Шифрованный счёт - Ростислав Самбук

- Мы не имеем права терять время и завтра отправляемся обратно. Я могу дать вам какие-нибудь гарантии...

- Гарантии? - засмеялся Пфердменгес. - Я знаю, что это такое, даже самые солидные гарантии и разные там джентльменские соглашения. Завтра, говорите? Это меня устраивает, послезавтра мы будем в Европе. Вам в Европу?

- Но Леребур одолжил машину у директора фирмы "Юнион миньер".

- Пусть эта старая развалина не беспокоит вас. Мои "леопарды" доставят ее назад. А мы выедем на рассвете. До первого аэропорта триста километров, оттуда долетим до Найроби, а там уже линии обслуживают европейские компании. Современные реактивные лайнеры, скорость и комфорт...

Карл подумал: через два дня он увидит Аннет. Всего через два дня! Из сердца Африки, из саванн, где охотятся не на диких зверей, а на людей, в европейский город!

Черт с ним, с Пфердменгесом, не надо обращать на него внимания, можно смотреть на него, как на надоедливую муху, - не больше.

Полковник пропустил Карла вперед: сейчас он был воплощением вежливости:

- Пожалуйста, коктейль перед ужином...

Карл вспомнил слова полковника: "Моя профессия - убивать" - и подумал, что коктейли и вежливость не сообразуются с этими словами, что последнее является ширмой, и Пфердменгес, вернувшись сюда из Европы, станет еще более жестоким и убивать будут еще больше, ибо за полмиллиона марок можно приобрести не одну плантацию, а имения необходимо защищать. Таким образом, он, Карл Хаген, станет хотя и не прямым, но все же виновником убийств. Содрогнулся - ко всем чертям полковника! - но Гюнтер уже протягивал Карлу фужер с коктейлем, глядя вопросительно, и он машинально кивнул, давая знать, что дело с Пфердменгесом улажено.

Йоахим Шлихтинг стоял за длинным столом, по обе стороны которого сидели его коллеги по партии.

Карл пристроился в уголке, откуда хорошо видел Шлихтинга и других руководителей нового фашистского движения в Западной Германии. Он твердо знал - фашистского, хотя шло заседание руководящего центра партии, которая называлась национал-демократической.

У Шлихтинга, казалось, все было удлиненное: высокий, сухой, как кипарис, человек с продолговатым лицом и руками шимпанзе, которые, казалось, свисали ниже коленей. Длинный красноватый нос и подбородок, сужающийся книзу, еще более сужали его. Он стоял, опираясь на длинный полированный стол - блестящая поверхность отражала его фигуру и, еще удлинив, делала нереальной, словно не человек навис над столом, а изготовленный неудачником-мастером карикатурный манекен или кукла-гигант для ярморочного балагана.

- Мы переходим в наступление на всех участках, - говорил он, конечная наша цель - иметь большинство в бундестаге и сформировать свое правительство, которое поведет Германию новым путем.

Сегодня утром Карл позвонил Йоахиму Шлихтингу, отыскав номер телефона имения "Берта" в справочнике, и тот назначил ему свидание в центре Ганновера, в штаб-квартире наиболее перспективной, как он выразился, из немецких политических партий - НДП.

Эта встреча состоялась перед самым заседанием руководящего центра НДП. Услыхав, для чего назначил ему свидание Карл, Шлихтинг обрадовался и разволновался, даже расчувствовался. Он считал, что все уже погибло - и списки, и деньги, и пароль, - и надо же такое...

Попросил Карла побыть на заседании и затем отрекомендовал его партийным руководителям как представителя одного из зарубежных центров. Не хотел ни на секунду расставаться с ним, пока они не договорятся окончательно. Как понял Карл, Шлихтинг занимал в партии чуть ли не такое же положение, как и официальный ее вождь фон Тадден, - он был мозговым центром НДП, разрабатывал ее программу и направлял деятельность, а главным образом, как бывший промышленник, осуществлял связи партии с промышленными магнатами: без их финансовой поддержки на деятельности неонацистов сразу можно было поставить крест.

Карл несколько секунд наблюдал за красноречивыми жестами Шлихтинга да, этот продумал все до конца, и его не собьешь с избранного пути. Где-то в глубине души он знает, чем закончится их авантюра, но все же не верит в возможность позорного конца, надеется на счастливый лотерейный билет, пусть один из тысячи, но кому-то он все-таки должен выпасть! Такому наплевать, что погибнут миллионы, - лишь бы выжил он.

Но о чем продолжает говорить Шлихтинг? Карл прислушался.

