Каменные гости - Велиханов Никита

Оказалось, Брыль — и то, и другое одновременно, потому что уж очень удобной оказалась фамилия. А зовут его Владимир Романович, 1961 года рождения, уроженец города Курска, отец украинец, мать русская. Есть и другая информация, но более подробно капитан ФСБ может узнать об этом человеке в своем собственном ведомстве, потому что Брыля не так давно разрабатывал их отдел по борьбе с организованной преступностью.

«В России все дороги ведут в ФСБ», — думал Виталий, набирая знакомый номер своего бывшего начальника. Майор Прокопенко был единственным человеком в отделе, который знал, куда два года назад перевели работать Ларькина. Он уже смирился с утратой ценного кадра, который был не только экспертом по редким видам наркотиков, но и оперативником неплохим. Хотя по адресу грасовской специфики Прокопенко до сих пор зло шутил, с ним можно было говорить более откровенно, чем с Лямцевым.

— Григорий Тарасович, меня интересует, не забрасывали вы какую-нибудь дезу, когда работали с Брылем. Наводок никаких не делали? — спросил Виталий после обычного обмена приветствиями и дежурными ехидными «любезностями».

— Мы только слушали да кино снимали. Нет, Виталик. А что, не обчистили тебя часом? У тебя, по-моему, и брать-то нечего...

— Обчистить не обчистили, а вот мой домашний адрес, похоже, какая-то сволочь ему сообщила.

— Да ты что? Погоди-ка... Знаешь что, подъезжай к нам, покалякаем, что да как.

— Хорошо, — Ларькин понял, что Прокопенко что-то знает, но не хочет говорить об этом по телефону. Договорились встретиться после обеда.

За обедом Ренат рассказал, как прошедшей ночью они с Ириной изъяли видеозапись из сейфа союза «Долгорукий». Ахмеров был не очень многословен, зато Рубцова добавила много ярких подробностей. Хотя дело, судя по их рассказу, было плевое. Виталий им верил, потому что для такого спеца, как Ренат, разыскать нужные кабели и отрубить систему сигнализации было привычным занятием. Так же, как отпереть после этого дверь, вскрыть сейф, забрать видеокассету и замести следы. Охрана в конторе, конечно, была — два дюжих гоблина, которые к моменту появления Рената спали крепким сном — Рубцова, не выходя из «Победы», перевела их примитивные мозги в состояние альфа-ритма.

Ларькин в двух словах рассказал им о своем вчерашнем приключении — от Рената не было смысла скрывать такие вещи, он не дама. Адама и так уже все знала, от нее не спрячешься за бетонным мужским молчанием.

В управление капитан поехал на метро. Полтора квартала от станции нужно было пройти пешком, но в самом начале этого пути Ларькину перекрыл дорогу квадратного вида субъект в необъятном, длинном и просторном черном пальто и темных очках. Жест, которым он предложил капитану остановиться, был решительным, но вежливым. За сим последовало такое же молчаливое приглашение зайти в расположенный неподалеку бар под названием «Вероника». В ту же секунду рядом остановился типичный для «ломов» черный «мерс», и из него выбрался стильно одетый и пышущий здоровьем незнакомый гражданин.

— Зайдите, капитан, побеседуем, — произнес он приветливо.

— Я, наверное, должен извиниться за вчерашнее. Хотя, кажется, мы не первые, кто начинает с вами знакомство вот так... как мы это сделали.

— Я, наверное, тоже должен извиниться, — в тон незнакомцу ответил Виталий.

— И есть за что, знаете ли, — озабоченно сказал тот. — Ну ладно, это в прошлом. Голыми руками вас не возьмешь. Ну давайте тогда по-хорошему договоримся.

— Давайте, — согласился Ларькин. — Простите, как к вам обращаться?

Они сидели за ближайшим к выходу столиком. Один из «ломов» пристроился у стойки бара, второй остался на улице. Официант принес заказанный джин-тоник со льдом и удалился. Ночной бар только что открылся, и в связи со светлым временем суток в нем кроме вышеупомянутых лиц никого не было.

— Ну пусть будет Владимир Романыч, — решил собеседник, словно выбрал подходящее из длинного списка своих имен.

Значит, это и был Брыль. Возраст, судя по внешнему виду, соответствовал, хотя лицо было румяное, цветущее и щекастое.

