Азраиль. Сквозь Небеса. Том 3 - Григорий Магарыч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но пока — пока дальше взглядов и тихих шёпотов дело не шло.
— Уважаемые дамы. Уважаемые господа. Мои сегодняшние гости…
Я быстро повернулся на звук. Мысли были прерваны речью канцлера, который стоял по центру зала и обводил ликующим взглядом собравшихся гостей. Руки его были сцеплены за спиной, держа трость, а голова моталась из стороны в сторону.
Наконец, шёпоты в зале притихли, аристократы переключили внимание на Константина Раевского.
— Что ж, — лживая улыбка под густой бородой канцлера чуть шевельнулась. — Мне действительно приятно видеть, что сегодня здесь собралось так много людей. И пускай торжество стало для многих неожиданностью, вы все нашли время, чтобы разделить со мной этот день и поздравить нашу семью своим присутствием.
Уверен, последняя фраза была произнесена с трудом.
Я, продолжая слушать лживую речь, сделал пару незаметных шагов к накрытому столу и подобрал бокал шампанского — а затем подцепил канапешку, о которой долгое время думал. Пока всё стандартно, и даже скучно. Куда скучнее, чем то, что я делал.
— И знаете, даже это не позволяет мне, суровому отцу, оставаться спокойным… только сейчас понимаю, как быстро моя наследница выросла в прекрасную девушку, — в ритме голоса Раевского было что-то гипнотизирующее. — Моя София. Мой прекрасный Лотос.
Канцлер указал ладонью на Софию так, словно указывал на объект своего обожания.
— …как же ты похожа на Карину.
Сдержанные вздохи и кривые взгляды. Кажется, далеко не все здесь были уверены в том, что Константин не лукавит и не изображает из себя любящего отца. Однако никто и не осмелился этого высказать.
…тем временем Раевский продолжал делать всё, чтобы не очернить свою репутацию после моей смерти — отлично играл на публику. Браво. Я лично попрошу Аида, чтобы тот не щадил его за убийство Карины.
— …впервые моя девочка сказала «папа» в свои год и два месяца, — продолжал старик, оглядывая гостей. — Однажды, когда она была на моих руках, я пообещал себе, что никогда не позволю этой крохе быть несчастной. Буду оберегать от бед, давать ей всё то, чего не было у меня… постараюсь заменить ей мать.
Оберегать от бед? Ну, да, пожалуй. Только получается у него гораздо хуже, чем он думает. Убив мать своей дочери, он создал между ними высокую прочную стену, через которую попросту невозможно пройти к своему ребёнку. Ни с одним, ни с двумя осколками.
— …но рано или поздно каждый отец сталкивается с тем, что его дитя вырастает…
Тоже верно. Даже по шёпоткам было понятно, что этот момент местной знати был ближе по душе. У всех есть дети, и оберегать их — долг любого родителя. Независимо от того, как они к тебе относятся. Возможно, и я был не лучшим отцом для Нейлы и Феликса, вот только… на моей любви это никак не отражалось.
Тем более, я с трудом выражаю эмоции. Таковы уж суровые реалии — приходится доказывать делом всё, о чём трудно говорить. И даже сейчас, стоя тут и слушая, наверное, одного из самых противоречивых канцлеров за всю историю Империи, я проникался его трепетом…
…потому, что сам стоял тут ради своих детей. И даже не думал сворачивать с пути.
— …и теперь я стою по центру зала и говорю вам то, что я переживаю, глядя на свою дочь, — заключил Константин, натянув не самую искреннюю улыбку. — Поверь, родная, никто не посмеет лишить тебя счастья.
Короткая пауза; гости затаились, ожидая.
— Но ты сделала свой выбор, с чем я попросту не могу спорить. И если вы, мои дети, согласны на протяжении всей оставшейся жизни любить и оберегать друг друга, — вскинул руками Константин, глядя на нас с Софией. — Я не стану препятствовать и смело объявлю вас помолвленными… объединение Раевских и Орловых сейчас в ваших руках.
Я заметил, как на лице Софии забегали желваки. Она осторожно кивнула первой. Я закивал после неё.
— Одобряю! — наигранно воскликнул канцлер, поднимая в руку бокал с шампанским. — Прошу, друзья, поднимите бокалы за молодых! Завтра мы подготовим все документы и устроим настоящее торжество на всю столицу! Ура!
Музыка резко переменилась на более динамичную, громкую; важные гости стали неохотно поднимать бокалы и опрокидывать их в себя. Я же… заметив, как ансамбль из дюжины девушек в традиционно русских нарядах выбегает на место, где секундой назад стоял канцлер, поглядел на Софию.
— Ну, за нас? — голос мой прозвучал со смешком.
Девушка посмотрела на меня так, будто готова была заплакать прямо в этом месте.
Впрочем, ничего удивительного, ведь мы оба понимали, что именно значат слова канцлера. Дабы София не была официально сведена со мной, можно устроить пёстрое шоу и замылить всем глаза, а после… когда общество уже будет осведомлено о «искренности» намерений Раевского, тот меня тихо-мирно где-нибудь прикончит.
А в новостных газетах выйдет статья о том, что недоброжелатели убили меня, так как не пожелали видеть простолюдина в мужьях принцессы.
Порой казалось, что обладатели моих камней не должны анализировать на несколько шагов вперёд. Когда у существа есть источник такой силы, думать и планировать — бессмысленно.
Но я не учёл другого фактора.
До получения моей силы им всё же приходилось строить планы, чтобы наращивать власть и силы без моей помощи. А потому… сейчас думать набитой знаниями и опытом головой им не составляло особого труда.
Но разве всё это важно? Перед ними стоит не просто Высший Бог… перед ними стоит существо, что издавна проживало эти времена, а поэтому оно априори на шаг впереди.
Я с любопытством поглядел на Раевскую…
— Ты больше не такая смелая, как на улице, — и приподнял бровь. — Что-то случилось?
— Нам нужно отсюда уходить, — быстро, как будто боясь передумать, отозвалась София, поднимая глаза на меня.
— Уходить? — я не шевельнулся, лишь удивлённо хлопнул глазами. — Может, пояснишь?
— Нет, — она помотала головой. — Мало времени. Прошу, пошли отсюда. Я знаю, что мы можем сделать. Знаю, как спасти тебя, Эраст.
Я покачал головой, подцепляя очередной деликатес.
— Уходить на глазах у всех — бессмысленно, — мой голос прозвучал уверенно. — Сейчас мы в центре внимания.
— Тогда тебя убьют, —