- Одна из наших неотложных задач, - Шлихтинг сел, положив руки на стол: они, казалось, жили отдельно от него, сами двигались и постукивали ногтями по полированному дереву, - да, одна из неотложных наших задач заключается в укреплении союза партии с бундесвером. Наше военное бюро, господа, утверждает, что каждый четвертый немецкий военнослужащий готов поддерживать НДП. Два генерала и пять полковников вступили в партию, это первый шаг, первый ручеек, который, надеюсь, станет полноводной рекой. Ибо чего может достигнуть настоящий офицер при нынешнем немецком правительстве? Дослужиться до полковника, получить пенсию. Настоящему офицеру нужна война, мы начнем ее, и офицеры будут стоять перед нашей штаб-квартирой в очереди за фельдмаршальскими жезлами!

- Будут стоять! - грохнул по столу кулаком один из присутствующих. Но мы дадим их только достойным!

- Браво, Радке! - Шлихтинг зааплодировал. - Под конец, господа, я хочу проинформировать вас, что переговоры, проведенные нами с некоторыми представителями финансовой олигархии, завершились успешно. Наша касса пополнилась новыми взносами, которые позволят нам не скупиться во время выборов в ландтаги, а в перспективе и в бундестаг.

Карл вспомнил, как перед съездом Шлихтинг старался выведать у него, какая сумма лежит на шифрованном счету, говорил, что их партия продолжает дело "третьего рейха", она законный наследник и имеет право на все деньги. Но глаза его при этом бегали и ощупывали Карла: тот понял все с самого начала, ухищрения Шлихтинга лишь смешили его, и он положил конец этим уловкам: спросив прямо:

- На какую сумму рассчитываете вы лично?

Шлихтинг не покраснел, не смутился, не оправдывался насущными интересами партии.

- Не меньше трех миллионов марок! - ответил с достоинством.

"Чем важнее фигура, тем больше аппетит", - понял Карл. Действительно, Пфердменгес запросил только миллион, а этот - втрое больше. Карл не стал торговаться со Шлихтингом. Думал: черт с ними - с Пфердменгесом, который со вчерашнего вечера засел в гостиничном ресторане, и с этим нового образца фашистом. Терпеть осталось только день: завтра они вылетят в Цюрих, он бросит им в рожу деньги, только бы никогда больше не видеть, не слышать, не встречаться...

Но сейчас, наблюдая, как прощается Шлихтинг со своими коллегами, Карл сжимал руки так, что трещали пальцы в суставах; знал, что не простит себе этого, что Шлихтинг и Пфердменгес будут сниться ему, точнее, не они, а расстрелянные негры и будущие жертвы новых немецких концлагерей, которые непременно создадут неонацисты. Они бросили бы за колючую проволоку и его, если бы узнали о мыслях Карла.

Боже мой, какая ирония судьбы: он сын коменданта одной из самых страшных фабрик смерти, сам ходил бы в полосатом халате, ожидая очереди в крематорий...

В комнате остались они одни. Шлихтинг спросил:

- Ну что, юноша, как вы относитесь к нашим идеям?

Карл понял: Шлихтинг спросил просто так, для порядка.

Еще минуты две-три назад Карл, возможно, и бросил бы в глаза этому долговязому пройдохе все, что думал о нем, но мысли об отце потрясли его и лишили воли.

Карл что-то пробормотал, хотя Шлихтинг и не требовал от него ответа.

- Самолет завтра в четыре, - сообщил. - Я заказал билеты.

- Пять?

- Да, кстати, зачем вам пятый?

- С нами полетит еще девушка.

Шлихтинг не позволил себе никакой фамильярности, только взглянул исподлобья, но Карл не захотел ничего объяснять.

Аннет встречала их в аэропорту. Не виделись немного больше недели, а Карл волновался так, словно возвращался из многомесячной тропической экспедиции, и все это время не получал ни одной весточки из дома. Когда шли по площади, Аннет повисла у него на руке, заглядывала в глаза, и ямочки на ее щеках двигались. Рассказывала, как ловко вела "фольксваген" по горным дорогам, совсем не боялась, хотя впервые ехала по серпантину. Она заказала им номера в недорогом отеле "Корона" - три комнаты подряд на четвертом этаже, господин Пфердменгес может поселиться в комфортабельных номерах бельэтажа (что он, кстати, и сделал), для машины есть платная стоянка, наискосок от отеля, метров за триста.

Карл еще не говорил с Аннет о поездке в Цюрих, но знал, что девушка захочет лететь с ним в Швейцарию, а еще больше хотел этого он - кстати, посмотрел на часы, уже почти восемь, и Аннет заждалась его.

Шлихтинг понял его взгляд.

- Где вы остановились? Отель "Корона"? Прекрасно, нам по дороге. Сегодня я остаюсь на городской квартире, шофер отвезет меня, а затем вас.