Глаза поросячьи, голубые и глупые, как у Пятачка, а впрочем, с хитринкой. Но она заметна только при изредка пробегающей по губам усмешке. Линия подбородка и жесткие складки у рта говорят об упрямстве и способности к убийству. В общем, кадр ещё тот.

— Капитан, — страдальчески сморщив румяное лицо, проговорил Брыль, — что вы там вертитесь, возле этих домов? Скажите столько правды, сколько хотите. Но только без п...ды, я вашими чекистскими шутками сыт по горло. Не можете сказать прямо — лучше промолчите.

Ну и времена, — покачал головой Ларькин. — Сотрудника ФСБ, как самого паршивого беспризорника, допрашивает какой-то...

— Ага, какой-то, — спокойно согласился Брыль, разглядывая перстень на руке. — Только не допрашивает, а робко так ждет ответа на вопрос. Если можно.

— Так вы же разрешили промолчать. Нет, я скажу, мне скрывать нечего. Научный отдел. Изучаю аномальные явления. Ученый я, в натуре.

— Что в натуре — это я уже понял... А что там за аномалия?

— Пока сам не знаю. Но думаю, что она в два счета может замочить любое количество ваших людей. Судя по всему, бьет эта пакость только тех, кто покушается на ее жилище. Вы уже потеряли, насколько мне известно, двенадцать человек, считая самоубийства и несчастные случаи. Николаиди — тринадцатый. Может, хватит для ровного счета?

— Нет, нам теперь обратной дороги нет. Не боюсь я этой вашей х...ни. Хотя, в общем, я вам верю. А мы уже начали, было, думать, что это вы на нашей фирме какое-то спецоружие испытываете. Но уж больно круто — косите всех без разбору.

— Мне про это ничего не известно, — сухо произнес Виталий и спросил. — А какие у вас основания?

— Основания? — Брыль помялся и сказал уклончиво: — А вот есть у нас основания думать, что на эти дома навела нас госбезопасность. Вообще-то, служба информации у нас хорошо поставлена, нам без этого никак нельзя тут, в Москве. Где чье, кто на кого работает — все надо знать. Но бывает, и обосрешься. Когда не то скушаешь. Так и в этот раз. Ничьи, мол, почитай, дома, задешево достанутся... Ни хрена себе ничьи. Вляпались, такие бабки уже потратили. Инвестировали, бля, коту под хвост. Нет, мы не отступимся.

— Мой вам совет: плюньте. Дороже обойдется. ещё больше людей положите.

— Но пасаран, да? Это мы ещё посмотрим, капитан. Посмотрим.

«А ведь он не знает, как меня зовут, — подумал вдруг Ларькин. — Все капитан да капитан».

— Я вас предупредил, — сказал он собеседнику.

Пропуск на вахте был выписан. Когда Ларькин зашел в кабинет своего бывшего начальника, он застал майора Прокопенко за непривычным занятием: тот слушал современную музыку.

— Слыхал? — он махнул рукой в сторону кресла — у него была пара мягких кресел в кабинете. — Садись. Знаешь, как это называется?

— Знаю, «Скутер».

— Ты смотри, знает. А я вот сегодня в первый раз услышал. Взял у одного дурачка. Послушать, думаю, надо, чтобы быть в курсе. Вот, сижу, слушаю.

— Ну и как, нравится?

— Смеешься? Одна радость, что звезды на грудях. Ну давай поговорим, — и Григорий Тарасович протянул руку к кассетнику, но вместо того, чтобы убавить или выключить звук, сделал его ещё громче. — Что там у тебя за дела с Брылем?

Виталий рассказал вкратце только то, что имел право говорить. Упомянул и о только что состоявшейся встрече в баре «Вероника».

Выслушав, Прокопенко пододвинул поближе к себе пухлую папку с бумагами. Однако вытянул он из нее лишь несколько лежавших сверху листков и фотографий.

— Я тебе тут подобрал кое-что. Ну посмотри, убедись. Он?

— Да, это он.

— Точно, значит, Брыль Владимир Романович, — майор показал другую фотографию. — А вот этого типа рядом с ним видел когда-нибудь?

— Нет, я его не знаю.

— А вот он про тебя, похоже, знает. Фамилия его Яшуков. Встречались они с Брылем тайно. Ты видишь, с какого расстояния снимок сделан. Этот Яшуков начинал у нас, но трудился недолго, потом его в СОБТ перевели. Видишь, гутарят о чем-то.