, мать, камеру привесь, и увидишь, кто ночами шастает.
– Какую камеру? Скажешь! Чего стоишь? Садись! – Хозяйка стала собирать на стол. – Мои еще дрыхнут, а мы чайку попьем. Потом фотки покажешь. Ты их сдвинь пока в сторонку.
– Вчера был вкусный пирожок! – сказал фотограф.
– Плохих не печем. Вчерашний вкусный, а сегодняшний вкуснее будет. Потому что сегодняшний. Тебя звать-то как? Анна говорила, да я не помню. Сдается мне, Алексеем.
– Точно, Алексеем! – подтвердил фотограф.
– А меня теткой Клавдией зови.
– Проницательная ты, тетка Клавдия!
– Что есть, то есть. Доброе проницаю, злое отвергаю! Ладно, невмочь ждать, показывай, какая там я. Смотри, чтоб не отвергла!
Тут одновременно появились Николай и Елена. Дядька высунул голову из-за двери и поздоровался, а Елена ойкнула, увидев постороннего мужчину, и спряталась в спальне.
– Свои! – успокоила девушку Клавдия. – Это вчерашний Алексей, фотограф.
– Я в баньку, умоюсь, – проскочила Лена.
– Умойся. Сейчас будем фотки смотреть. Не оборачивай пока их.
Наконец все чинно уселись за накрытый стол, на котором стоял самовар, большой заварной чайник, тонкие стаканы в резных латунных подстаканниках, горшочек сметаны, свежеиспеченные пирожки с картошкой и ягодой, тарелочки с голубой тройной каемочкой.
– Как, сперва чай, а потом фотки или сначала фото, а потом чай? – спросила Клавдия, утерев фартуком слезящиеся глаза.
Поскольку всем хотелось тут же приступить и к чаю и к просмотру фото, Николай подбросил монетку.
– Орел – фото.
Выпал орел.
Фотограф взял все фотографии, глянул на них, показал первую карточку:
– Это общий вид.
– Класс! – похвалил Николай. – Ты тут как живая!
– А какая же еще? – подбоченилась тетка.
Лена не удержалась и прыснула от смеха. Глядя на нее, засмеялись и остальные.
– А это вид частный. Первый. – Алексей показал фотографию, на которой Клавдия, казалось, спала с безмятежной улыбкой на лице. Глядя на фото, заулыбались и все остальные. Клавдия от растроганности утерла глаза фартуком.
– Умильная ты тут, Клава, – дрогнувшим голосом произнес Николай. – Ты, того, такой всегда будь…
– Еще один частный вид, второй. – На фотографии был крупный план – лицо Клавдии, поглощенной в глубокие раздумья. Видно было, что мысли не о грустном, а о чем-то таком светлом, что казалось, вокруг головы тетки брезжит венец, как над королевами или над святыми.
– Никак нимб? – спросила Клавдия. – Это как же ты его разглядел на мне, милок?
– Аппаратура такая, – вздохнул фотограф.
– Адоб фотошоп? – спросила Лена.
– Да, и другие программы, – ответил Алексей.
– Это что ты такое спросила, племяшка? – откинулся на стуле дядя Коля.
– Это неинтересно, – сказал фотограф. – Техническая сторона вопроса.
– Ты разбираешься? – уважительно посмотрел на Лену Николай.
– И наконец, эксклюзив! – воскликнул фотограф, показывая фотографию, на которой была запечатлена не иначе как царица – в высоком синем головном уборе, перехваченном золотой лентой и золотой диадемой с прикрепленной к ней золотой змеей. Нельзя было оторвать глаз от красавицы! Елену до глубины души поразило изображение, она вздрогнула, встала, прошла в горницу, глянула на себя в зеркало и похолодела. На фото, точно, была она в образе древнеегипетской царицы Нефертити. Да-да, тот же овал лица, носик, шея. Разве что не такие плотские губы, и брови тонкие, ну да тогда по моде, и сейчас по моде. Лена вспомнила, как тетушка показала ей как-то альбом с фотографиями Нефертити, показала как бы ненароком. Теперь понятно почему. Она знала, что это будет!
– Это урей, священная кобра, – пояснил фотограф, указывая на змею, свернувшуюся в знак бесконечности. – Первая защитница человека на троне от мира зла.
– Так это, что же, царица? – спросил Николай. – Кто такая?
– Не видишь разве? Красавица, конечно! – засвидетельствовала Клавдия. – А где ты, милок, зафиксировал такую? В нашем обществе я такую отродясь не видывала! Слушай, а что это у ней один глаз вроде как пустой? Ну да! Этот прямо миндалина, а этот никакой! Инвалидка?
– Нет. Левый глаз – это врата в нашу душу. Потому они должны быть закрыты для посторонних глаз, а лучше вообще изъяты из облика… во всяком случае у цариц. А это, да, древнеегипетская царица Нефертити. Не удивляйтесь. Я увлекаюсь Древним Египтом. У меня много альбомов по архитектуре и искусству, видео. И вообще моя мечта побывать во всех музеях мира, в которых есть артефакты той замечательной эпохи фараона Нового царства Эхнатона (Аменхотепа Четвертого) и его супруги красавицы Нефертити. Ее царь «усладой сердца» называл.
Алексей говорил с воодушевлением. Лена, хотя и не хотела, но вновь обратила внимание на тонкие черты лица молодого человека, его горящий взор, волнистые черные волосы. «Красавец!» – отметила она про себя и вдруг почувствовала боль в груди. Не он, но так похож на Амедео! В тот же миг она вновь услышала слова Моди: «Для начала неплохо побывать в Египетских залах Лувра, окунуться, так сказать, в воды Древнего Нила. Ваша внешность оттуда. Вы не Клеопатра, но в вас есть ее замес».
– Слушай, мать! – Дядька перевел взгляд с фото на жену, потом на племянницу, ткнул пальцем в изображение и воскликнул: – Это ж ты, Ленка! – И засмеялся, но как-то натужно, чуть ли не с испугом.
– Ну да! – убедилась и тетка и соорудила губами знак высочайшего почтения к профессии фотографа. – Ты! Только без глаза! Алексей, а когда ты сфотал ее? Ведь ты только на мне был сосредоточен!
– А это, тетка Клавдия, когда я попросил Лену подсветить фонариком. Она подсвечивала, а я тебя и ее щелкал. Вот с ней один ракурс очень удачный вышел. Подправил, добавил – и это фото получил. Я ее подогнал под бюст, найденный сто лет назад при раскопках. Он сейчас хранится в экспозиции Египетского музея в Берлине.
– И впрямь, услада сердцу. – Клавдия взглянула на свою фотографию в гробе и вздохнула: – Ну а мне одна лишь услада костей осталась. Но когда лежишь, костей особо не чуешь.
Царица одноглазая
После завтрака Алексей неожиданно (хотя видно было, как он собирался с духом) обратился к Елене:
– Лен, поехали ко мне, покажу лабораторию и музей, фотографии, альбомы. Поехали? Под музей я отвел четыре зала.
– Четыре? – удивилась Елена.
– Они по углам комнаты. Комната четырехугольная…
– Оригинально! – не удержалась от иронии девушка. – Квартира однокомнатная?
– Трехкомнатная. Теть Клав, дядь Николай, отпустите Лену на денек! Не беспокойтесь, вечером привезу, на мотоцикле, а не захочет, на электричке.
– А ты где, милок, живешь? – спросила Клавдия. Она, конечно же, заметила, что племянница заинтересовалась и
